Страница 4 из 17
Проснулся ближе к ночи.
Москву заморосило мелким нудным дождём. Он рисовал длинные дорожки нитками жемчужных капель, размазывая по стеклу вид на город. В душе моросило сильнее, я стыл и горел одновременно, тело наполняла болезненная слабость. Смотрел на вечерний город с двумя реками: перламутр – от фар, и расплавленное золото – от габаритных огней. Они текли и путались, вязали макраме улиц и плели сети перекрёстков, украшая их бликами уличных фонарей и флажками светившихся окон.
Прошёл в кухню, похлопал дверцами пустых шкафов и выключенного холодильника, прихватил с барной стойки журнал-меню из ресторана и сел в кресло. Взял сотовый, чтобы сделать заказ, и он внезапно зазвонил в руках. От неожиданности дёрнулся всем телом и едва поймал выскочивший из руки телефон. Стянутая кожа на разбитых костяшках лопнула, открывая ещё свежие раны.
– Добрый вечер, Ник, – сказал Внутренний голос.
– Это как посмотреть, Макс, но слышать рад.
– Как устроился?
– Пещеру нашёл, колёса последней модели приложили, а элементарно банку кофе поставить в шкаф не удосужились.
– Тут тебе не там.
– Я уже понял.
– Привыкай. Могу помочь?
– Денег дашь? Сомневаюсь, что ноутбук и джинсы с сыром мне продадут за баксы.
– Адрес скинь, привезу сыр и кофе по курсу ЦБ РФ.
– Приятно иметь дело с внутренним голосом, – я улыбнулся.
– А говоришь, вечер недобрый, – вернул улыбку в трубку собеседник и завершил звонок.
Трудно у меня было не только с российскими деньгами, я прилетел с полупустой спортивной сумкой: тотем, «Центурион», bluetooth-зарядка для телефона, парф-набор – подарок Несси, органайзер и пачка документов… Даже трусы не взял.
Миллиардер без трусов.
Это мысль насмешила. Сначала коротко хохотнул, потом ржал до слёз и колик в животе. Чувствуя, что накрывает истерия, глуша клёкот в груди, достал капсулу антидепрессанта и швырнул в рот.
У меня всё просто отлично! Любимая работа – где-то там. Идеальные отношения – были. Отличный город – за океаном. Уютная квартира – не моя. Зато шикарно подобранные транквилизаторы.
Ванная оказалась ближе, вошёл запить таблетку от безумия и увидел бардак и свои брошенные мокрые вещи и полотенце.
– Красавчик… – пробурчал и сунул одежду в стиральную машинку. Чертыхнулся – даже порошка нет. Налил гель для душа.
До приезда Макса строчил в сотовом длинный список покупок от авторучки до самолёта, вспоминая, как рассказывал Несси о покупке сковородок.
От гостиницы «Four Seasons» с заходом в торговый центр психоправ добрался за сорок минут. Бумажный пакет с банкой кофе, сыром и сырокопчёной колбаской в острой обсыпке, десяток яиц, молоко и что-то ещё из продуктов заинтересовали гораздо меньше новенькой крутой машины – ноутбук «Getac».
Ультрапрочный и лёгкий, с новейшей системой безопасности, включая эффективную многофакторную аутентификацию – гарантия защиты от шпионов и вторжений, непрерывная работа батареи на месяцы, распознавание лица владельца и клавиатура с дактилоскопическими датчиками, искусственный интеллект, в мгновение считывающий параметры окружающей среды и способный вызвать любую аварийную и спасательную службу…
– Ничего себе… – сказал я себе. То, что надо, чтобы серфить по сети без опасения местоопределиться.
– Какая мимическая экспрессия! – весело ухмыльнулся Максим. – Не знаю, в какой суп ты попал, парень, но даже в России возможна жизнь… – На стол легла банковская пачка пятитысячных купюр. – На первое время… – он отошёл к панораме и посмотрел на город с высоты птичьего полёта. – Высоко сижу, далеко гляжу, – весело улыбнулся, глядя на утонувшую в ночи Москву и поредевшие техногенные реки.
– Хотелось как привык. Думал, будет легче, – я усмехнулся и встал рядом.
– Бывает, конечно, что лечат зуб, когда болит живот, но не бывает, чтобы это помогло животу, – заметил Макс.
