Страница 47 из 99
— Привесил к поясу лук и колчан… Костя, ты умеешь стрелять из лука?
— Обучали немного, — протянул я. На стол был водружен лук и, разумеется, колчан.
— Взял в руки огромную сеть… зачем, неужели не нашлось поудобнее чего? Ладно…
К вооружению добавилась ловчая сеть, по размерам больше подходящая для мамонта. По ее краям были видны утяжелители размером со среднюю гирю. Виктор поднял ее не глядя и положил на стол, ахнувший под такой нагрузкой.
—…и вскочил в колесницу, запряженную четырьмя конями, зубы которых были напоены ядом. Вот тут проблема, конечно, я таким не располагаю. Пока будет обозначаться чем пришлось.
На сеть сверху была поставлена статуэтка золотого батура на коне. Видимо, над этим моментом предлагалось подумать еще.
— Что там дальше? Ага. Вооружился и поехал воевать Тиамат и ее муженька. Восемь ветров, дующих в разные стороны, послушно окружили его, и каждое его движенье рождало молнии. Задорная у них мифология, совсем как у наших степняков… Увидал его Кингу — а, это ж муж — и устрашился, и разбежались в разные стороны чудовища, созданные Тиамат. Но сама Тиамат не испугалась и встретила Мардука яростной бранью…
Он на секунду задумался.
— Костя, а ты знаешь что-нибудь о вещных проклятиях?
Я сразу вспомнил одного инугами и вкратце рассказал и эту историю.
— Да, именно о них, — кивнул Виктор. — Вот к чему нужно готовиться. Так вот, обложила она нашего Мардука страшными словами на местном языке, но он не смутился… слушай, тут точно речь о какой-то обсценной лексике, я уверен. Он накинул на Тиамат свою хитросплетенную сеть. Та раскрыла пасть, думая поглотить его вместе с колесницей. Ну и дрянь прожорливая… Тут Мардук ловко отскочил и вогнал в ее глотку восемь ветров — те, которые его до этого окружили. Тиамат начала задыхаться, не в силах вымолвить ни слова, а в ее внутренностях бушевала буря. То есть он не дал ей возможности проклясть его, произнести слова… Это важно.
Я, кажется, тоже начал понимать механику, которой пользовался Мардук.
— Что дальше… Он пронзил Тиамат копьем и убил одним ударом, потом вырезал мечом ее сердце, а огромное туловище разрубил пополам, как плоскую рыбу. Поэты, однако. Одной половиной тела он перекрыл верхние воды и отделил их от нижних вод… ну, на этом в целом всё. Итак…
Лук и колчан со стрелами перекочевали со стола обратно на стойку. Ассирийские мечи тоже отправились на место, их заменили пара кинжалов кровожадного вида и охотничий шкуродер, увеличенный в масштабе один к четырем. Два копья Виктор оставил.
— Итак, колесница и ядовитые кони нам без надобности, — подытожил он. — Сетку поищу полегче. Осталась сущая мелочь: понять, как заткнуть ей пасть. Потому что сила Тиамат — в словах, которые она произносит. И в целом единственное, что остается — это повторить мардучий подвиг. После того как убьем дракона, можем сделать что захотим, хоть еще один мир. Готов спасать свою принцессу?
Его глаза нехорошо горели зеленью — наверное, как и мои.
Он ходил из угла в угол и бормотал что-то. Я, опершись на стол, не мешал.
— Заткнуть пасть, заткнуть пасть… залить глотку… свинец… надо кастинговую сетку откопать, наверное… пасть залить… но не вискарь…
Он выпрямился, будто его озарило.
— Представляешь, Костя, в Америке живу уже много лет, а до сих пор так и не привык мыслить одновременно прямо и образно.
— У тебя есть соображения? — аккуратно поинтересовался я.
— Конечно, — медленно кивнул он. И, пройдя к дальнему стеллажу с огнестрелом, достал СВД.
Дар речи ко мне вернулся не сразу.
— Хорошо, но как это поможет в деле? Я не совсем понимаю смысл маневра.
— А понимать не надо, — вслед за коробом с СВД на стол легла еще одна упаковка. Внутри были пули странного внешнего вида. — Это местная доработка. Напалм. Старо, дешево, работает. А как известно, работает…
— Не трогай, — эхом отозвался я.
— Сеть привезут через час, — он сверился с экраном смартфона. — После этого можно ехать искать твоего драконишку.
— А кто нам в этом поможет?
— Есть одна. Пойдем пока поговорим. Надо же чем-то целый час занять.
— Так, с квир-персонами разобрались, — Яно положила карандаш. — Теперь, Тиамат, о второй голове. Ты чернокожая женщина. Я правильно называю?
— Да, — польщенная тем, что японка безошибочно запомнила ее, вторая голова широко улыбнулась, демонстрируя снежно-белые зубы.
— И ты считаешь, что тебя угнетают, верно?
— Разумеется, — улыбка моментально переросла в оскал. — Представь себе: по сей день нас, чернокожих, считают универсальным объяснением для повышенной криминогенной обстановки в любом районе. На нас первыми падает подозрение, если кто-то нарушил закон, и его разыскивают. Долгие годы нам было запрещено буквально всё: от посещения общественных бассейнов до занятия стульев в местах продажи еды. Наших предков использовали в качестве рабской рабочей силы, к тому же утверждается, что от природы у нас ниже коэффициент интеллекта.
— Я один в один такое же слышала от белых людей в адрес азиатов! — оживилась Яно. — Правда, очень давно дело было.
— А я постоянно слышу обратное, — тяжело вздохнула третья голова.
— Ты же у нас азиатка? — снова уточнила Яно.
— Да, и меня считают задротом-заучкой, — третья голова не переставала вздыхать. — Считается, что если ты появился в Америке, то это только потому, что ты хочешь получить дорогое образование, которое котируется в любой стране, и потом будешь отбирать рабочие места у тех, кто здесь родился. И при этом чем желтее твоя кожа, тем больше шуток на этот счет. В бар ты не пойдешь же, тебе надо учиться. И в боулинг по этой же причине. И с друзьями в поход на Йеллоустон. И…
— Я поняла-поняла, — торопливо уточнила шинигами, строча в блокноте. — А вы обе, вы что делаете, чтобы вас считали полноправными членами общества, а не темно- и желтокожими второсортными личностями, способными только одна быстро бегать, а вторая лихо учиться?
— Нуууу… — протянули обе головы. — Мы занимаемся просвещением и доказываем, что мы не такие.