Ириада 2

– Дьявол, – донесся до меня голос Георгия, – это им не понрав…

Призрачный клинок, пробив шлем, воткнулся мне в ухо и концовки речи Жоржа я не услышал. Затем меня поглотил мягкий свет. Ну, что ж, сейчас и узнаем, как это – возрождаться в этом мире…

Глава 5

В которой я удивленно спрашиваю сам себя: «Жив?», а Георгий орет из своего затопленного домика.

Мягкое сияние погасло. Затем было не слишком длинное путешествие по водным горкам, полное ударов о неровные стены и беззвучных проклятий, а потом течение слегка успокоилось, выбрасывая наши тела на небольшую каменистую отмель.

– Что это, блин, нафиг такое было? – пробулькал я вопрос, заодно избавляясь от излишков воды в своих легких.

Что орал Георгий из своего затопленного домика, я передавать не решусь: самым ласковым было то, что мы два глиста, паразитирующих в телах слизняков, живущих в куче китовьего дерьма. Диман мудро придержал крышку, не давая вырваться разъяренному пету наружу. И только призванная в панике Квакша довольно рассекала воду в мелкой заводи.

– Это, мой недальновидный брат… – бодро начал Диман, но вдруг сдулся и закончил полувопросительно, – не знаю… дежавю?

Раздалось хлопанье огромных крыльев и в спину мне ударили острые когти, заскрипев по стали доспехов. Полыхнула молния и меня, вместе с налетевшим нетопырем прошибло бодрящим зарядом электричества. Обездвиженная на пять секунд тушка летучей мыши упала на камни, тут же захрипев под моим сапогом. Усиленный удар молота и она окончательно затихла.

Мерцающий огонек поднялся выше, освещая начала туннеля и раскинувшего вдалеке свои щупальца крабокальмара.

– Что за… мы, что, снова оказались в самом начале? Как, каким образом?

Через миг я вспомнил последние слова Григория и исходящее от него мягкое свечение.

– Георгий, – обратился я к притихшему домику, – что за хрень здесь происходит?

– Я же сказал, вам не понравится, – донеслось бульканье из затопленного домика, – и это, можно дверку приоткрыть?

– Ладно, – выпуская его, проговорил я, – мы вновь в самом начале, но хотя бы не умерли, а с полученными в прошлый заход восьмью новыми уровнями, мы этих тварей быстрее пройдем.

– Э-э-э, – замялся Григорий, – вообще-то нет.

– Что нет?

– Нет у вас никаких новых уровней.

– О чем ты говоришь? – Я заполошно влез в статы, – где? Куда все девалось? Что ты сделал?

– Просто отмотал время назад, и все вернулось к началу, как только мы сюда попали. Статы вернулись те, что были при первом нашем попадании сюда, но и сумки вновь полны эликами как вначале, все вернулось на свои места, как было.

– Охренеть. Ты, что отмотал мировое время назад с помощью грошовой волшебной палочки?

– Рехнулся совсем? Только здесь, в этом инстансе, чтобы во всем мире время вспять повернуть нужна палочка настоящая, лучшая из существующих, а вам ее никогда не добыть.

– Об этом и о том, что ты лечишь и бафаешь только себя, мы поговорим, как только выберемся в более спокойное место, а сейчас пошли. А пока идем, кто-нибудь скажите мне, что это за тварь в конце тоннеля нас только что чуть не убила?

– Черт его знает, страж какой-то.

– Я и сам понял, что страж, а имя, уровень? Я, вообще, ничего рассмотреть не успел.

– Страж, тебе, говорю.

– Да что ты все талдычишь: страж, да страж, имя или название у него есть?

Я метнул в бросившегося на меня крабокальмара бутыль с морозным эликом и одним усиленным ударом обломал ему сразу десяток замерзших щупалец.

– Имя стража – Страж, идиот, – проговорил Диман всаживая в тварь молнию, – семьдесят пятого уровня. Когда ты меня своей тушей к стене прижал, мне больше ничего не оставалось, как сквозь твои редкие волосенки на макушке эту хрень рассматривать.

– Ага, – подтвердил Георгий, – и без Квакши вам его не пройти.

