Страница 7 из 11
Взвыть от боли она не успела – пол резко ушел вниз. Перед глазами очутилось знакомое лицо.
– Госпоже больно? – глухо зарычал оборотень, а она пикнуть не сумела – в желтизне мужских глаз разгорались золотые искры.
Не дожидаясь ответа, оборотень в два счета очутился у стены и сдернул с крючка полотенце. Закрутил, как рогалик, и снова прижал к себе. Жаркое дыхание опалило лоб и скулу. Твердокаменная грудь раздулась в глубоком вдохе, и Николь замерла, не разрешая себе даже думать о том, что оборотень еще способен чувствовать. Невозможно! Только не после конвейера!
– Вас нужно осмотреть. Чую кровь.
Монотонный рокот обрушился на голову ледяной водой. Дура! Конечно, ее нюхали, но только для того чтобы определить повреждения.
– Я сама, – дернулась в стальных ручищах. Бесполезно. Мужчина держал крепко, но очень бережно. А бок и бедро уже наливались пульсирующей болью.
– Возможен перелом, нужен осмотр специалиста, – отчеканил, не обращая внимания на потуги проявить самостоятельность.
От распиравшей на всех и вся злости хотелось припечатать крутое плечо кулаком. Чертова двухметровая наседка! Николь пыхтела и сопела, пытаясь освободить руку, но оборотень успел донести ее до кровати.
Очень бережно опустил на матрас, застыл на минутку, будто что-то соображая, и вдруг схватился за край полотенца.
– Ты охренел? – взвизгнула, когда ткань осторожно потянули с явным намерением избавить совсем.
– Надо осмотреть повреждения.
Осмотреть?! Да у нее под полотенцем нет ничего! В лицо бросилась густая волна жара. Вскипятила кровь и забила мышцы теплой слабостью, лишая возможности сопротивляться. Оборотень увидит ее голой… Вместо отвращения внизу живота свернулся щекотный комочек, перебивая ощущение стылой гадости.
– Не надо осматривать, – промямлила, отпихивая наглые руки. – Я… я в порядке.
Вранье. Боль никуда не делась, но рядом терся двухметровый, пышущий животной силой анестетик. Как пушинку ее нес! И сейчас мог бы с легкостью вытряхнуть из полотенца, но вместо этого подчинился. Медленно поднялся во весь рост и пошел к кнопке видеосвязи. Широкие плечи развернуты, спина прямая, как палка.
Николь тихонько выдохнула и попыталась отогнать легкое разочарование. Ну а чего хотела-то? Для него слово «нет» имеет строго один смысл. И хватит пускать слюни на роскошную мордашку. Мало насмотрелась их в школе? Над одноклассниками и ней самой трудилась целая орда жрецов красоты. Николь точно знала, что ей носить, как красится и о чем говорить, чтобы подчеркнуть свои достоинства и скрыть недостатки. Но оборотню этот суррогат был на хрен не нужен. Весь его образ – чертово золотое сечение во плоти. От линии темно-пепельных волос до узора вен на жилистых руках. Животная грация и сила в каждом движении. Идеал, созданный человеком, и им же разрушенный. Потому что рядом с таким любой почувствует себя немощным уродцем.
А Человек – он же не любит быть хуже. Он же, мать его, вершина. Эталон! Паршивенький такой…
– Госпожа Оржевски нуждается в медицинской помощи, – оповестил оборотень охрану. – Сильный ушиб, возможно – перелом.
Николь поморщилась и отвернула голову к стенке. Сейчас тут будет куча народа. Но хотя бы несколько спокойных дней ей обеспечены. И оборотень рядом… Внутри пискнул робкий восторг. Пусть мужчина всего лишь выполнял надиктованные ему приказы, но, черт возьми, это самая искренняя забота, которую она получала за все время пребывания в особняке.
***
Шелест страниц разгонял сонную тишину комнаты. Николь любила книги. Настоящие, с обложкой и множеством листов, а не просто буковки на планшете.
В них жила душа. Приятно провести пальцем по гладкой бумаге или попробовать на твердость уголок. И есть что-то особенное в их форме, словно дверка, за которой прячутся бесконечные миры. Откроешь – и вот тебе бездонный колодец фантазий.
С трудом оторвавшись от последних строк, Николь захлопнула книгу.