– А как же «поместить в привычную обстановку»?
– Жирная роспись в непрофессионализме.
– А как надо было?
– А надо было как внутри, так и снаружи.
– То есть в ад? – хмыкнул я.
Макс ответил просто:
– Значит, в ад. Ты в компьютерные игры играл?
– Было дело в далеком детстве.
– Раз ты родился в России, значит, выбрал сложный уровень.
– И что же мне делать?
Воедино пока ничего не связывалось, раздрай в душе мешал думать логически. Мне нужен был толчок, направление пинком.
– А чего хочется?
Я хмыкнул.
– Мне всегда хочется только одного – трахаться.
– Так трахайся, – просто ответил Макс.
– Это твоя профессиональная рекомендация? – усмехнулся я.
– А ты думал, я тебе член бантиком перевяжу и в музей пылиться отправлю? Хочешь трахаться – трахайся, но делай это от души, на полную катушку. – Я недоверчиво посмотрел на гостя. Он даже не повернулся, так и стоял перед окном и смотрел на город, но лёгкая ухмылка дала знать, что мой взгляд и недоумение не остались незамеченными. – Я тебе не ты, чтобы запрещать что-то. Как твой внутренний голос, подсказываю: забудь про эту пустую фишку со льдом – это уже не сработает. И если трахаешься – делай это с ощущением, что перебрал, – Максим повернулся и посмотрел на меня внимательно. – Понял, парень? От секса тебя должно скручивать тяжёлое похмелье.
– А похмеляться надо?
– Я тебе больше скажу – уходи в глубокий запой.
Джейк сказал сойти с ума.
– Смерти моей хочешь? – иронизировал я с горькой усмешкой.
– Ты когда пацаном был, кем стать хотел?
– Байкером, – помолчав, вспомнил подростковые забавы. – А ещё думал назло родителям стать ресторанным певцом.
– И что тебе мешает? – вздёрнул бровь Макс, повернувшись ко мне всем телом и глядя на меня с искренним интересом. Я растерялся. – Ты подчинил жизнь поиску решения проблемы, которую этим же и подпитываешь. Всё остальное для тебя перестало иметь значение, так, Ник? – он смотрел с ироничной улыбкой. Как на идиота, который с пеной у рта доказывал, что прав.
– Хочешь сказать, я всю жизнь занимаюсь не тем? – прищурился, уже понимая, что он в чём-то прав.
– Один математик потратил пятнадцать лет, чтобы вычислить семьсот семь знаков после числа «Пи», а вскоре появился компьютер и вычислил их за сорок секунд, – заявил Максим.
– Ты и есть тот компьютер? – уточнил я.
– Я драйвер…
***
В этот поздний вечер мы долго разговаривали. Максима интересовали исследования мозга, а меня он сам. Когда проводил гостя, налил кофе, устроился в кресле напротив панорамного окна с видом на Москву-реку, включил ноутбук и открыл онлайновые версии американской прессы.
«Последний полёт “Голубя”»
«Бери выше!»
«Смертельный взлёт!»
Заголовки и статьи крупных СМИ не отличались оригинальностью, но успокоили уверенностью в моей гибели: «…ведётся следствие…», «…по просьбе отца трагически погибшего дата и место захоронения не разглашается…», «…предварительная версия – неисправность двигателя…», «…оглашение завещания состоится…»
В глянцевое озеро бросили глубинную бомбу, осталось ждать произведённого эффекта. Я уже собрался закрыть новостные страницы, когда внимание привлекла колонка «Ещё на эту тему»: «Проклятый наследник. Самолёт летит в Россию».
«…бизнесмен мирового уровня заслуживает большего внимания к своей персоне хотя бы после смерти. Никита Соломат никогда не был медийным лицом и вышел из тени буквально за несколько дней до трагической гибели. Не прошло и суток, как движение миллиардера подхватила вся Америка. “Бери выше” – теперь не просто слова, это символ веры в себя и будущие достижения, это веяние нового времени, второе дыхание великой американской мечты! Русский олигарх стал новым символом Соединённых Штатов!
Но что мы о нём знаем? Какая связь между стремительным расцветом империи Соломатов и нашумевшей почти тридцать лет назад историей о краже ‘ока’ ягуара и убийстве шамана племени майорунов в Южной Америке? Кровавое наследство и проклятый наследник.