Страница 29 из 49
Посадка прошла штатно, несмотря на сильный боковой ветер, и, ревя моторами, я стал заворачивать к встречающим, отдельно стояла группа офицеров. Немного: дежурный, особист, ещё кто-то, от жилого квартала военного городка торопилось ещё несколько человек, ну и два отделения солдат было. Так что когда я нажал на педаль тормоза и самолёт встал, после чего заглушил двигатели, то встречающие пошли ко мне. Два механика тут же стали стопорить самолёт, а то его под ветром стало качать. Парусность-то солидная. Ещё и немного покатился назад, пока я снова на тормоз не нажал. Поставленные под колёса шасси колодки прекратили это. Сам я, не обесточивая самолёт, включил подсветку, отстегнулся и, сняв шлемофон, забрался на груз, пополз к выходу. Там, потянув за ручку, снаружи её не было, не открыть, распахнул дверь и, ухватившись за протянутые руки, ловко покинул самолёт и встал на ноги.
– Когда ты говорил о грузе, я не думал, что его будет столько, – удивился лейтенант и заглянул грузовой отсек. – Ага, а вон и мотоциклы, зеркала заднего вида вижу. Не соврал.
– А то, – кивнул я, снял планшет, перекинув ремешок через голову, и протянул его особисту. – Тут карта с отметками, документы пилотов, а также мой рапорт с показаниями очевидца, кроме самого угона самолёта, его потом опишу, сейчас спать хочу. Вторые сутки без сна. Валюсь.
– Хотя бы на словах сообщи, что в самолёте? – отводя от лишних людей в сторону, попросил тот.
– Я его с грузом захватил, самолёт направлялся на американскую флотскую базу на Окинаве. Что за груз, пилоты не знали, я тоже не в курсе. На ощупь – бумаги какие-то. Ещё два ящика, но что в них, тоже не знаю. Кроме них два велосипеда и три мотоцикла, я поодиночке угнал их от полицейского участка города Тэгу, ну или где подловил. Велосипеды – это личное имущество полицейских. Они мою семью расстреляли, так что… Сейчас вещи заберу и спать. Да, один мотоцикл мой, остальные для офицеров полка, дарю. Самолёт тоже дарю. Всё, я спать, не могу уже, сейчас упаду.
– Идём, в казарме уложу. Утром с тобой хотят поговорить, звонили уже. Разведка.
– Угу.
Забрав вещи, я направился в казарму. Причём оба огнестрельных оружия, вложенные в кобуры, я, как полагается, сдал, как и гранаты. Дальше не моё дело, пусть разбираются с доставленными трофеями, есть кому.
Утром меня разбудил помощник дежурного. После водных процедур он меня сначала отвёл позавтракать, столовая ещё не работала, слишком рано, но мне сделали подобие бутербродов с чаем, после чего сопроводили в штаб, где меня уже ждали, как особисты, так и представители разведки. Рапорт мой был со всех сторон изучен, как и показания баталера-медика с углевоза, дальше интересовались подробностями выживания, а не сухими строчками рапорта, ну и угоном самолёта. Кстати, я подсказал им раздуть историю по моему похищению, и кто с этим связан, рапорт медика с углевоза придётся тут кстати. Обещали подумать. А так долго допрашивали, оставив без последствий информацию о том, что я отпустил обоих лётчиков, как и обещал. В общем, допрос был нормальный, слегка давили, но это больше дань привычке. Меня немного озадачили некоторые слова офицеров разведки.
– С такими приключениями тебе дорога в диверсанты, – усмехнулся один из особистов. Китаец, между прочим.
– Да нет, в диверсанты он не годится, да и в разведчики тем более. Смог выбраться только за счёт нелогичности действий.
– Почему это я не гожусь? – слегка удивился я.
– Тебя сразу раскроют. Слишком много ошибок. Одно напевание в душе чего стоит. Ладно на корейском, но на русском?!
Вот тут меня и озадачили, этого ни в моих рассказах, ни в рапортах не было. Однако додумать не дали, отвлекли следующим вопросом, но закладку в памяти проанализировать эту нашу беседу я оставил. Неужели та девчонка из наших? Что-то не верится. Дав мне расписаться в снятых показаниях, отправили уже в штаб ВВС. Там за меня взялись уже спецы из Союза. И главный вопрос – где меня учили? Проверка за этот месяц всех полков выявила, что никакой кореец у них обучение не проходил, а утром следующего дня, после артподготовки и авиационного налёта, северокорейские войска перешли границу и направились за отступающими южанами. Так началась Корейская война, во вторник пятого июля тысяча девятьсот сорок девятого года. И кажется, я начинаю догадываться, кто стал причиной того, что начали её на год раньше. Как-то больше нет другой версии. А я эту войну встретил на улицах Пхеньяна, помогая тушить многочисленные пожары после ночного авианалёта южан.
