Страница 22 из 105
Жизнь, биение живых сердец, олицетворяет Эфир — самую мощную, самую волшебную энергию этого мира. Я это понял только что, почувствовав невидимые биотоки, исходящие от живого существа.
Как только моя рука коснулась головы лягушки, та подпрыгнула в воздух, вспыхнула ослепительно, и вот уже над водой парит, трепеща крылышками, колибри. Крохотная птичка с тонким изогнутым клювом и радужным оперением.
Ещё миг — и вместо птицы над прудиком зависла стрекоза. Прянула вниз, и по веткам карликового деревца огненным пушистым шаром скакнула белка.
Блеснув мне на прощанье круглым и чёрным, как ониксовая бусина, глазом, она скрылась среди буйной зелени.
А я присел рядом с чёрным камнем.
Так вот ты какой, Артефакт…
Встав на колени и протянув руки, я положил ладони на его поверхность. Закрыл глаза… Даже сквозь сомкнутые веки я видел потоки энергии, бушующие вокруг камня.
Именно близость к Артефакту, концентрация Эфира, и давала лягушке возможность к бесконечному превращению.
Интересно, а у меня так получится?.. — мысль была озорная, шкодливая — совсем не свойственная умудрённому чрезвычайному посланнику.
Но я решил не сопротивляться. В конце концов, зачем ещё нужна вторая молодость?
Я увидел, как укорачиваются пальцы, как кожа рук покрывается короткой рыжей шерстью, как становится очень гибким позвоночник… гибким, и очень длинным.
Махнув хвостом, я испытал укол паники. А что если я не смогу вернуться?.. Миг — и я вновь смотрю на свои обычные человеческие руки. Знакомые мозоли и шрамы свидетельствуют, что я вновь в теле принца Антоку. Или лучше говорить… Владимира Соболева?
Не важно. С именем можно разобраться потом. А сейчас…
Второе превращение далось куда легче. Я больше не испытывал страха, а только жгучее, бурлящее лёгкими искристыми пузырьками, любопытство.
Лис, заяц, орёл, волк… Я испробовал всех животных и птиц, которых мог вспомнить. Затем — только на минутку — стал языком чистого пламени, поднялся дымом под купол, обрушился в пруд серебряной капелью, стал камнем — гладким голышом на дне, под водой… Всплыл на поверхность золотой рыбкой и выпрыгнул на берег, вновь приняв обличье человека.
Вдруг сообразил, что пользуясь энергией Артефакта, могу придать себе какую угодно внешность. Причём, не на время — как это делала сэнсэй-косметолог, а насовсем.
Но решил всё оставить, как есть. Всё-таки это тело — не совсем моё. Я не вправе менять его по своему вкусу. Когда-нибудь вернётся его настоящий хозяин, и мой долг — сохранить для него сильную и здоровую оболочку. И тот облик, к которому он привык.
Потом мне пришло в голову: Кладенец — живой? Есть ли у него душа, сознание, или это всего лишь аккумулятор, накопитель магической силы.
Сев поудобнее, скрестив ноги, так как это делали ученики Сергея Ильича в Храме Тысячи Ветров, я мысленно потянулся к Артефакту.
И получил хлесткий удар по лицу.
Во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление: кто-то протянул руку и изо всех сил дал мне пощечину.
Так, понятно… В эти игры мне играть ещё рано.
Удивительно, но я не испытал по этому поводу никакого сожаления. И даже ощутил благодарность. Я прекрасно понимал, что удар мог быть не таким уж и слабым.
Получается, меня вежливо попросили не лезть, куда не следует.
Благодаря этому отрезвляющему удару я словно очнулся. Из головы выветрилась радужная муть, в ушах перестало восторженно звенеть, а пузырьки в животе полопались, наполняя кровь живительной энергией.
Я словно оказался в своей синт-оболочке, на Ёшики. Заряженной по самую макушку, накачанной питательной смесью и только что прошедшей полный техосмотр.
Все члены тела казались деталями точного механизма, идеально настроенного и безупречного.
Совершенство. Именно так должны себя чувствовать младенцы, впервые открывающие глаза в новом мире.
Запрокинув голову, я рассмеялся, и протянув руки к Артефакту, но не касаясь его, вызвал видение…
Моя родина. Мир, из которого меня вытолкнул преступный разум, пожелавший занять моё тело.
Отогнав неприятные воспоминания, я сосредоточился на главном. Зелёные холмы и серебристые воды моего родного мира.
Живописные домики с загнутыми кверху углами крыш, цветущая слива в саду, горбатый мостик, переброшенный через быстрый ручей… На мосту стоит девочка. Она одета в красивое зелёное платье из блестящей и переливающейся ткани, и похожа на юркую ящерку, что живёт в камнях у самого нашего крыльца… У девочки чёрные глаза и такие же чёрные блестящие волосы, заплетённые в косички.
Ей ровно десять лет, и зовут девочку Судзу — колокольчик… Я это знаю, потому что она — моя родная сестра.
А ещё я прекрасно понимаю: стоит сделать ещё один шаг — и я окажусь рядом с ней, на том самом мостике. Судзу возьмёт меня за руку, и отведёт в наш маленький домик.
Один шаг. И я больше никогда не вернусь на Тикю. Никогда не поймаю Шиву. Никогда не больше не буду посланником…
Это было очень заманчиво. Я чувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы — до того мне хотелось сделать этот последний шаг…
Судзу на мостике улыбалась и махала рукой. В другой у неё была зажата игрушка — маленький лис, искусно выточенный из дерева.
Это я подарил ей игрушку.
У Судзу сегодня день рождения, и в честь этого праздника бабушка напекла пирожков…
Забыв обо всём на свете, я рванулся к сестре. Я уже занёс ногу, готовый пересечь последний барьер, но вдруг кто-то встал у меня на пути. Кто-то высокий, с блестящими чёрными волосами до плеч, с красивыми раскосыми глазами и кожей мягкого шоколадного оттенка… Кто-то с отлично развитой мускулатурой, длинными крепкими руками и гибким торсом.
И с небольшим, просто крошечным изъяном: под ключицей у него прямо из кожи торчала трубка, закрытая мягкой пробкой. Катетер для введения питательного раствора…