Страница 36 из 88
— Рабы всегда останутся рабами, даже если будут думать, что поднимают восстание и, наконец, сбросят ярмо рабства. В реальности они всего лишь являются инструментом одной части элиты, чтобы свергнуть другую. Теперь мне предельно ясно, что задумал Опреус. Ты хорошо постарался Овидий.
— Благодарю господин. Желаете передать тайное сообщение другим архимагам.
По губам Нормарда скользнула улыбка.
— Нет, не надо.
— Как пожелаете, господин.
Видимо Опреус решил избавиться от всей верхушки магов и стать единоличным правителем. Он придумал интересный план, но его ждет разочарование. Глупец даже не подозревает, насколько ущербен его план.
Нормард откинулся на стуле, довольная улыбка никак не хочет сходить с его лица. В одном Опреус прав — совет магов неэффективный орган управления и нужен единый правитель. Именно из-за этой неэффективности сбор армии для вторжения в Сверистонию оказался очень долгим и силы для отправки оказались недостаточными, как раз из-за разногласий. Все это, несомненно, привело к такому тяжелому положению в этой стране. Будь у магического королевства единый правитель, Сверистония была бы наша.
Архимаг прикрыл глаза, представив на голове своей золотой венок — именно так он представлял корону в магическом королевстве. Его сердце забилось сильнее, а внутри все закрутилось в волнении, Нормард уже был там — в будущем, где он — великий правитель магического королевства.
Я спустился по ступеням, напряженно вглядываясь в метку на руке. Не успел я пройти и двух шагов, как меня окликнули — позади застыл Оргос. Гном без привычных кинжалов и взгляд его совсем иной, нежели тот, что был во время боя.
— Я в долгу у тебя Серж. Ведь ты мог просто прирезать меня и не ждать, когда я решусь на то, чтобы попросить пощады, — без всяких прелюдий произнес гном, подойдя ко мне.
В коридоре мы одни, из окон льется яркий лунный свет, оставляя на полу и части стены серебряные квадраты света.
— Мой хозяин, ланиста Квинт Херей, обещал в случае победы купить любую рабыню, чтобы она ублажала меня каждую ночь, — сказал я.
— Хорошая награда, — заметил Оргос. — И что же тебя остановило?
— Вообще технически я и так победил, другое дело, что Квинт хотел, чтобы я убил тебя и лишил дома Антониев чемпиона и сильнейшего гладиатора. А раз я этого не сделал, то и рабыни мне все же не видать. Впрочем, плевать на это. Лишать кого-то жизни только для своего блага, для удовлетворения каких-то своих низменных потребностей — я выше этого.
— Значит, мне повезло, что попался такой человек как ты, — вздохнув, произнес Оргос.
Мы замолчали. Сейчас бы просто попрощаться и уйти.
— Оргос, у тебя есть возможность отдать мне долг, — внезапно произнес я, поворачивая руку вверх и демонстрируя печать на руке. — Знаешь, что это такое?
Глаза гнома прищурились, он несколько мгновений вглядывался в рисунок.
— Заклинание обязательство, но необычное. У меня, знаешь ли, идеальная память и я видел похожие заклинания. Их используют маги, когда заключают серьезные сделки. Но у тебя немножко другой рисунок, вон там и там есть лишние черточки и точка.
Я догадывался, что это не совсем то, о чем говорил Нормард и теперь получил этому подтверждение.
— Я думаю, что это заклинание убьет меня, когда выполню маленькую просьбу одного важного мага.
Взгляд Оргоса потемнел.
— Вот значит как. Вполне возможно. Это в духе магов из магического королевства: интриганы, обманщики, лицемеры и те еще сволочи. Хорошо, я запомнил рисунок и смогу его без ошибки воспроизвести. При Антонии есть парочка магов — его друзей, я могу попробовать узнать у них, что это за заклинание.
— И как его снять. Мне нужно избавиться от него, Оргос.
Гном поджал губы, быстро кивнул.
— Да, конечно же. Я ничего не могу обещать, но постараюсь тебе помочь, Серж.
Впереди в коридоре я заметил объемную фигуру Квинта.
— Серж, где ты? Ты уже поговорил с господином Нормардом?
— Да, хозяин, — ответил я, развернувшись в сторону ланисты.
