Мамина любовь

Бабушка помогала растить меня в то непростое время. С матерью они не особо ладили. Бабушка — натура цельная, волевая, начисто лишённая и толики нежности — предпочитала задушевным разговорам жёсткое и авторитарное обращение с дочерью. Она была бойцом и не имела привычки жалеть её; через давление и приказы бабушка упрямо лепила из дочери своё подобие, не принимая мамину мечтательную и противоречивую натуру. Там, где бабушка видела не приспособленного к жизни эгоиста, любившего получать удовольствие от очередной дозы, мама видела сложного, запутавшегося человека. В юности мама наконец-то вырвалась из-под бабушкиной опеки, в спешке выскочила замуж и мужественно терпела ад, который, видимо, не был для неё таким уж адом, раз ей удалось прожить с отцом целых три года. После очередных побоев мать всё-таки решилась позвонить бабушке и та забрала нас обеих.

Мы с мамой стали жить вдвоём. Мы были больше, чем мать и дочь. Она стала мне подругой, сестрой, воспитателем и врачевателем детских печалей. Я стремилась не разочаровать её, потому что знала, что я для неё целый мир. Даже не так… Я не могла себе позволить разочаровать её. Я всегда ощущала вину за то, что ей пришлось вынести в отношениях с моим ужасным отцом.

В школе я училась на одни пятёрки, никогда не переходила недопустимых границ в общении с людьми. На родительских собраниях мама сияла от гордости за прекрасно воспитанную дочь. Учителя постоянно хвалили меня за трудолюбие, усидчивость и увлечённость учёбой, за совсем недетскую рассудительность и примерное поведение. Мамины многочисленные подруги умилялись моему милому личику и исключительной, почти противоестественной для ребёнка аккуратности. Впрочем, в последнем они не видели ничего плохого. Скорее наоборот. В их понимании эти черты в будущем помогли бы мне в достижении единственно важной цели в жизни каждой женщины — замужества и рождения детей.

Раньше я не слишком задумывалась об этом, но сейчас, по прошествии стольких лет, осознаю, что в мамином окружении не было ни одной по-настоящему счастливой женщины. Всех их, таких разных, объединяла неустроенность в личной жизни. Замужние тяготились своим несчастливым браком. Разведённые сетовали на судьбу и воспринимали своё одиночество как трагедию. В душе эти далеко не юные, замученные бытом, проблемами со здоровьем и необходимостью зарабатывать на жизнь женщины оставались наивными девочками, слепо верящими в свою мечту: в их жизни появится он и всё изменится. Такой же наивной девочкой была и моя мама.

Я хотела, чтобы у мамы всё сложилось с достойным её человеком. Мама часто делилась со мною подробностями своих не слишком удачных романов. Как правило, её мужчины были ненадёжны и поверхностны. Всё начиналось и заканчивалось одинаково, и идеальные, высокие отношения скатывались в нечто грустное с обязательным болезненным разрывом в конце.

Я жалела маму. Она была прекрасной женщиной — тихой, доброй, покладистой, на всё готовой ради комфорта другого человека… Именно на таких женщинах мужчины хотят жениться и именно на таких женщинах мужчины не женятся никогда. В лучах их тепла приятно греться, зализывать раны, нанесённые жестоким миром. Раны души затягиваются от любви, язвы желудка проходят от домашнего супа, и наш герой устремляется покорять новые вершины, сворачивать горы и бросать звезды к ногам любимой женщины… Другой женщины — той, что всегда себе на уме и предпочитает заботиться о себе больше, чем о своём мужчине. Маме оставалось только горько плакать и удивляться мужской непоследовательности.

С раннего детства я была уверена, что мама больше никогда не выйдет замуж. Как-то раз я случайно услышала один разговор. Мне тогда было около семи лет. К нам в гости пришла тётя Оля, старая мамина подруга. Они сидели на кухне и пили чай, разговаривая о сокровенном.

Как я поняла из взрослого разговора, у мамы что-то не ладилось с её очередным мужчиной. Все они уходили один за одним, внося в её сердце всё больше боли и разочарования. Тётя Оля утешала её.

— Это похоже на замкнутый круг, Оль…. Я от этого так устала!