– Как тебе? – спросила девушка, которая отвечала за обеспечение меня жильём.
– Сейчас посмотрим, – задумчиво пробормотал я, проходя из зала на кухню.
Проверку я прошёл, не знаю, что там нашли в самолёте, но все стали бегать как наскипидаренные, я столько генералов за раз ни разу не видел, советники оживились, что наши, что китайские. Меня это краем коснулось, только поговорили, и всё, но глаза-то у меня есть. Вчера, когда я вернулся к северянам, тут было поспокойнее, и такая суета явно вызвана моим прилётом. Сегодня я до обеда был у особистов полкового и дивизионного уровня, а также общался с армейской разведкой, ну и контрразведка тоже поприсутствовала, а потом, после позднего обеда – положенный пришлось пропустить из-за интенсивных опросов и даже допросов – я был отправлен в штаб ВВС. Правда, посидел у них всего полчаса. Спецы из Союза начали вопросики задавать, кто учил да где. Мол, проверили, и не вяжутся как-то мои слова с действительностью. Ни в одном полку меня не было, была проведена тщательная проверка. Ни в секретной части я не отмечен, ни у особистов, чего просто не могло быть, потому что этого не могло быть.
Я стоял на своём, учился в Союзе, а пояснять такие моменты не буду. Хотите верьте, хотите нет. Вы люди умные, придумайте всё за меня. Насесть на меня те не успели, хотя всё явно к этому шло, в кабинет заглянул один из офицеров и забрал спецов, рванули куда-то, только пыль стояла, видимо что-то более важное, чем я, узнали. А меня обратно в полк отправили. Вот и выходит, что я и получаса у них не провёл. Врагом или шпионом меня не считали, так что по прибытии в штаб полка я был вызван к полковнику, и там совместно с особистом они со мной поговорили. Для начала, жилища у меня нет, пристрой уже сдали армейскому офицеру, что прибыл служить в столичный гарнизон. Все мои вещи с жилища на складе, каптёр выдаст. Велосипед тоже там. Потом пообщались насчёт нападения на меня, и с чего всё началось. Для начала, группа диверсантов южан внаглую расположилась в столице. Это ими нанятые подростки укатили у меня велосипед. Причина проста, им нужно было меня спровоцировать, я даже удивился, узнав, что основанием для этого было то, что они не знали, тот ли я, кто им нужен. Проверка одного из диверсантов, одетого в полицейскую форму и прикрывающегося легендой брата мелкого сорванца, дала ясно понять, я именно тот, кто их интересует. Только в тот момент взять меня было сложно. Пришлось спровоцировать на контакт, с криками и угрозами. Честно говоря, сработало, неведомо куда пропавший кастет тому свидетель. Дальше об этом узнал особист, начал свою партию, подключив особый отдел дивизии, да было поздно, при пяти свидетелях меня ударили по голове, закинули в угнанный почтовый фургон и уехали. Дальше следы теряются, брошенная машина найдена на окраине города. А как меня вывезли, смогли понять по моему рапорту. По траве за шиворотом и в кармане. Явно в копне сена в телеге везли. А поиски по горячим следам ничего не дали. Только их прекратили, я вдруг сам выхожу на связь и возвращаюсь на очередном трофее. Информацию о похищении я принёс любопытную, но груз в самолёте был куда серьезнее. Правда, мне так о нём ничего и не сообщили.
В общем, так пообщавшись, полковник и предложил переехать в служебную квартиру. Тут на аэродроме мест не было совсем, так как нам перекинули ещё один полк и люди жили в палатках, а от палатки я всё же сам отказался. Да и не служащий я, работник, вольнонаёмный. Никто мой статус менять не собирался. Разве что восстановили пропавшее удостоверение и пропуск на аэродром. А служебная квартира была в центре столицы. Там для лётчиков выделили целый дом, с закрытым охраняемым двором для парковки личного или служебного транспорта. Дом тоже охранялся. Для меня идеальный вариант, и, подумав, я дал добро, посмотрю, там было даже несколько свободных квартир, можно выбрать. А причина такого отношения офицеров к этому дому в том, что он далеко находился. На одну дорогу час тратить приходится, да с пересадками, проще что поблизости снять. Вот семейные там свободно жили, или те, кто имел свой личный или служебный транспорт.