Система

Таблетки выпускались от всего – от потери памяти, для обретения гармонии, от скуки, для уверенности в себе, для покоя, от ненависти и даже для ненависти. Последние были изобретены чуть позже, потому что выяснилось, что «спускать пар» является необходимым элементом человеческой натуры.

Действие препаратов длилось несколько часов, но они были настолько безвредны, что их можно было принимать постоянно.

Однако, всеобщая беспечность, а, следовательно, и всеобщий застой, длились недолго – несколько десятилетий. Ученые столкнулись с незапланированной проблемой – люди стали в массовом порядке кончать жизнь самоубийством. В предсмертных записках, если таковые находили, всегда был указан один и тот же мотив – желание познать другой мир. Обретя гармонию, люди перестали бояться смерти.

Правительственную программу свернули. Людям пришлось открыть глаза на окружавшую их реальность.

В то время Майкл, будучи уже одним из ведущих экспертов по нейрофизиологии, получивший в свои тридцать шесть лет докторскую степень, возглавлял работу лаборатории в рамках новой правительственной программы. Нужен был новый вид управления человечески поведением – более надёжный и сильный по своему воздействию.

Спустя несколько лет в недрах его лаборатории был изобретён аппарат Блэкспейс (Blackspace). Государство получило в своё распоряжение самое мощное средство человеческого экстаза и одновременного подавления его воли. Аппарат считывал желания и на время воплощал их в реальность. Человек мог по-настоящему чувствовать, видеть и слышать свою мечту. На время оживал его самый сладкий сон.

Аппарат действовал на тактическом обмане нервных сигналов, поступающих в мозг. Сначала через микрочип на затылке посылался электромагнитный импульс, способствующий выбросу дофамина и стимулирующий приток крови в лобно-теменную долю. Затем, когда человек начинал визуализировать, все сенсорные импульсы, будь то ощущения или вкус, через специальный детектор аккумулировались в ядре таламуса, которое моделировало реальность, и которое под действием дофамина становился сверхвосприимчивым к любой информации. При этом электронные импульсы, генерируемые нейронами кратковременной памяти гиппокампа, притормаживались, и грань между реальностями стиралась. Человек легко перешагивал невидимый барьер и оказывался в своей фантазии. Воображаемая реальность обладала удивительной достоверностью. Единственным минусом было время – сеанс мог длиться не более двух часов. Но и этого было достаточно, чтобы им стремился воспользоваться каждый.

Однако Доступ к нему получали не все. Его выдавали за определённые достижения, будь то открытия в науке, медицине или экономике. Но иногда государство для поддержания всеобщей мотивации давало его простым людям, например, за то, что их газон возле дома был самый обустроенный. Никто точно не знал, что нужно сделать, но все старались работать максимально усердно.

Элита, имевшая Доступ, считала себя избранными, не отдавая отчёта в том, что, по сути, являлась самой послушной и предсказуемой: добровольно лишиться Доступа никто не желал. Поэтому «подсаживая» на Блэкспейс самых независимых, талантливых или опасных, государство уберегало себя от всех конкурентов за власть.

Глава 3

– Эй, Майк, чёрт возьми, возьми трубку, дружище! – орал в автоответчик грузный мужской голос. – Я знаю, что ты дома. Свет горит. Давай, возьми трубку!

Майк оторвал голову от подушки – сказывались три двойных виски, выпитые днём в Клубе.

Он включил связь:

– Майк, ну, наконец-то! Ты можешь открыть мне дверь?

– Что?

– Я стою напротив твоего дома.

– Чего ты припёрся ко мне, Джек?

– Хочу вытащить тебя из твоего закрытого мирка, где нет места таким мелочам, как старые друзья, пицца и футбол. Ладно, ты все равно уже проснулся. Я иду.

Через три секунды раздался звонок. Ему ничего не оставалось, как подняться и побрести к двери.

– Майк!

В дверях стоял Джек. Его внушительные размеры говорили о том, что он добродушен до костей.

– Что-то я не вижу у тебя пиццы, – нахмурился Майк.

– Насчёт пиццы, я соврал. А вот минеральной воды принёс. На, держи!