– Мне всегда хотелось попробовать это вино из одуванчиков, – призналась оборотню. – Вкусно, наверное. Только я даже настоящего не пила ни разу…
Оборотень как обычно молчал, но смотрел на нее. После неудачной попытки свернуть себе шею мужчина в прямом смысле не спускал с нее глаз. Первый день это нервировало. Николь мерещилось, что в глубине желтой радужки полыхает огонь. Одно неверное движение – и лед равнодушия треснет, освобождая рвущийся на волю пожар. От этой мысли начинала кружиться голова, и ощущение такое – будто смотришь с огромной высоты вниз. Страшно до чертиков, мозги вопят развернуться и бежать, а в спину так и толкает… Тянет сделать крохотный шаг и сорваться вниз, падая в бесконечность.
Не выдержав, Николь отвернулась. Тяжелый взгляд. Так и давит, к земле гнет. И вроде бы ничего ей оборотень сделать не может, но после таких гляделок в животе каждый раз щекочет тонким перышком.
– А ты пил вино? – пробормотала, подтягиваясь на постели. – Наверняка пил…
Падение оказалось неудачным – она умудрилась заработать трещину бедренной кости. Синяк на пол ноги уже поблек, все-таки био-гель – очень эффективная штука, а вот с остальным пришлось поработать.
Отец, предполагаемо, был недоволен. Просканировал серо-стальным взглядом, без единого звука сообщая о том, какое она косорукое убожество. Но даже за все деньги мира он не смог бы заставить организм восстанавливаться быстрее.
Николь наслаждалась этим. Тихонько радовалась недельной передышке и одиночеству. Оборотень на порог не пустил Макса, который сунулся проведать больную сестренку. Она не сомневалась, что братишка притащился с очередной гадостью, замаскированной благовидным предлогом. Только не учел, что теперь в комнате появился ходячий знак «стоп».
– Госпожа отдыхает, – повторял, как робот, на цветистую брань Макса.
К счастью, дальше словесной атаки не пошло, и через некоторое время слух опять ласкала тишина. И даже Коллинз-Грин не давал о себе знать. Прислал только букет и записку. Николь нарочно засунула веник в самый дальний угол, а кусочек картона выбросила в мусорку. Плевать, что там было написано. Ее обрадовало бы разве что извещение о мучительной смерти ублюдка.
Девушка отбросила в сторону плед и осторожно спустила ноги на пол.
– Рекомендую остаться в постели, госпожа, – тут же оживился оборотень.
Вот ведь! Как ремнями еще не привязал? Хотя… наверняка привязал бы, получив приказ от папаши.
– Тогда Люсиль придется менять простыни и матрас, – проворчала, пробуя встать прямо.
На периферии зрения скользнула огромная тень, и Николь охнула, цепляясь за широкие плечи. Мужчина, как и много раз до этого, подхватил ее на руки.
– Я тебе что, кег пива, что ты меня таскаешь туда-сюда?
Опять молчание. Да уж, приказ есть приказ – недопустимо, чтобы она доломала несчастную кость, и тем самым подставила бедного папочку.
– Вообще-то я никогда не падала в обмороки, – заявила, стараясь не глядеть на ошейник. Он портил весь момент, напоминая, что мужчина поступает так не по своей воле. – Просто перегрелась. Переборщила с горячей водой…
Молчание.
– …а вообще я очень ловкая, да! И гибкая! Я гимнастикой занималась. Точнее, меня заставили ею заниматься… Ох!
Оборотень поставил ее перед дверью в уборную.
– Мог бы и до унитаза дотащить, – пробурчала Николь. – Нет! – отшатнулась, когда мужчина качнулся в ее сторону. – Я пошутила. Не надо! Обещаю не расквасить себе нос.
Опять молчаливый взгляд. Хмурый такой, недовольный… Словно он был бы и не против, чтобы она хорошенько приложилась о край «белого друга» и желательно с летальным исходом. Николь моргнула, стряхивая с ресниц наваждение. Фантазия приплетала оборотню эмоции, вот и мерещилась всякая чушь.
– И отойди от двери, будь добр! Госпожа желает уединиться! – крикнула нарочно капризно.
Несмотря на то, что рядом с ней обитал по сути био-робот, знать, что он греет под дверью ушки, было как-то некомфортно. У оборотней очень хороший слух. И зрение… Даже в темноте видеть могут. Ох, хорошо, что он спит в смежной комнате. Рабочие быстро оформили коморку для ее нового охранника. Хотя она иногда просыпалась от ощущения присутствия рядом. И в последнее время все чаще.