— До встречи на арене. Если я найду ответ, то скажу тебе его там, незадолго до начала «особого» события. Надеюсь, скоро мы освободимся и покинем эту страну навсегда, — прошептал гном.
Похоже, когда Ганник говорил, что все рабы в этом участвуют — он не лукавил. Значит и гладиаторы Антониев и Марциев тоже примкнут к восстанию. Конечно, рассчитывать только на Оргоса я не собираюсь, и попытаюсь сам найти ответ.
— Простите, что задержался господин.
— О чем вы говорили? — поинтересовался Квинт.
Я молча продемонстрировал печать на руке. Ланиста икнул, потупил взгляд.
— Понятно. Ох уж эти маги с их тайнами. А что за гладий?
— Подарок господина Нормарда. Он был так впечатлен моим выступлением, что подарил особый меч. И он настаивает, чтобы на арене я сражался именно им.
— Вот как? Что ж, если это желание господина, то нам придется подчиниться.
Гладий, данный мне Нормардом, внешне выглядит как самый обычный, так что не думаю, что возникнут хоть какие-то проблемы, ибо если бы все узнали, какими свойствами обладает этот меч, то с какой бы лояльностью ланисты не относились к архимагу, все равно начали бы бурчать. Ибо такое оружие дает существенное преимущество над другими гладиаторами. Хорошо, что мне не придется его применять до самого праздника в честь основания магического королевства, а после, я уже не буду выступать в качестве гладиатора. По крайней мере, я на это рассчитываю.
— Хорошо, возвращаемся в лудус.
Гладиаторы встретили меня и известие о победе с огромным энтузиазмом. Славили, и кричали. Даже, несмотря на то что я не убил Оргоса, Квинт был не так уж рассержен, как я опасался. Правда, напоминать об обещании я не стал. Вместо этого, хозяин лудуса приказал выкатить бочку вина и разрешил устроить гладиаторам небольшую пирушку. По глазам Квинта я видел, что он чувствует приближение своего триумфа, победу в вечном противостоянии над двумя другими конкурирующими школами гладиаторов. Ведь сегодня он своими глазами видел поражение чемпиона арены, а это значит, что в его лудусе помимо двух невероятно сильных гладиаторов появился еще и боец, превосходящий по силе даже чемпиона арены.
Пировали мы до ночи. Я не раз и не два слышал здравницы в мою честь. Что уж говорить, когда захмелевший Марк, подошел ко мне, и, положив руку на плечо, громко произнес, что еще тогда, во время моего с ним поединка, когда меня только привели в лудус, он почувствовал во мне огромный потенциал. Я даже усмехнулся от его признания, но все же ударил своей кружкой о его и лихо опрокинул ее содержимое в рот.
Проснулся я посреди ночи. Повсюду слышен храп гладиаторов, что нарушает тишину ночи. Луна уже зашла, скоро на востоке должен забрезжить рассвет.
Я, протирая глаза и чувствуя, что мочевой пузырь переполнен, поднялся с постели. Быстро дошел до уборной — отдельного строения с большой дырой в полу, проваливаться в которую крайне нежелательно.
Справив нужду, я прошел прочь, прохладный ночной ветер дунул в лицо, я вдохнул полной грудью, в голове слегка прояснилось, и только сейчас я заметил в стороне темную долговязую фигуру, сидящую на небольшой лавочке у края здания.
— Не спится, наставник? — спросил я, подходя к Эномаю.
Тот глянул на меня, на лице появилась белоснежная улыбка, словно ярким лучом прорезавшая ночную тьму.
— Есть такое. Просто размышляю о том, что как-то привык быть рабом. Думаю, что буду делать, когда… в общем ты знаешь.
— Угу. Наставник…
— Эномай. Когда мы не тренируемся, в неформальной обстановке можешь обращаться ко мне по имени.
— Хорошо. Эномай, тебе-то оно зачем? Ты уже не рискуешь жизнью, живешь вроде неплохо, зачем тебе принимать во всем этом участие?
На некоторое мгновение повисло молчание, затем Эномай тихо вздохнул и произнес.
— Моя мать была наложницей отца Квинта. И более того, она родила от него. Мы с Квинтом росли вместе и пусть в наших жилах кровь одного отца, я сын рабыни, а значит и сам раб, а он сын уже умершей, но свободной женщины, законной жены Квинта.