Майк отпил глоток. Потом ещё один.

– Что тебя привело ко мне? – спросил он после паузы.

– Сегодня пятница, дружище. Вот я и заехал проведать тебя. В последнее время выглядишь ты неважно. Да и в офисе не появлялся уже несколько месяцев.

– А что мне там делать, Джек? На проценты от своего изобретения я могу жить довольно долго.

– Работа отвлекла бы тебя.

– Я отдал этой проклятой работе двадцать лет! – не сдержался Майк. – И она отняла у меня все. Мне противно даже приходить туда. Весь этот приторный буржуазный стиль вызывает только отвращение.

– Эллен тоже работала в SNC.

– Её нет больше, Джек. НЕТ!

– Не горячись, – он похлопал его по плечу. – В жизни все может случиться. Но иногда нужно зажать себя в кулак и продолжать двигаться дальше. Мы все за тебя переживаем. Вся наша команда: Ольга, Владимир, Лу. Мы все ждём тебя.

– Хватит об этом.

– Слушай, поехали куда-нибудь поужинаем?

– Я пас.

– Майк, ты вообще куда-нибудь ходишь, кроме Клуба? Готов поспорить, что только и торчишь там днями напролет, а потом заваливаешься спать, залив в себя бутылку виски. Я прав?

– Не так уж и плохо. Масса людей живет, испытывая тихое отчаяние и не имея всего этого.

– Ты же в расцвете сил. И посмотри в кого ты превратился?

Джек покачал головой:

– Это пройдет. Время все лечит.

– Ладно, – буркнул Майк. – Раз уж ты пришел ко мне, пошли куда-нибудь.

– Вот и славно, – закивал Джек. – Поедем в итальянский Il Grotto, там неплохо готовят.

***

Улицы ночного города были заполнены людьми. Отовсюду сверкали неоновые вывески, освещая дороги и тротуары, гремела музыка, на огромных городских экранах крутились рекламные ролики Корпорации. В городе кипела энергия – своя, ни с чем не сравнимая атмосфера мегаполиса не давала людям расслабляться.

Майк с интересом и опаской наблюдал за происходящим.

– Давно я не видел стольких людей на улицах.

– Да, жизнь кипит по ночам. Опять началась подпольная продажа таблеток.

– Ты шутишь? Их же запретили.

– Это же деньги, Майк. Думаю, в этом замешаны правительственные круги. Только у них был доступ к этой дряни.

– Производство возобновили?

– Не знаю. Но в своё время они этого добра столько наделали, что ещё лет на сто хватит. Смотри, какие все счастливые. Точно на таблетках. Проверить же нельзя.

– По-моему, кто-то же из наших занимался разработкой тестов, позволяющих определить их в крови?

– Пока ты весь прошлый год прохлаждался, пришли к выводу, что выявить таблетки у человека нельзя. Они сразу действуют на мозг, в крови следа не остаётся. А по поведению, как ты знаешь, определить ничего нельзя.

Машина Джека остановилась на светофоре. Справа под серебристым навесом толпились люди.

– Ночной клуб? – спросил Майк.

– Да, «Blackspace». Собираются самые сливки.

– «Blacksapce»? Как название моего аппарата?

– Да, но только он запатентован не на тебя, а на Корпорацию. Поговаривают, что хозяева клуба оттуда, и что вроде там даже стоит аппарат, а потому сюда нередко захаживают важные шишки. Типа нас с тобой.

Джек расхохотался. Но потом как-то резко стал серьёзным.

– Такие времена, Майк. Мы, кстати, приехали. Il Grotto за углом.

Ресторан оказался небольшим и тихим. Стены украшали пейзажи существовавшей когда-то страны: синие озёра, горы, зелёные равнины – на земле, где жил Майк, таких видов не было.

– Ты уже выбрал что-нибудь? – спросил Джек.

– А?

– Ты опять ушёл в себя?

– Да выбрал я! Мне вот это, – он наугад ткнул пальцем в меню. – И виски. С лимоном. Двойной.

– Ты о своём здоровье думаешь?

– Я же не собираюсь жить до 100 лет.