Страница 16 из 18
— Мадам, — спокойно произнес я. — Я был настолько занят своими делами, что только вчера узнал, как на протяжении уже трех месяцев моему слуге пришлось ежедневно покупать у вашей кухарки еду, самостоятельно убирать в номере, оплачивать работу вашей прачки, а, например, вчера ваш дворник, которому я лично всыплю плетей, когда встану на ноги, обнаглел настолько, что содрал с моего слуги за воду и дрова полталера. И это тогда, когда я лежал при смерти!
Домоправительница была похожа на выброшенную на берег рыбу. Даже сквозь толстый слой белил я видел, как ее лицо наливается кровью. Вот-вот лопнет от гнева.
Тем временем я спокойно продолжал говорить, не давая ей вставить ни слова:
— Узнав об этом грубом нарушении нашего с вами договора, я справедливо предположил, что вы, как порядочная домоправительница, даже не подозревали о творящемся беспределе под вашим носом. Представляете, только ваша кухарка за три месяца заработала на мне двадцать пять талеров! А прачка? За ней глаз да глаз нужен! Совсем обнаглела! Подумать только! Целых десять талеров! Да за эти деньги я бы мог нанять целый отряд прачек на полгода! А про горничную я вообще молчу. Эта лентяйка за три месяца даже носа не показала. Пришлось многострадальному Бертрану выполнять ее работу. А он, между прочим, еще моей покойной матушке прислуживал, а до этого был личным слугой моего деда. Вы слышали о моем дедушке? О! Да, кто же не слышал о Паскале Легране, купце из золотой сотни?! Здесь у вас часто останавливаются разные купцы. Наверняка они упоминали о торговом доме «Легран и сыновья». Так вот представьте, что некогда личный слуга моего деда, говорящий на нескольких языках, обученный письму и счету, выполняет работу простой горничной. Работа человека такой квалификации стоит минимум десять талеров в месяц. Итого, тридцать серебрушек за три месяца. Получается, я потратил шестьдесят пять талеров и пятьдесят оболов. Таким образом вы мне должны две кроны и пятьдесят медяков.
Мило улыбнувшись, я замолчал и стал наблюдать за переменами на лице моей собеседницы.
Судя по тому, как мгновенно сдулась мадам Ришар, она, вращаясь в купеческих кругах, прекрасно знала, кто такой Паскаль Легран. А вот то, что у нее во флигельке обитает его внук, для нее стало сюрпризом. Она была осведомлена о том, чей я бастард, но для таких людей, как она, дед Макса был намного влиятельней, чем его дядя граф де Грамон.
Она бросила пытливый взгляд на Бертрана, который многозначительно кивал в такт каждому моему слову. По ее глазам я понял, что она поверила.
Глупой мадам Ришар не была. Мгновенно смекнула ― к чему я веду. Стоит внуку купца из золотой сотни хотя бы упомянуть об этом происшествии здесь, в Абвиле и не дай боги наговорить что-то своему дедуле — доходный дом мадам Ришар начнут обходить стороной словно там содержатся прокаженные.
Она неожиданно ловко подпрыгнула со стула и изобразила учтивый книксен. Злой мегеры как не бывало. Передо мной стояла добрая тетушка, как из рекламы сливочного масла.
— Господин Ренар! — успешно имитируя удивление и испуг, воскликнула она. — Как я благодарна судьбе, что она послала мне вас! А ведь я уже давно заметила, что у меня в хозяйстве творится что-то неладное. Ох и устрою я этим паразиткам!
Она пригрозила пухлым кулачком, куда-то в сторону входной двери.
— И этого Жака я сама накажу. Уж будьте уверены. Не пристало вам марать руки о всяких простолюдинов. Что же касается денег…
— Что же касается денег, — перебил я ее. — Предлагаю ваш долг записать в счет следующих месяцев моего проживания. Отличная идея, не правда ли? Вот вам девять с половиной талеров ― и как раз получится за два месяца.
На лице мадам Ришар ни одна жилка не дрогнула. Она снова ловко поклонилась и ответила, широко улыбаясь:
— Великолепная идея! Только этих денег я не возьму. А еще в качестве извинений за это досадное недоразумение я предлагаю вам переехать в один из лучших номеров, что на втором этаже. Он как раз освободился вчера. Все-таки флигель — это не место для человека вашего положения.
Ага, и за этот номер через месяц ты постараешься содрать с меня по полной. Нет уж.
— В этом нет необходимости, мадам, — отмахнулся я. — Давайте оставим все, как есть.
— Как вам будет угодно, — поклонилась она и уже перед уходом произнесла: — Я слышала, вы хотели плотно позавтракать? Я сейчас лично распоряжусь на кухне, чтобы вам приготовили лучший завтрак в Абвиле!
Сделав книксен, мадам Ришар пулей вылетела из моей комнаты. Спустя мгновение послышался нервный хлопок двери.
— Ну, для начала как-то так, — пробурчал я, пересыпая монеты в кошель. — Репутационные риски — это вам не шутки. Она еще легко отделалась. Да и мы, кстати, тоже. Нам повезло, что она не знает об истинном отношении главы семьи Легранов ко мне.
— Дедова кровь, — услышал я благоговейный шепот Бертрана.
Я поднял голову и взглянул на старика. Сколько восхищения и обожания было в его глазах. А я опасался, что придется юлить и отбрехиваться. Прежний-то Макс ни за что бы не справился с ушлой домоправительницей. Наверняка, он бы ей еще должен остался. Но мозг Бертрана очень быстро нашел объяснение произошедшим изменениям в характере своего обожаемого хозяина. Что было мне только на руку.
Заметив мой пристальный взгляд, старик вздрогнул и опустил голову.
— Простите, господин, — повинился он.
— За что ты просишь прощения, старина? — удивился я.
Бертран, не поднимая головы, ответил:
— Вы не любите, когда я вам напоминаю о ваших родственниках по материнской линии.
— И зря, — ответил я. — Теперь можешь свободно рассказывать мне о них. Пусть я никому из них не нужен, но мне важно знать о своей семье все.
Бертран поднял голову, и я увидел слезы на его щеках. Похоже, за последние сутки новый Макс Ренар здорово реабилитировался в его глазах.
— Так что ты там сказал о крови? — переспросил я. — Что ты имел в виду?
Старик начал охотно объяснять.
— Когда вы разговаривали с этой мегерой, я как будто вернулся в прошлое. В те времена, когда ваш дед был молодым. Вы были так похожи на него, что на мгновение мне показалось, будто бы вы — это он.
— Понимаю, — усмехнулся я. — Но к счастью ли это, либо на беду, все-таки я — это я, Макс Ренар. Ну, разве что немного изменившийся. Повзрослевший, если угодно. Так что ты особо не удивляйся переменам в моем характере и образе жизни. Хм, может ты действительно прав… И это кровь предков просыпается во мне? Как считаешь, дружище?
Бертран широко улыбался и тыльной стороной ладони вытирал слезы, катившиеся по его щекам.
— Ну вот, ты снова плачешь, — вздохнул я.