Страница 2 из 3
Однако не все из школы мне запомнилось как плохое. Например, в старших классах у нас была учительницей русского языка Евгения Галичина Ивановна, которой я навсегда останусь благодарен. Она одна из тех самых учителей, что признали меня как писателя и помогали на протяжении всей жизни. Казалось, если не она, забросил бы я писательское дело, прогнувшись под детский вопль одноклассников. Но все же наши мировоззрения и с ней сильно отличались: она любила классику всем сердцем, когда я же постоянно говорил про хаос, про новую литературу, буквально исповедовал футуризм, или как я его называл, агаевизм.
Но это не мешало нам с Евгенией Ивановной находить общий язык, быть не просто учеником и учителем, а хорошими собеседниками. Она навсегда оставила след во мне, а значит, оставила след и в моих произведениях, и возможно даже, во всей современной и не только литературе. Я рад, что такой человек обрел бессмертие.
Но упомянув о школе не мог не сказать, что учеником я был никудышным. Я учился не потому, что надо, а потому, что нравится, и как только предмет начинал мне надоедать или становиться более скучным, я забивал на него и переходил к чему-то другому. Этим же обосновываются и мои плохие отметки в школе. Пускай было время, когда я вовсе был ударником. Тогда нашим классным руководителем был Сергей Сергеевич, который тоже мне сильно запомнился и явно запомнился на всю жизнь, а теперь и оставил свой след здесь. Он был тем человеком, перед которым мне было стыдно получать плохие отметки, и я старался быть максимально успешным в учебе, да так, что чуть ли не тянул на ударника. Но Сергей Сергеевич ушел из нашей школы в другую, так как там ему предложили чуть более выгодную работу. Я могу его понять, но после его ухода я будто осиротел. Вряд ли я мог потом похвастаться такими же хорошими оценками, как тогда, при нем.
Вообще начало старших классов для меня было началом всего: первые рассказы на ЛитРес, первые знакомства. Поговорим про это время. Я мечтал стать кем-то больше, чем являюсь.
Странное стихотворение. Веч
Самосвал, самопал,
Самоуверенность,
Самоирония,
Самосуд, самодержавия,
Самородный суп
Из чистого золота,
Само бывал я
На границах племени Майя,
И даже на рутине бывал я,
Дай мне, нет, не давай мне,
Я запутался еще давно в себе,
Дашь – залетишь, нет – улетишь,
Странный я, знаю еще тебе
Бывал уже. Я думал и ты
Знаешь как душат чужаков,
Вой пацанов
С общественных дворов
Невыносим. Ох,
Странно, но я думал, (всегда)
Что это я дебил.
Самопал, сам я запал,
Самоопыление, но я еще не остыл,
Само был, и так разбито жил,
Тужил, но не корыто
У меня сегодня разбито.
Я не с улиц,
И даже не текстовик,
Но я пишу с душой, пожалуй,
Этого хватит.
Сегодня – повелитель миров,
А завтра…
Само вор, самообман,
Самовар, самокат,
Гордые улицы России,
Пустыни Азии,
Богачи Европы,
И когда земля будет
Гордостью плебей и лесостепей,
И когда не Маркса книга красная
Надерет страниц
Тогда свершится самосуд,
А пока я велитель небылиц (прощай)…
Слышал, что белый кот
Днем обязательно серый,
Но тогда кто этот белый кот,
Что каждый день ведет со мной беседы;
Бесы и беды,
Нет у меня успеха двери,
Но зато есть хороший лом,
Им буду бить металлолом,
Пробьюсь, кто бы камни не кидал,
Каждую строфу с сердца оторвал!
Меня учили вере и надежды,
Я учился доброте и прежде
Никогда не кланялся невежде.
Но так и не сумел говорить: "Стоп"!
Мне уже затирали и про трон и вяз,
Но пыл в моей крови так и не понимал,
Ты робот, и тобой правит культ,
А я человек, что ищет путь
домой…
Каждый день – вечный жид,
Белокурый парень скажет:
"Дай ВАЗ",
Но вот только не пегас,
Он сгорел,
Выхлоп ВАЗ как я – не погас.
А нас сломать пытались
Со злости бил кто, издевались,
Жизнь пред жестка ко мне была,
Я вырос! Но будущее ближе -
Сожму этой суке горло! Да…
Рифма добра и зла,
"Детка" и "жестка";
Зов вольных ворон,
И не нужно больше слов,
Звон дворов, глухой загон,
И не ведал больше дел,
Продал золото на мел -
Стало тише;
Глухая пустота прошла
По городскому затишью:
Совесть стала чиста,
Да и руки стали чище,
А если хлеб и есть,
Крик мой заглушат свыше.
Мою радость сменит месть,
И бывает – моли же
Меня о помощи себе,
Прости, но, возможно, ниже
Суждено пуститься тебе,
И берегись,
И в ровень мнись.
И в брось,
И вновь,
И в глаз,
И вас,
Чувство
И похищение,
Прощение,
И не ведали
Здесь люди
Золотого прощения.
Общение с дьяволом снова!
И снова стих
Из реальности в историю,
Не попадет на бумагу,
Но улетит
В страну далекую.
Ходишь в черном -
Как отражение души,
Совсем не сложно ж нам,
Как поскорей к тебе уйти.
Ты ходишь в черном,
А все мысли позади.
Умру в бреду,
И ты храбрость прояви,
Люди пусть идут,
И не смотри им в след,
Ибо увидишь ты лишь бред,
Да и меня прости,
Иди и не ищи меня вовек.
Зачем тебе отчасти я?
Только напасть и нес,
Сколько не живу -
А я людям ненависть лишь нес,
И глупый пляс пустил,
Прости меня,
Свой вклад не внес.
Средь сотен лошадей нашелся жеребенок,
Что с рождения
Смотрел на свое отражение бледнея,
Цепенел, холод льется вместо крови,
И смотрит на горы там вдали.
С детства мечтал уйти,
Убежать, бежать быстрее
Чем псы пасут овец.
Живут в унынии,
Жутка еда, но зеленые линии.
Давно стать хотел
Так стал конем,
А стадо его давно ушло в чернозем,
Новые жеребята, новые мечты,
А он на своей – сорвался и беги!
Родные места остались далеко позади,
А то, что было далеко – стало в близи,
Но там лишь лес, и не подозревает
он совсем,
Что где-то из кустов подкрадывается
Его смерть…
Приходи на годовщину нашего рождения,
Взросление – безумие,
Я беглый жид, зато с мужчинами;
Слушай, неладно все с тобой, поди,
Да ладно – давай поговорим еще, веди,
Расскажи – нет ли причин таких, что
Странности твои мимолетнее моих,
Холодный душой, ледяной глыбой нимб.
Прохладно убить человека всегда,
Бережно поставлю на полку, тогда
Настроение струн души испортит
То мгновение, и наверное
На сердце шрам, и не менее
Зашить труднее…
Смерть – это бар, смерть – это паб,
Не найду я рифму -
Рифмоплет мой под бобами сегодня.
Я заменяю Мокси,
Со слова, к слову
Почему разделились мы?
Верные паиньки,
Один человек, страна, да и та же вера,
Но почему-то странный жид сегодня я,
В нас ли запомнят Люцифера?
Неправильный вид,
Неправильное поверье.