Страница 6 из 142
- А помнишь, как мы в чоган[18] играли? Большую игру с Морским корпусом?
- Проиграли мы тогда им знатно! Оторопь берёт, как вспомню! Петька Герасимов, покойный, за моряков так играл, ох… Матвей, зато им потом за этот проигрыш так отомстил! – засмеялся Самойлов.
- Да, уж! Кирилл Григорьевич тогда просто плакал от хохота! Украсть медный фунтовый фальконет[19] от входа в Морской корпус! Сорвать его с вертлюга[20] и под епанчой вынести! Никто, кроме Матвейки, такое бы не смог – четыре пуда незаметно вытащить! Даже моряки смеялись, все просили с ним познакомить.
- Матвейка, он всегда молодец был. Заводила наш… Недаром он Георгия из всего выпуска первым получил, да и подпоручиком стал без очереди.
- Да уж, Матюха генералом станет. Я в этом никогда не сомневался! – успокаивался Прондзинский, — Слышал, что он перевёлся от нас, Вася?
- Конечно, слышал! Я же при штабе сейчас, ты знаешь. Матвей, как Панин приказал налёты на нихонцев прекратить, да к замирению их перейти, просил Бибикова его отправить в бой. Соломин сам мне всё рассказал, когда его генерал пригласил. Наш товарищ при каждой возможности упрашивал его в бой послать, тот решил, что с такой яростью здесь ему не место – перевёл его в Петербург.
- В Петербург?
- Он Вейсману написал, просил нашего подпоручика волонтёром отправить в Индию или в Америку, где война идёт.
- Так и просил?
- Да, я сам депешу отправлял.
- Да уж, любит наш Бибиков Матвея… А что с нами-то будет, а? – внезапно изменил тему разговора пригорюнившийся прапорщик.
- Что ты, Збышек? О чём ты?
- Я вот, ногу сломал. Теперь как в пехоте-то служить?
- Что ты говоришь-то? Ты же вон, что выдумал, с шара флагами сигналы войскам подавать! Тебя сам полковник Молочков приметил, теперь не пропадёшь. А нога, что нога? В кавалерию переведут! Такого молодца в беде не оставят! – успокаивал друга Самойлов.
- А ты, Вася? Куда ты денешься?
- Ты о чём? Я с тобой!
- Ты теперь при штабе, Вася. Ты же прирождённый толмач! Думаешь, я не помню, как ты мне тогда на персидском подсказывал? Ты же всегда с языками легко обходился…
- Как же, нам с тобой тогда розог всыпали, чтобы не дурили…
- Было дело… А теперь ты за полгода нихонский изучил, да ещё и в делах их быстро разобрался. Тебя в штаб Бибикова не просто так взяли, да и сейчас ты в походе совсем не последний человек. Что в Университет пойдёшь?
- Не хочу я, Збых, туда. Не хочу! Да и в корпус не просто так я пошёл. Буду первым генералом из жидов, а? – и Самойлов весело рассмеялся.
- Точно будешь! Так что, при Бибикове остаёшься? – не отставал поляк.
- Ну, хочет генерал, чтобы я школу при его штабе затеял, языку да обычаям учить – надо нам лучше нихонские порядки знать, коли решили их замирять да торговать с ними.
- Да, дикие они! Сколько княжеств сейчас уже у них? Тридцать? Всё режут друг друга, крестьяне-то как мухи мрут! А какое государство-то без крестьян, а?
- Ничего. Усмирим! Пусть и не сразу, но усмирим. Вон, князь Ии[21] теперь признал нашего императора, с нами в походы ходит.
- Так ты у нас останешься?
- Вот прицепился-то! Всегда ты, Збых, всё чуешь! Ладно, тебе признаюсь – хочу языки и дальше изучать. К Азии у меня душа лежит. Написал в Генеральный штаб, прошу меня в Китай отправить – там языков множество, племён и народов не счесть. Интересно!
- Вот, Вася… Разбросает нас всех жизнь! Дружба наша…
- Дружбу нашу, не обижай! Никогда не поверю, что Матвей нам писать не будет! Или ты, если тебя Молочков к себе заберёт, про нас забудешь?
- Не забуду, Васятка! Никогда! Будь я проклят!
- Не шуми, шляхтич, не шуми! – смеялся Самойлов, — Вот, уже и в себя пришёл! Но лекарю скажу, чтобы с маком поосторожнее был!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Два орудия в сопровождении трёх десятков стрелков неспешно катились по дороге в Сен-Пьер, как французы назвали Фалмут. Молодой артиллерийский офицер дремал на повозке. Пожилой капрал с огромным носом с жалостью смотрел на юношу, не спавшего уже несколько дней, организуя свою первую самостоятельную операцию, пусть это всего лишь переход к новому месту службы.
- Господин младший лейтенант! Господин младший лейтенант! Проснитесь! – капрал аккуратно потряс командира за плечо.
- Что? Папаша Жюно?
- Впереди слышна перестрелка. – тихо сказал капрал.
- Чёрт! – офицер с усилием потёр лицо, прогоняя сон, — Папаша, надо выслать разведку.
- Уже выслал, господин младший лейтенант. – усмехнулся в усы капрал.
- Отлично, Жюно, я всегда могу на Вас положиться. Остановимся, подождём разведчиков.
- Конечно, господин младший лейтенант. Останавливаемся! – голос капрала возвысился и дошёл до всех солдат.
Ждать пришлось недолго. Уже через полчаса запыхавшиеся разведчики-индейцы доложили, что отряд капитана Карно впереди на дороге попал в засаду бостонцев. Карно ещё отбивался, но силы противника были значительно превосходящими и шансов у французов не было.
- Жюно, двигаемся дальше, готовимся к бою. — решительно произнёс молодой офицер, — Я отправляюсь вперёд, изучу обстановку лично, со мной пойдут Жак и Бозон. Я хочу сам увидеть поле боя.
- Господин младший лейтенант, может, лучше…
- Нет, Жюно. Наши товарищи нуждаются в помощи, и мой долг сохранить вас для ваших семей. Всё, я сам определю, как мы атакуем. – и, уже смягчив голос, юноша произнёс, — Папаша, Вы знаете, что выбора у меня нет. Подготовьте солдат к схватке.
Картина, открывшаяся молодому человеку, была страшной. Из почти восьмидесяти людей Карно в живых оставалось не более двух десятков, занявших оборону возле могучего дерева чуть в стороне от дороги. Возглавлял их незнакомый крупный офицер в окровавленной одежде, где находился сам капитан и оставался ли он в живых, было непонятно. Жить обороняющимся оставалось не более десяти минут.
Бостонцы увлеклись нападением до такой степени, что и думать забыли о дозорах – все американцы увлечённо стреляли по отряду Карно. Лейтенант, оскалив зубы, жестом оставил сопровождающих наблюдать за схваткой, бросился к своим солдатам. Он увидел возможность переломить ход боя и не желал упустить такую шанс.
Через каких-то пять минут уже утратившие веру во спасение французы поняли, что ещё далеко не всё потеряно. Раздались выстрелы орудий, картечь с визгом просто разметала основные силы нападавших, потом два слаженных ружейных залпа выбили многих оставшихся, а уж когда в штыковую рыча ринулись товарищи по полку Лафайета, у выживших людей Карно вариантов дальнейших действий просто не было.