Страница 23 из 99
Кицуки-кун снова пал жертвой внезапного смущения. А я стоял перед ними и как расово верный Кощей испытывал невыносимое желание сгрести девицу в охапку и утащить в семейное поместье, злодейски хохоча. Кажись, я порядочно перегрелся: похищать врага посреди боя? Нахрена? Ай, не время думать о бизнесе, сейчас я занят другой работой…
Я помотал головой, отгоняя ненужные мысли. Будет чудить — тогда и пущу на дрова, а сейчас сдалась — и ладно, не моя забота.
— Хрен с вами, золотые рыбки, — я кинул шинигами артефакт перехода.
— Какой план, Константин-кун? — осведомился Казуя, приобретая нормальный цвет лица. Кажется, он наконец-то взял себя в руки.
— Прыгаем по барьерам — находим подходящего противника — уничтожаем, — пояснил я. — Если соперник не подходит — значит, это не твой соперник, и его нужно оставить кому-нибудь, кому он подходит лучше.
— Понял, — коротко отозвался шинигами.
— Тогда я пошел дальше.
Моей следующей находкой был недзуми, который безуспешно пытался дотянуться до какой-то странного вида тощей длинноногой птицы. Или нет…
Я присмотрелся. Противник тянет время. Противник специально подобрал пары так, чтобы каждому достался максимально неудобный соперник. Но здесь, кажется, были какие-то или личные, или межвидовые счеты птиц с грызунами.
Недзуми пищал что-то крысино-матерное, уворачиваясь от пылающего огнемета пикирующего синего феникса на минималках, которого изображал аосаги. Я попытался вспомнить, были ли птицы аосаги такими уж опасными. Кажется, с этим экземпляром что-то сделали, чтобы специально озлобить его.
Аосаги продолжал висеть в воздухе. Дела у Кавагути были не очень: кажется, ему порядочно подпалили шерсть и хвост. Что хуже всего, он не видел вариантов — птица оставалась недосягаема. Приходилось продолжать бегать и прятаться. Рано или поздно он устанет — и тогда из него выйдет зажаренный крыс с угольком.
Я отвлек странную цаплю, кинув в нее пару рун и волну кимэ. Пока аосаги крутился на месте, я вручил Кавагути амулеты и втолковал простую мысль об отсутствии необходимости драться именно с тем, с кем его закрыли. Мы оба смылись, оставив уже двоих противников недоумевать, что происходит.
Переместившись, Ханаваро Кавагути осмотрелся и замер, позабыв, как дышать. Перед ним две полуголые девицы катались по земле, срывая друг с друга одежду. Томоко в своей истинной форме, действуя всеми шестью руками, громко ругалась и пыталась сорвать с отчаянно сопротивляющейся визави остатки кимоно. Та не отставала, вцепляясь длинными пальцами в разные части тела великанши.
Увы, счастье длилось недолго.
— Кья-яяя! — завопила дева.
— А, Хана-кун! — повернула Томо голову, не отрываясь от своего очень важного занятия. — Как оно?
— Танака-сан, — недзуми так засмотрелся, что аж перешел на формально-уважительный язык. — А что это вы делаете?
— Не видно? Аякаси бью.
— Видно, но, признаться, я бы рассмотрел подробнее.
— КЬЯ-ЯЯЯ, — еще громче завопила неизвестная. — Насилуют!
— Поори мне тут, — поморщилась Томо, одной ладонью закрывая рот жертве. — Короче… ах, да. После нескольких приземлений мне таки удалось стукнуться головой в правильном месте, и до меня дошло! Шесть рук больше двух. Дело сразу пошло быстрее. Вот только сколько я ее ни держала и ни била, а ей хоть бы хны! Получается, она цукумогами. А раз это дух предмета, то делов-то — снять его, и победа моя! Вот этим-то я и занимаюсь. Заколки сняла, сережки сняла, обувь сняла и даже носки, теперь вот с кимоно вожусь…
— А если разорвать?
Хотя предложение было вполне сообразно, Кавагути получил сразу два возмущенных женских взгляда. Кажется, его рациональную персону сходу записали в «тупые мужланы, ничего не понимающие в эстетике».
— Хана-кун, ты что, — вскинулась Томоко. — Жалко, красота же неописуемая.
— Вот же добрая душа, когда только в красоте разбираться начала, — пробормотал недзуми под нос, поражаясь наивности великанши. — Оставь мне, я тоже с кимоно бы повозился, не тебе одной развлекаться. Лови.
Брошенный талисман сверкнул в закатном воздухе.
— Костик-кун дал. Позволяет сменить барьер и противника. Посмотри, не нужна ли кому помощь. Я тут сам справлюсь.
— Лады, — легко согласилась Томо. Влив в артефакт немного ки, она исчезла искать противника без упора на эстетическую составляющую.
Недзуми и цукумогами остались наедине.
— Извращенец, — припечатала его растрепанная дева, заметив, куда тот смотрит.
— Томо-тян тебе уже предлагала закончить бой? — уточнил Кавагути, не став оправдываться. — Хотя вряд ли… Так вот. Сдавайся. Это последнее предложение.
— Сдаться? Помойной крысе? — скривилась цукумогами.
— Я не в ответе за жизнь своих соплеменников.
— Лучше что угодно, чем это.
— Ну, ты сама сказала, — Ханаваро Кавагути, сохраняя флегматичный вид, достал из складок хакама простенькую деревянную дудочку и поднес ее к губам. — Разберите по ниточкам.
Долгая протяжная нота сменилась легкой мелодией. Аккомпанировал ей топот множества крошечных лапок. Цукумогами пригляделась в поиске источника звука, и ее красивое лицо исказилось в гримасе тотального страха.
— Нет, стой, подожди… не надо! ААА! — вопль ужаса был погребен под лавиной пушистых телец.
Когда враг не сдается — его уничтожают.
Кстати, пора было возвращаться к себе. Возникла идея, что бы такого сделать с птицей.