Я удивленно и с большим сомнением посмотрел на своего пета. Ляга выпучив глаза пыталась запихать в себя сразу пяток замороженных щупалец, но они залезать в нее не желали, торча из пасти замороженным лохматым веником минимум в метр длиной. К тому же она еще и синеть начала, сама из-за них промораживаясь изнутри. Пожалуй, еще пара воткнутых в нее щупалец, и она сама в мороженное превратиться, вернее в эскимо на щупальце. Я отпихнул ее подальше от щелкающих клешней крабокальмара и пристроившись к твари сзади, начал обрабатывать его хитиновый панцирь ударами кувалды.

– Глянь-ка, – донесся до меня смешок Георгия, – в первый раз он под эту тварюгу лег, теперь вон сам сзади к ней пристроился, вон чё с мужиками отсутствие женского внимания делает, аж смотреть стыдно.

– Да уж, – поддержал его брат, – главное, что бы родители не узнали. И прадед, он за такое и из берданки своей пальнуть может. По заднице, да крупной солью…

– Хороший у вас прадед, правильный, надо бы с ним познакомиться.

– Х-ха, да что бы он, да в игрушки начал играть, не бывать этому никогда.

– Какие такие игрушки? – Не понял Георгий.

– Да так, что-то я не то ляпнул, тварь добили, топаем дальше. И зеркало свое потише сделай, а то я своих мыслей не слышу.

– Погоди, здесь экстренный выпуск, может что интересное расскажут.

По нашей просьбе пикс переключил канал с того, где происходило избиение игроков из фракции хаоса, на новости и теперь после блока идиотской рекламы ведущий заголосил, что-то типа: – Всемирный кризис сферы банковских услуг! Две трети банкиров младшего и среднего звена уволились или взяли отпуска за свой счет! Параллельно этим событиям произошел взрывной рост многих отраслей производства!

Я глянул на зеркало, где жирный мужик в когда-то белой, а сейчас перепачканной сажей рубашке, быстро семеня подносил стоящему у наковальни кузнецу слиток раскаленного металла. Потом я отвлекся, швыряя в следующего крабокальмара вторую бутыль с замораживающей жидкостью и врубаясь в лес застывших щупалец, разбивая их на мелкие осколки. Зеркало же продолжало верещать, и я волей-неволей вслушивался в то, что нам вещали.

–… мистер Сандерс, как так получилось, что вы, банкир вот уже в седьмом поколении сменили свой рабочий стол на молот кузнеца?

– Молот? – донесся с экрана удавленный бас мастера, – да кто этому безрукому доверит молот? Он же его враз умудрится сломать. Заготовки подносить, вот верх его умений.

– Да, да, – раздался согласный лебезящий голос, – мастер Ван, несомненно, прав, мои умения в кузнечном мастерстве слишком малы…

– Кузнечные умения? – басовитый кузнец от души расхохотался, – кузнеч… кузнеч… умения, ха-ха!

– Так почему, тогда, вы здесь? – еще раз переспросила ведущая.

– Кризис, – горько поведал бывший банкир, – наши основные потребители – мастера и главы различных производств перестали брать кредиты… Совсем. Игроки принесли в наш мир столько донатного золота, что любой более-менее стоящий мастеровой, который может изготовить распространённые предметы редкого качества, за неделю с начала игры обогатился. Ведь продают они свои предметы игрокам в десять, двадцать раз дороже их реальной цены. Да что там говорить, даже мне, начинающему подмастерью он платит в два раза больше, чем я зарабатывал в банке.

Я остановился на его словах, что надетые на меня предметы стоят только пять процентов от того, что я за них заплатил, неверяще вслушиваясь в бормотание зеркала, за что тут же был наказан: клешня полуживого крабокальмара вцепилась, в такой дорогой моему сердцу и кошельку, сапог.

– Долго это, конечно, не продлится. Привнесенное из другого мира золото заканчивается, и скоро нас ждет обрушение цен на все предметы редкого ранга, но пока, нужно ковать железо пока горячо…

– Хорошо сказано, спасибо вам, а мы с вами переносимся…

Куда там они переносятся, я так и не услышал. Клешня сжалась сильнее, и я обернулся, уставившись в вопросительно смотрящие на меня огромные глаза твари, криво висящие на поломанных стебельках. Тварь сжала клешню еще сильнее. Зря это она. Настроение у меня и так было не очень: вместо тысячи-двух я потратил на обновки двадцатку, и какая-то лупоглазая тварь царапает ее сейчас своими грязными клешнями…