Все будет хорошо!

– Да я-то понял. Сложно это только.

– Ну, а как ты хотел? В любви просто не бывает, друг мой! Слушай, а почему ты маме ничего не рассказывал?

– Папа просил.

– Зачем?

– Сказал, что помириться хочет. Окси, я не хочу, чтобы они мирились.

– О, как! Почему?

– Потому, что мама станет четвертой…

Оксана крепче прижала к себе мальчишку.

– Знаешь, я думаю, что мама имеет право знать. Хочешь, я с ней поговорю?

– Да. – Матвей облегченно выдохнул и уткнулся носом в шею Оксаны. – А ты думаешь, ей уже можно?

– Что?

– Ну, нервничать?

– А кто сказал, что она будет нервничать? – Оксана забарахталась, пытаясь встать с дивана. – Это ж надо столько жрать?! Все природа виновата! На воздухе всегда так! Как не в себя… Уф! – она встала, потянулась и подмигнула Матвею. – Не переживай, все будет в лучшем виде!

– Ты меня пугаешь! – Матвей тоже поднялся и, поманив за собой Грея, ушел в сад.

Оксана поразмыслила и решила отложить разговор. Зачем портить такой хороший день?

Вечером они распаренные и довольные сидели на веранде и пили чай. Матвей давно спал набегавшись. Грей лежал у ног Юли, положив морду на ее тапочку и время от времени поднимал голову, прислушиваясь к тому, что происходило на участке.

– Вот такие дела, Юль. Поэтому Матвей тебе ничего и не рассказывал.

– Бедный! И все это время думал ходил.

– Ничего, пусть к жизни взрослой привыкает. – Оксана протянула кружку Юле. – Плесни мне горяченького. Слушай, а ты сама что думала? Мириться или нет?

– Не знаю, Оксан. Скорее нет, чем да. Я понимаю, что Матвею отец нужен. Но, жить с Мишей только ради ребенка… Оксан, не смогу.

– Да и не надо! Какой смысл, если тебя будет каждый раз с души воротить от его похождений? Или Матвею будет так лучше? А то, что он все это будет видеть? Не, ну я тебя умной считала!

– Спасибо! – Юля невольно рассмеялась.

Грей вдруг поднял голову и прислушался.

– Что там? – Юля повернулась, пытаясь понять на кого ворчит собака. – Тихо!

Пес замолчал и в тишине они вдруг услышали чьи-то тяжелые шаги. Причем, ходил этот кто-то в доме.

– Мама… – пискнула Юля и побледнела. С того места, где она сидела, ей была видна открытая дверь в комнату, где спал Матвей и он сам, раскинувшийся на кровати.

Оксана тихо встала со стула и вытряхнула из массивной вазы на тонкой ножке конфеты. Покрепче ухватив ее, она включила фонарик на телефоне и отвесила пинка Грею:

– Тоже мне, защитник! – прошипела она. – Такой здоровый, а толку никакого! Фас!

Грей посмотрел на Оксану, поднялся с места и пошел за ней. Юля вскочила и, покрутив головой по сторонам, ухватила кочергу, которая непонятно откуда взялась на веранде. Они тихо крались по дому, пытаясь понять, откуда слышен звук.

– Юль! – шепнула Оксана и показала пальцем на потолок. Кто-то ходил по комнатам на втором этаже.

– Я туда не пойду! – Юля замотала головой, готовая прямо сейчас схватить Матвея и бежать из этого дома.

Оксана закатила глаза и еще раз придав ускорения Грею, пошла вслед за ним по лестнице. Юля замерла внизу, прислушиваясь. И тут начался совершенный хаос. Залаял Грей, заорала Оксана, упало и разбилось что-то наверху. Юля метнулась в комнату, в секунду укутала в одеяло Матвея и вылетела на крыльцо.

– Мам? – сонный Матвей открыл глаза и удивленно моргнул. Секунду спустя он крутанулся в руках матери и соскользнул на ступеньки, пытаясь выпутаться из одеяла. – Ты чего?! Тебе нельзя тяжелое поднимать!

– Быстро в машину! – Юля подтолкнула сына, и обернулась. – Оксана!

Шум наверху стих и по лестнице зацокали когти Грея. Собака вышла на крыльцо и прижалась к ногам Юли.

– Что там, Грей? Оксана!!!

