Командировка в ад

Глава 26

Шадир вызвал меня к себе в последний день службы, пригласил в ту маленькую клетушку рядом с оружейкой, где он занимался делами. К этому времени мы покинули «гостеприимную» планету Бриа, и жизнь на борту вошла в спокойную колею.

Мы помогали с ремонтом, таскали тяжести, отъедались и отсыпались, нам обещали пополнение. Равуда, ставший нашим сотником, глядел на меня волком, но не пытался даже наезжать, и я подозревал, что начальство узнало о драке и морально врезало ему по сусалам.

— Заходи, — велел Шадир, когда я появился на пороге. — В бою куда проще, чем вот тут, — он ткнул в бумаги, устилавшие стол. — Отчеты, доклады, рапорты — цирк похуже того, который нам бриан устраивали, и если не справишься, то влетит сильнее, чем если в бою облажаешься.

Голос трибуна звучал устало и раздраженно.

— Проклятые бюрократы! Садись… — продолжил он, и я опустился на стул. — Рассказывай. Говорят, ты хочешь на еще один срок?

— Так точно.

— Деньги нужны?

Понятно, что причина в этот раз у меня была совсем иной, но назвать ее я не мог.

— Так точно, — повторил я.

— Вот это номер, — Шадир откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня недоверчиво. — После того, как тебя чуть не расстреляли за измену, да ты еще оказался под началом сотника, который тебя ненавидит… ты хочешь остаться?

Я пожал плечами:

— А где еще я столько заработаю?

— Тоже верно. Не на своей же планетке, — трибун смотрел на меня пристально, изучающе — неужели он подозревал что-то, этот матерый служака, опытный офицер, убийца собственного ребенка.

Я вспомнил его признание, и вздрогнул.

— А еще вы ведь можете перевести меня в другое подразделение, — добавил я. — Подальше от Равуды.

Шадир хмыкнул.

— Как сказал поэт рассветной школы Яхья Однорукий — «Родившийся в бурю не ищет покоя, покой для него что душевная смерть». Сейчас идет война, и война очень тяжелая. Непростая. Бриан оказались куда более серьезным противником, чем ожидали наши стратеги… А кроме того, эти клоуны проглядели наступление иранд… главных наших врагов, с которыми Гегемония сражается уже два с половиной столетия.

Да, я заглядывал вЭнциклопедию: первая Чужацкая война, вторая Чужацкая война, которая закончилась тяжелейшим поражением и потерей более двух десятков планет, третья Чужацкая война, когда вроде бы удалось вернуть утраченное, но такой ценой, что государство кайтеритов едва не истекло кровью.

Сотни миллионов жертв, невероятное количество раненых, разрушено городов и поселений больше, чем их есть на всем земном шаре, две планеты вовсе уничтожены. Развлечение «больших дядей», затеянное непонятно для чего… что, космос такой маленький, что в нем не могут уместиться две большие цивилизации?

Или дело в том, что виды на разной биологической основе всегда люто ненавидят друг друга? Кайтериты, люди, шавваны, ферини, даже бриан — мы все очень похожи, за исключением деталей, и может быть даже происходим от общих предков, а вот тиззгха уже иные, и они вызывают определенную неприязнь.

Интересно, как выглядят те же иранд… этого я у энциклопедии не спрашивал.

— Поэтому многое изменилось, в том числе и условия вербовки, — трибун сделал паузу. — Теперь срок — восемь месяцев, досрочный разрыв означает потерю всех денег, которые выплачиваются только в конце.

От возмущения я едва не задохнулся:

— Но это же… это же… несправедливо!

— Не нравится — возвращайся домой завтра! Понял? — отрезал Шадир. — О чем ты? Какая справедливость? Ты — пушечное мясо, и такими как ты Гегемония будет удобрять поля сражений столько, сколько сможет! — мне показалось, или в голосе у него на самом деле проглянуло не столько раздражение, сколько ненависть — но к кому или, может быть, к чему? — В бойню будут швырять и собственных граждан, перемалывать тысячи жизней, чтобы только победить!

Он вещал, а я сидел и думал — ведь если я найду Обруч, то мне вовсе не будут нужны эти деньги; ну разорву я контракт, ничего не получу, но зато смогу примчаться домой с предметом, способным вернуть Сашке здоровье; ну а как им пользоваться — спрошу у Энциклопедии, она все знает.

— Я согласен, — сказал я, когда трибун остановился, чтобы набрать воздуха.

— Хм, ладно… Но денег теперь дают меньше, чем раньше, хотя срок службы больше.

Все выглядело так, что Шадир хочет избавиться от меня, вернуть домой, и скорее всего, из простой симпатии — удержать подальше от Равуды и Геррата, от недружелюбных бриан и их сумасшедшего вождя, чтобы я мог просто выжить. Но вот только собственное выживание волновало меня значительно меньше, чем здоровье Сашки.

— Я согласен, — повторил я после того, как он озвучил сумму.

Что мне до этих денег, если я собираюсь убраться отсюда как только найду Обруч? Заработаю на Земле, своими руками, как привык, и пусть не так много, ну так и операции дочери больше не понадобятся.

Никогда-никогда.

Шадир закряхтел, нахмурился, я подумал, что он брякнет что-нибудь про цирк или клоунов, как обычно, но он повторил строку однорукого поэта, но на этот раз печально:

— Родившийся в бурю не ищет покоя, покой для него что душевная смерть… точно. Смотри — я не смогу убрать Равуду от тебя и тебя от Равуды — сейчас никто не будет заниматься такой ерундой, идет война. Нам не до капризов отдельных десятников и даже офицеров вроде трибунов или легатов.

Вот это было серьезно, и я заколебался: понятно, что кайтерит все так же хочет меня убить, что ненависть его не угасла; вдобавок есть еще Геррат, тоже вряд ли простивший мне то унижение, которому его подвергли на заседании трибунала… ладно хоть Лиргана мертва.

— Уезжай домой и забудь об этом цирке, — сказал трибун настойчиво. — Оно тебе надо?

Я подумал немного и кивнул.

Земная медицина не в силах помочь Сашке — это я знал наверняка, мы воспользовались всем ее арсеналом, было это дорого, тяжело, болезненно и не очень эффективно. Но оставался шанс, что с болезнью справится чудо, изготовленное для правителей далекой звездной империи.

И добыть я могу его только тут, на борту «Гнева Гегемонии».