Танкист-3

— Это тут вообще ни при чем, — покачав головой, возразил Виктор, вертя в руках «Маяк». — Для меня имеет значение только возможность выполнить задание, и причина по которой стоило бы рискнуть несколькими жизнями, ради спасения одной.

— И? — поинтересовался Ворохов.

Приказывать Нестерову в данной ситуации никто не собирался. Как раз тот случай, когда браться за дело должны добровольцы. Отказаться же Виктор не мог, так как понимал, что имеет возможность выполнить задание.

— Причина веская, возможность спасения не призрачная. А значит, мы теряем время, товарищ майор, — пожал плечами Виктор.

— Сколько человек возьмете с собой? — поинтересовался Остроухов.

Комбат уже привык, что Нестеров действует в составе отдельного мобильного ударного подразделения, а не разведки танкового батальона. И признаться, его это мало задевало. Ну хотя бы потому что характер боевых действий был таким, что роты, а то и отдельные взводы, приходилось придавать для усиления стрелковых частей.

— Отправлюсь в составе экипажа БРДМ. Большими силами просто не имеет смысла. Наша задача проникнуть на территорию противника, и вывезти нашего летчика. Так что, лучше действовать только одной машиной.

— Уверены, что обойдетесь без поддержки пехоты, — усомнился Остроухов.

— Она нас будет только сковывать, — покачав головой, ответил Нестеров.

— Виктор Антипович, — окликнул его Ворохов, когда он вышел из палатки.

— Да, товарищ майор? — обернулся Нестеров.

— Я давно хотел поговорить с вами, да все как-то недосуг было, — слегка разведя руками, начал майор.

— Я слушаю вас, — холодно произнес Виктор.

Нестеров не забыл Ворохову того, как тот вынудил его сказать гадость о матери. Умом понимал, что майор просто выполнял свою работу. Что в тот момент ему необходимо было понять, находится ли Виктор в прострации, или водит особистов за нос. Но это умом. Русский же человек зачастую думает сердцем. Вот такой он, не прагматичный.

— Виктор Антипович, я хотел бы принести вам свои извинения за то, что затронул честь вашей матери. Самые искренние извинения, — с нажимом произнес Ворохов.

Хм. А ведь он похоже не лукавит. Григорьев просил Виктора не влезать с ним в противостояние, и обещал позаботиться о том, чтобы тот ответил за свои слова. Не результат ли это деятельности Александра Трифоновича? Вообще-то сомнительно. Виктор не чувствует фальши.

— Если вы считаете, что этого недостаточно, то по возвращении я готов встать к барьеру, — поняв по-своему задумчивый вид Виктора, продолжил майор. — А до того, попросил бы вас спрятать вашу неприязнь ко мне, и не размахивать ею как знаменем.

Хм. А ведь и правда. Нестеров не является подчиненным Ворохова. Он уже офицер, и имеет полное право вызвать его на дуэль. Причина? Конечно если он выскажет ее, то дуэльный комитет отмахнется от этого. Майор не затаскивал его в застенки по личной прихоти, а выполнял служебные обязанности. Но коль скоро сам особист выказывает готовность встать к барьеру, это все меняет.

— Переживаете за свой авторитет в глазах окружающих? — невольно вырвалось у Виктора совершенно не то, что хотелось сказать.

— Офицер особого отдела делающий ставку на страх и непререкаемый авторитет, идиот, и ему не место в наших рядах. Просто, вы редкий случай, когда я действительно ощущаю, что где-то был неправ. Подобное редкость, но порой случается.

Григорьев? Или все же это решение самого майора? А может это всего лишь еще один стимулирующий фактор, чтобы Виктор подошел к спасению Панова со всем тщанием? Очень может быть. Ведь это офицер ДБР, а они чистоплюйством не отличаются. Н-но… Вот как-то верилось в то, что Ворохов искренен. Вот не хотелось бы в каждом встречном поперечном видеть одних только циников.

— Я принимаю ваши извинения, Всеволод Иванович, — выпрямившись, и глядя прямо в глаза особисту, ответил Нестеров.

— Честь имею, — так же выпрямившись, и коротко кивнув, произнес тот, после чего пошел по своим делам.

Виктор проводил его взглядом, невольно улыбаясь. Бог весть отчего, но ему как-то стало радостно на душе, от того, что он ошибался в этом человеке. А может тому, что за прошедшее время успел повзрослеть, и воспринимать окружающую его действительность без юношеского максимализма. Конечно возможен вариант и того, что его только что развели как мальчишку. Но в это верить как-то не хотелось.