– Чего ты орешь? – спокойный и какой-то насмешливый голос Оксаны раздался сверху. Она спустилась, неся в руках что-то, завернутое в покрывало с кровати. – Вот он, твой коварный злодей!

Она тряхнула покрывало над дорожкой и сердито фыркающий еж затопал в кусты малины, что росли у забора.

Юля минуту смотрела, как он удаляется по своим делам, а потом рухнула от смеха на ступеньки.

– Ага! Вот так люди и познаются! – Оксана, уселась рядом и потянула к себе Матвея. – Я значит, ловить злодея, а она…

Юля хохотала, уткнув лицо в колени.

– Окси, а она меня спасала! – Матвей гордо глянул на маму, которая никак не могла успокоиться. – На руки схватила и вынесла сюда.

– Замечательно! Швы тебе твои не понравились после операции? Ничего, новые будут лучше! Новые будут красивее!

– Ох, Оксанка, не заводись! Хорошо меня заштопали, ничего не разошлось нигде. Я в порядке. – Юля вытерла выступившие слезы. – Нет, ну это надо? Ежик! А я уже себе напридумывала…

– Бабушка моя говорила: «Дурак думками богатеет!» – Оксана потрепала по загривку Грея. – А еще говорила, что если жизнь сильно уж достанет, то надо всем своим горестям махнуть рукой и послать их.

– Как? – Матвей оживился и Юля погрозила ему пальцем.

– А вот так! – Оксана подняла руку повыше, махнула ею и крикнула вполголоса, – идите в баню!

Юля выдохнула и кивнула подруге, повторив ее жест.

– Идите в баню!

Матвей засмеялся и поднял обе руки.

– Идите в баню!

Они сидели на крыльце, махали руками и вопили. Посылая свои настоящие и будущие проблемы в путешествие в эту самую таинственную баню, где тем предстояло отмыться, все трое думали о том, что это самый лучший вечер за последнее время. И что бы не случилось, пока есть они друг у друга – все будет хорошо! И баня эта затопится, и беды в ней отмоются, а на смену им придет что-то другое, но точно хорошее.

Просто так случилось

– Вера Ильинична, зайди, пожалуйста, в пятую. Там очередной сложный случай. Чашку расколотила, кричит уже час как.

– Сейчас, Машенька, только полы здесь домою и пойду.

– Спасибо большое! А потом зайди ко мне, чайку попьем.

– Про Илюшку расскажешь?

– Да! Поступил он. Ну, потом поподробнее, у меня еще одна операция, а потом бумажки, там и поговорим.

– Хорошо!

Вера Ильинична отжала тряпку и продолжила мыть пол в коридоре роддома, где работала уже без малого двадцать лет. Работала простой санитаркой, но это не мешало ей быть чуть ли не достопримечательностью роддома. Новый главврач, который был не в курсе, сначала даже не понял, почему в сложных случаях, когда роженицы или родившие только что мамочки, начинали вести себя странно, бегут искать Веру Ильиничну.

– Она что, врач? Или экстрасенс? Почему ее?

– Нет, Макар Семенович, санитарка.

– Санитарка?! Ничего не понимаю.

– Поработаете немножко – поймете! – улыбнулась Мария Михайловна, ведущий хирург, а по совместительству заместитель нового главврача.

Вера Ильинична домыла полы в коридоре, тщательно вымыла руки, сменила халат и пошла в пятую палату. Возмущенный голос молодой женщины был слышен даже в коридоре, хотя роддом был старый и звукоизоляция была вполне приличной. Одни двери чего стоили! Двойные створки, толстые чуть не в руку, деревянные. Сейф, а не двери. Каждый год роддому обещали ремонт, но пока так и не собрались. И поэтому пока, закрыв двери в палату, можно было рассчитывать на то, что звуки извне будут проникать туда-обратно очень приглушенно. Но не в этот раз.

Вера постояла под дверью, послушала, о чем речь, а потом решительно открыла двери:

– Доброе утро, мои хорошие! Что это вы расшумелись? Басней наслушались, что детки не слышат ничего в этом возрасте? Так, как вы кричите, разом слух прорежется. Ой, да какие же красавцы! – безошибочно она определила, что в кювезах лежат мальчишки. – Просто богатыри! Это твой? – Вера показала на малыша, который готовился проснуться и уже начал шевелить кулачками.

Встрепанная высокая молодая женщина удивленно посмотрела на это явление полутора метров ростом, которое властно прервало их перепалку с соседкой по палате и теперь ждало ответа на вопрос.