Изоляция

Вместо ответа моя новообразовавшаяся супруга подвешивает перед собой виртуальную голограмму интерфейса.

Перед напряженными взглядами парней на мой личный местный счёт перетекают цифры, от которых лично мне становится не очень хорошо.

— Муж идёт с вами, — напоминает Иманберды.

А у меня почему-то разгорается острое ощущение, как то самое, что было по дороге из Кабула в Хайбер Патунхва.

Взять меня в качестве гаранта предложили бывшие соратники по борьбе. Дария, немного подумав, тут же согласилась.

— Последняя треть? — блондин не успокаивается.

— Те, кто ведёт меня и сестру на второй телепорт, отправятся со мной. Это — страховка для остальных. — Девчонка со странным чужим взглядом и именем Дашка смотрит на каждого из присутствующих по очереди, как снежная королева. — К сожалению, только моё слово и ваше знание процедур. Вы же понимаете, что в порту мира высшего уровня вас сразу валить не будут? Как и у меня с сестрой будет масса оснований рассчитаться честно — чтобы вы не пошли по газетам и агентствам новостей.

— Как ты всё это организовал? — светловолосый крепыш спокойно шагает рядом со мной от ворот последнего объекта внутрь территории.

Точка, которую надо проработать — дублирующая группа контроля, вторая по счёту.

Первая, насколько я понял (не будешь же спрашивать, раз я типа и сам в теме), имела полномочия и смотреть, и действовать. Эта может только смотреть.

— Оно всё само образовалось, — бормочу, не кривя душой. — На каком-то этапе понял, что устал заботиться о ком-то. Если в глаза его в жизни не видел бы, особенно. Я о руководстве.

— Женился ты удачно и быстро. Завидую. Я б на твоём месте тоже о себе подумал, с такой-то крышей.

Видимо, разговор с "товарищем по оружию" беспокоит меня значительно сильнее, чем возможные взаимоотношения с этой третьей группой. Плюс я в целом представляю намерения Дашки, по крайней мере в той части, что мне известна. А думать о её возможном двойном дне не хочется — хреново подозревать близких людей в том, чего они ещё не сделали.

С другой стороны, ценности и взгляды личности, в тело которой я попал, мне ещё менее интересны: оно всё просто чужое. Включая секреты и задания.

Нас на территории явно знают в лицо, а система оповещения между подгруппами работает с задержкой. Как я понимаю, из-за длинного плеча коммуникации.

Внутренние личные сомнения откровенно отвлекают меня больше нормы, ибо неохота чувствовать себя дураком ещё раз.

Именно поэтому я добросовестно упускаю тот момент, когда тип внутри без разговоров начинает стрелять.

Не знаю, что там с блондином, а у меня свет выключается вместе с сознанием.

— Ожил?

Вначале слышу слова, затем догадываюсь открыть глаза.

Рядом с кроватью на подобии больничной кушетки сидит Рухшона.

— С трудом, — отвечаю после того, как прислушиваюсь к ощущениям. — Что вообще было?

— Иманберды успешно выбрались к себе, как и собирались.

— Что на последнем объекте? Как остальные?

— Насколько я понимаю, всё в порядке. Пострадал только ты, если речь о тех мужиках. От них тебе привет и никаких претензий.

— Мы с тобой где?

— У меня. Забрала тебя из Зелёнки после того, как прооперировали.

— А туда я как попал?

— Доставили те, кто был с тобой. Вы же меня в свои грандиозные планы не посвятили, могу только догадываться.

— Мне кажется? Или в твоём голосе звучит упрёк?

— Упрёк, — улыбается она. — Но я не в обиде. Всё хорошо, что хорошо заканчивается.

— Да пока неясно, хорошо ли. Как я понимаю, речь шла о смене власти. Такое редко заканчивается тихо.

— Ты двое суток валялся. Не в курсе.

— А что ещё было?

— Слушай молча и не перебивай. Иманберды вначале исчезли отсюда. Затем объявились не у себя, а где-то в соседнем мире.

— Это было по плану. Их должны были отвезти по одному из малодоступных каналов ко второму телепорту, другой семьи. Я присутствовал при разговоре.

— Угу. А потом близнецы принялись дуэтом вещать во всех каналах, не выбирая выражений и апеллируя к каким-то тамошним ценностям гражданского общества.

— Ух ты.

— Но это всё фигня, — весело продолжает Рухшона. — Главное — хорошо влитый бюджет маркетинговой коммуникации, деньги у них ещё есть.

— И?

— Ну они созвали тамошних лидеров мнения и подняли крик: "Изоляция, незаконная блокировка миров. Если мы врём и клевещем — ответим по судебному решению, но вначале давайте гласное разбирательство, каким образом Дашка могла быть в двух местах одновременно".

— В смысле?

— Её биометрией открыли доступ к нашему ноль-порту, когда его взрывали. Объявили там об этом громко и стрелки на неё. Под этим соусом — надо защищать своих. А она в Зелёнке в это время лежала, что подтверждается документально.

— У меня голова не сильно варит. В чём подвох? Можешь подробнее?

— Могу. — Надо мной наклоняются и поправляют подушку так, чтобы я мог сидеть. — Сёстры не должны были оказаться дома так быстро, это первое. И Дашка не должна была доехать до Зелёнки живой, это второе. Ты оба раза спутал карты.

— Что до больницы живой, тут понятно. А когда я ещё раз успел?

— Второй телепорт плюс связь туда. После того, как вы распропагандировали эту твою группу, твои сослуживцы поделились каким-то запасным вариантом эвакуации. Дашка на ходу при тебе договорилась.

— То-то когда они общались, у меня было ощущение, что я не всё понимаю.

— А спросить в лоб было нельзя, да? — Рухшона наредкость быстро сопоставляет.

Или это я соображаю медленно.

— Угу. И так всё на волоске висело, сплошная авантюра и экспромт. Тем более, сама Дашка так уверенно на них наехала, что лезть в разговор было бы безумием. А потом уже и времени не было выяснять — понеслись по новому плану. Что ещё?

— У них какая-то комиссия организуется. То ли парламентская, то ли кабмин: собираются биться за порядок. Передавали тебе привет, поставлю позже видео.

— Почему не сейчас?

— Лень, — весело улыбается Рухшона.

А потом аккуратно наклоняется надо мной и касается моих губ своими. — Кстати, есть и приятные новости по мелочи.

— Какие?

— Ты, похоже, больше не нищеброд. Потому можешь не напрягаться и расслабиться.

— На тему?

— Ну ты же только что подумал, что ты — балласт для любой из нас? Так?

Мне резко становится неуютно:

— Ты мысли читаешь, что ли?

— Не всегда, — многозначительно двигает бровями она. — Но когда у кое-кого расколот на живую концентратор и мимика родная, это несложно. Готов жениться?

Вторая Иманберды была права: он действительно так прикольно удивляется во время личного общения.