Страница 2 из 99
— Верно, — улыбнулся Акаги, радуясь понятливости собеседника. — По сути, это не так уж далеко от твоих убеждений. Ты из древнего семейства. Люди подвинули вас от лидерства так далеко, что дальше и нарочно не придумаешь. Интеграция в общество для вас — практически невозможная задача, вам куда больше подошло бы работать в серьезных структурах и спецслужбах вроде разведки и контрразведки. Однако же ваши старейшины приучили вас питаться метафорическими объедками, и с этого пиршественного стола вам достаются засохшие крохи. Вы можете больше. Конкретно ты уж точно. И самое главное — тебе практически не нужно будет менять свой образ жизни. Единственное — у тебя появятся последователи, которые, видя, как здорово ты вырос физически и морально, захотят перенять твой опыт. Это следует учесть.
— Когда мне нужно дать ответ? — беспечно спросил Кавагути, приканчивая свой кофе.
— Мы не звери, — тонко улыбнулся Акаги. — Если дашь ответ в течение недели — будет великолепно. В идеальном случае я хотел бы знать твое мнение через пару дней, если тебе хватит такого срока.
— Спасибо за разговор, сэмпай, — поднял края губ недзуми. — Есть ли еще что-то, что вы хотели бы мне сказать?
— Нет, это всё. До свидания, Ханаваро Кавагути-сан, и надеюсь на ответ.
Недзуми вышел из кофейни.
В его сумке лежало руководство по игре на духовых инструментах и драгоценный футляр с суконным нутром. Чтобы пораздумывать на досуге, Кавагути направился в старенький парк, где иногда прогуливались пожилые пары. Найдя любимый укромный уголок, он вдохнул несколько раз и начал играть несложную мелодию для начинающих.
Слушатели нашлись быстро. Глазки-бусинки, тонкие голые лапки и круглые ушки двигались в такт музыке. Если сыграть им что-то быстрое — наверняка не откажутся потанцевать.
Не сегодня, ребята, я пока мало что умею.
Но я буду приходить сюда так часто, как позволит погода.
Я шел по улице. В голове было пусто. За неделю все мои японцы пришли в себя и перестали жрать ибупрофен в товарных количествах. На лицах снова появился здоровый румянец, их перестало лихорадить, а присланные вещи и учебники уже были разложены и наверняка потеряли свой смертельный запал.
На этой улице располагалась целая галерея ресторанов, ресторанчиков и лавочек. Я засмотрелся на сидящих девушек. Еще стояла эпическая жара, многие были одеты по погоде, не считая тех идейных, которые носили полные кимоно.
На веранде одной из летних кафешек, по которым я обычно не ходил в силу нежелания, мое внимание привлекла дивного вида дева. Она была одета в обтягивающее платье модного фасона, который я еще не видел на японках — зато пару раз замечал в журналах, которыми обменивались одноклассницы в поисках идеальной одежды. Ее фигура не имела ни малейшего изъяна. Скрещенные ноги были какой-то немыслимой длины. Тонкими пальцами она брала чашку с кофе, которую подносила к багровым губам.
Она заметила, что на нее смотрят. Ее глубокие глаза посмотрели на меня с хищным прищуром… и каким-то намеком на узнавание.
Она смахнула длинные завитые волосы и еще раз посмотрела на меня — внимательнее и будто рассматривая. Я не совсем мог понять, что именно влечет меня к ней.
Я пересек улицу и сел за ее столик.
Не совсем понимая, о чем говорить — и нужно ли вообще это делать, — я положил руку на стол.
Она отставила чашку и, по-прежнему не произнося ни слова, поставила на столик дамскую сумку почему-то вытянутой формы. Судя по металлическому шильдику, брендовую по самое мужское «не отличаю я диор от гуччи».
Не отрывая от меня глаз, она открыла молнию на сумочке и аккуратно, двумя пальцами, вытащила из сумочки мою стрелу.
Я смотрел на стрелу не отрываясь. Девушка смотрела на меня.
— Раз ты узнал, что это за вещь, значит, я не ошиблась.
— Откуда… — я потерял голос на половине фразы.
— Я умею гадать, — улыбнулась она. — Меня зовут Бай.
Я разглядывал ее ауру. Мощная, сильная, многослойная, она многое могла рассказать о владелице. Девять хвостов… или около того. Я насчитал девять.
Лисица, значит…
— Я Кощеев Константин, — представился я.
— Мне очень приятно познакомиться с тобой, Константин, — она накрыла мою ладонь своей. — Мне кажется, я знаю тебя целую вечность, хотя впервые тебя вижу. Не желаешь ли прогуляться со мной?
Я не имел ни малейшего понятия, как поступают в таких случаях. Бай казалась мне воплощением красоты — но не той, которая похожа на нарисованный талантливым художником рассвет, и не той, которую видели великие мудрецы в человеческой природе. Это была абсолютная подиумная красота, которой поклоняется весь мир — и которую весь мир не заметит, если модель одеть в джинсы и футболку, стянуть волосы в простой хвост и смыть с нее косметику.
Нравилась ли она мне?
Безусловно. Я не знал мужчины, которому бы не понравилась такая великолепная девушка.
Было ли у меня ощущение, что я тоже знаком с ней целую вечность?
Точно нет.
А понимание?
Ну, сначала, наверное, нужно пообщаться?
Я предложил ей свою руку, и мы отправились налаживать отношения.
Ханаваро Кавагути отыграл концерт для своих усатых и ушастых слушателей.
Через час пришло решение. Недзуми поклонился хвостатым зрителям, аккуратно уложил драгоценную флейту обратно в футляр, закрыл самоучитель и взял в руку смартфон.
— Алло, Акаги-сан. Я принял решение.
— Ты быстр, Ханаваро-сан, — в трубке звучало приятное удивление. — Обрадуй меня этим решением, пожалуйста.
— Я ничем не могу вам помочь, — отчеканил Ханаваро в микрофон. — Увы, по природе своей я всего лишь недзуми, и моя задача — скрываться в тени. Плоха та крыса, которую увидели. Обычно это означает, что жить после такого ей остается недолго. Я решил придерживаться принципов своего собственного клана. А отец учил меня двум вещам: быть наемником и не высовываться без повода.
— Я уважаю твой выбор, Ханаваро-сан, — отреагировала трубка. — Могу ли я рассчитывать, что о нашем разговоре никто не узнает?