Я играла в своей комнате и всё прекрасно слышала.

Иногда взрослые воспринимают ребёнка как кошечку или собачку — мол, что она там понимает. Они не стесняются говорить об очень интимных вещах — о мелком воровстве на работе, об изменах партнёру, о подозрениях на беременность от женатого любовника и сделанных абортах… Долгое время родители проявляют слепую беспечность, думая, что их юное неиспорченное чадо ничего не понимает. На самом деле информация откладывается в недрах детского подсознания, чтобы потом, спустя годы, проявиться с чёткостью грязного следа от ботинка на свежевымытом чистом полу.

— Разве я хочу так уж много? — продолжала мама свою исповедь. — Всё, что мне нужно — надёжный мужчина, который сможет позаботиться о нас с Катенькой. Но вместо этого мне попадаются одни мерзавцы. Я как будто проклята!

— Дело не в тебе, Вера, — услышала я сиплый голос тёти Оли. — Мужчины сейчас пошли слабые… Боятся ответственности. Ты красивая, добрая, умная женщина, но у тебя есть ребёнок. Не каждый готов взять на себя такую ответственность — стать папой чужой девочке. Если бы у тебя не было ребёнка, то тебя бы уже давно с руками и ногами оторвали…

— Ты, наверное, права, — всхлипнув, сказала мама.

Именно тогда я усвоила одну простую истину: я — помеха маминому счастью. Из-за меня она не может выйти замуж, отчего мама и страдает. Мама меня никогда не упрекала, но я усвоила, что являюсь для неё обузой, поэтому изо всех сил старалась заслужить мамину любовь: получала одни пятёрки, не шалила, убирала квартиру… Делала всё для того, чтобы мама не расстраивалась от того, что я у неё есть.

***

Долгое время в нашей жизни ничего не менялось. Мама работала, я училась в школе. Вечерами мы пили чай с пирогом и смотрели бразильские сериалы на кухне. И пока в нашей жизни главным вопросом был выбор между куриными окорочками и дешёвыми сосисками на ужин, на экране неугомонная Жади металась между осыпавшим её золотом Саидом и нерешительным миллионером Лукасом.

В ноябре мне исполнилось двенадцать. День рождения мы не отмечали: лишних денег у мамы тогда не было. Мама подарила мне книгу «Мифы Древней Греции». Бабушка передала коробку хороших, но явно подаренных ей кем-то раньше конфет. А вечером к нам забежала мамина подруга.

— О, Катя! Ты так вымахала, — сказала тётя Оля с удивлением, вручая мне невероятно аппетитный на вид торт. — Скоро невестой станешь.

Я действительно подросла за последний год. На уроках физкультуры нас ставили в шеренгу по росту. Я шла первой, как самая высокая девочка в классе.

Мы сели за стол. Мама поставила перед тётей Олей тарелку с сыром, бутерброды с колбасой и салат «Оливье».

— Катя, как твои успехи? — спросила меня тётя Оля.

Она всегда расспрашивала меня об одних и тех же вещах, по стандартному лекалу: оценки по школьным предметам, любимые и нелюбимые учителя, хобби, подружки и, конечно же, мальчики.

— А как зовут твоего нового соседа по парте?

— Максим, — ответила я и попробовала праздничный торт.

С шоколадным тортом во рту стандартный допрос тёти Оли становился менее нудным.

— Симпатичный? — игриво подмигнула она.

Я медленно жевала торт с невнятным выражением на лице.

— А другой мальчик… Женя, кажется? Вы с ним вместе ходите на плавание?

— Ага, — я съела крем и добралась до прослойки из птичьего молока.

— Что ты думаешь о Жене?

В моих мыслях место Жени было где-то между субботним выносом мусора и прополкой грядок бабы Нади в деревне прошлым летом. В тех же пыльных закромах хранились воспоминания и об остальных мальчишках.

— Мой тебе совет, Катя: дружи с мальчиками, — назидательно посоветовала мамина подруга.

— Зачем? — удивилась я.

— Нужно окружать себя мужским обществом с младых ногтей. А то у тебя всё подружки да подружки. А девочки — это конкурентки.