Страница 71 из 99
— У тебя язык какой-то… мертвый, что ли, — Шуреш Лакшми покрутила кистью правой руки, не зная, как объяснить. — Представь, что на площадь выйдет Джордж Гордон Байрон и начнет вещать. Вот ты разговариваешь как он.
— Я попробую что-то с этим сделать, но английский язык изучала почти век назад, с тех пор многое изменилось.
— Опыт поможет, — уверила ее Шуреш Лакшми.
Яно, обернутая в халат и чистая, как будто и вовсе не шарилась по подземке и не рыла тоннель между мирами, сосредоточилась на шмотках и озадаченно смотрела на пять метров светло-синей ткани, богато разрисованной по краям. Сверху лежал новый комплект белья, юбка и топик того же порнографического вида, который носила сама индианка.
— Шуреш Лакшми, сестричка, я очень опасаюсь, что не справлюсь. Я видела вашу одежду только на картинках.
— Так за чем же дело стало? — удивилась индианка. — Скидывай халат, да пошли облачаться.
Через пятнадцать минут и сотню булавок Кицуки Яно недоставало только густого индийского макияжа.
— Бинди не предлагаю, — Шуреш Лакшми быстро собирала черные распущенные волосы Яно в причудливый низкий пучок.
— М?
— Это точка между глаз, талака, — пояснила индианка, щедро втыкая шпильки. — Пока не выйдешь замуж, не положено.
— Ничего, это временно, — хихикнула Яно, оценивая в большом зеркале внешний вид. — Красиво безмерно. Я бы хотела побывать на твоей исторической родине.
— Я тебя уверяю, делать там нечего, — вздохнула Шуреш Лакшми. — Бедность, антисанитария, коровы везде, мясо по большим-большим праздникам. Люди лечатся навозом и только недавно перестали сжигать вдов. Здесь как-то… гуманнее, что ли. Мы тут уже не экзотика, а полноценные члены общества. Пойдем, ужин ждет.
— Яно, извини, я сегодня не готовила, — Кали-шакти расставляла на огромном раздвижном столе примерно тридцатое блюдо с закусками. — Придется обойтись тем, что есть.
Шинигами оцепенело смотрела на поляну. Последний раз она такое пестроцветье видела на zastolie у Идзанами-ками-сама. За столом сидело около восьми индийцев и индианок, которые уже вернулись домой и были в курсе происходящего. Яно пока путалась в их километровых именах, однако понимала, что до конца вечера спокойно успеет всех выучить.
— Добрый вечер, я Яно, — представилась она.
— Привет, Яно, тебе идет сари! — замахали ей руками общительные южноазиаты.
— Кали, мне кажется, здесь можно накормить весь Иностранный легион, и еще останется на завтрак, — примиряюще пошутила она. — Я стесняюсь спросить, что происходит, когда ты готовишь.
— О, это стоит внимания, — засмеялся Шива. Кадык ходил по его шее от белой зоны к синей. Выглядело живописно. — Однако куда проще всего лишь посетить ее ресторан. Кстати, что у тебя за конструкция в позвоночнике?
Яно попыталась считать, с какой интонацией Шива и Шуреш Лакшми превратили «вы» в «ты», не меняя местоимение. Пока было маловато данных.
— У меня там красная стрела, — коротко ответила она.
— Странно, обычно она в колене, — удивился Шива. Взрослые, сидящие за столом, громогласно захохотали.
— Вообще это именно она, — Яно вытерла выступившие от смеха слезы салфеткой.
— Если ты хочешь, то можешь рассказать, что случилось, — предложила Кали, выставляя на стол два последних блюда, стряхивая пыль со своей невозможной домашней юбки, составленной из отрубленных по локоть рук, и садясь рядом с мужем. — Так мы можем все вместе подумать, как тебе помочь.
— Вопрос первый, и самый остроактуальный, — Шива накладывал себе овощное рагу, пахнувшее острыми специями. — Что у тебя есть с собой?
— Синий блокнот с конспектами постулатов ЛГБТК-сообщества и буклет о проблемах современного феминизма. Белье, джинсы, кроссовки, футболка. Всё.
— Вообще всё? — уточнила Кали.
— Журнал был, на японском. Я его оставила в логове Тиамат. Так быстро убегала, что совершенно о нем забыла. Стрела, которой полагается быть в колене, у меня располагается в позвоночнике, — вздохнула Яно. — Вот теперь точно всё.
— Мда, — протянул Шива. — А летать ты умеешь?
— Прыгать умею, очень высоко и далеко. Но полетом это не назвать.
— Сложно, — суммировала Шуреш Лакшми. — Ну, накладывай себе карри, и погнали.
СВД и копье к нашему возвращению были начищены так, будто их никогда не доставали из хранилища. То, что Йоши-сан назвал «скромным приемом пищи», оказалось горой пиццы. Сыра в ней было больше, чем всего остального. На запах подтянулись все недзуми.
— Ты самое главное на базе заценил? — Виктор запивал пиццу теплым сладким чаем.
— Неа, — помотал головой я, раздумывая, взять мне еще кусок, или хватит.
— Вот же, — он махнул рукой на огромный террариум, забитый красноухими пресноводными черепахами.
Я пригляделся. Сначала террариум показался мне только интерьерным решением — насколько в Андеграунде в принципе могло существовать интерьерное решение. Сейчас же…
— Серьезно? — я разглядывал черепашек, каждая из которых была снабжена цветной пометкой на панцире.
— Интересно, что ты скажешь, узнав, что за стеной квартируют рептилоиды, — прокомментировал Виктор.
— Неужели чинят бионические костюмы и строят планы по порабощению мира? — удивился я. Какой только шелупони здесь не было. Рожденные от огненных фантазий различных фанатиков, появившиеся из детских верований, доживающие свой короткий век теорий заговоров, обитатели Андеграунда были разномастны и разнопошибны, как и американцы мира живых.
— А также, не забывай, разрабатывают вакцины и чипы, зомбируют население и собирают Мировое правительство! Это ты еще Чудесный квартал не видел, — Танака Хэна доедала свой кусочек пиццы, но тоже хотела вставить свои пять копеек. — Там такие фрики ходят…
— А иногда даже бегают, — снова поднял палец Виктор.
— И очень быстро.
— Они вообще очень быстрые.
— Поэтому девушки ими не интересуются, — заржала Хэна совершенно неприличным образом.