Страница 17 из 56
Сол распрямился, и раскинул руки в стороны, в приветствии:
– О-о-о! Вот и рыбка моя приплыла! – Прикрыв один глаз, вторым он подозрительно уставился всё на того же первого грузчика. – Капитан ведь с вами рассчитался, как полагается?
Рабочие, однако, не торопились отвечать, только по пути на кухню один из них кивнул Солу, и угрюмо угукнул.
Теперь хозяин заведения, удовлетворительно хмыкнув, опершись ладонями на прилавок, обратился к солдатам, которые похоже, давно определились с заказом, и теперь просто ждали окончания проверки:
– Эй вы, бездельники! А ну, марш на кухню! А то кто же защитит мою обожаемую женушку от кровожадных гномов-убийц? – Последние три слова он произнёс с надрывом, театрально схватившись за сердце обеими руками, и наклонив голову набок. Но долго так не выдержал, и громогласно расхохотался, смачно шлёпнув себя по коленке. – Ой-ой! – Утерев слезу, он успокоился, и добавил. – А я сейчас подойду, только рассчитаю клиента.
Солдаты неохотно поднялись, надели шлемы и мечи, и направились на кухню. Проходя мимо стойки, один из них устало сказал:
– Каждый раз одна и та же шутка, Сол. Ну правда, тебе самому-то не надоело, за столько лет?
– Думаю, как только ты перестанешь корчить настолько кислую рожу, едва её услыхав – начнёт приедаться. – Задорно поддразнил Сол, усмехнулся, и взглядом проводил вояк на кухню.
Кель, сообразив, что дальше тянуть некуда, в срочном порядке заговорил:
– Слушай, Сол…
– Итак, Кель, за яичницу с тебя треть вятого, то бишь три серебряных, либо пятнадцать медяков. – Внезапно заявил трактирщик, словно пропустил обращение юноши мимо ушей, задумавшись о чём-то своём.
От такого поворота лекарь даже немного расстроился:
– О, у меня с собой только вятые. – Растеряно произнёс он. – У тебя найдётся сдача?
Теперь пришла очередь удивляться хозяину заведения:
– А? Ну конечно! Как же иначе?
Кивнув, Кель залез в сумку, достал правой рукой матерчатый кошель, и, опустив в него пальцы левой, извлёк золотую монету, которую сразу же положил на прилавок перед Солом.
Тот взял вятый, поднял его на свет и начал рассматривать одним глазом. Он заговорил, не отрываясь от обследования:
– Слушай, Кель, сколько живу, а всё никак в толк не возьму, почему остальные монеты зовутся по металлу, из которого изготовлены, а только золотые вятыми кличут, а? И кого не спрошу, никто не знает. Может, хоть ты в курсе?
Сол перестал рассматривать монетку, положил её обратно, скрестил руки на груди, положил опёрся локтями о стойку, и взглянул на Келя. Сдачу отчитывать он не торопился.
Келя такое поведение трактирщика ввело в лёгкое замешательство, но он всё равно незамедлительно поспешил рассеять тьму в голове своего собеседника:
– Да, сейчас расскажу. Так получилось, что гномы первыми из всех разумных рас придумали вместо системы бартера использовать золото в качестве универсальной валюты, и начали обменивать его на товары. Всего существовало ровно девяносто девять золотодобывающих шахт. Знаю, звучит будто именно так специально и задумывалось, но на самом деле это просто совпадение, так уж сложилось исторически. – Юноша пожали плечами. Шахты эти были пронумерованы не по порядку их открытия, как может показать на первый взгляд, а по качеству добываемого там золота. – Он пару раз стукнул пальцем по вятому. – И до того, как эльфы договорились с гномами о взаимовыгодной очистке металлов, в том числе и золота, монеты назывались по десятичной части номера шахты, в которой их добывали. Всегда с округлением в меньшую сторону. – Кель всё ещё держал кошель в руках, ожидая сдачи. – Например, если золото, добывали в шахтах с первой по десятую, то монеты назывались нулевыми, с десятой по двадцатую первыми, с двадцатой по тридцатую вторыми и так далее. Золото высшей пробы добывалось в шахтах с девяностой по девяносто девятую, и отчеканенные из того чистейшего металла монеты назывались девятыми. Не стоит даже упоминать, насколько неудобной являлась подобная система, но деваться гномам было некуда – никто не хотел получать за свой труд столько же монет низшей пробы, в то время как за ту же работу другим выплачивали бы награду более чистыми монетами в том же количестве. У них существовали целые таблицы, специальные приспособления и даже хитроумные системы весов со множеством чаш, чтобы конвертировать одну и ту же валюту между собой, в зависимости от её пробы. А уж если кто-то собирался расплатиться грудой монет разного качества, – юноша присвистнул, – там уже начиналась настоящая кутерьма с выведением сложных формул длиной в пару бумажных листов. Думаю, понятно, что даже тривиальный поход за продуктами превращался в целое приключение. – Сол понимающе кивнул, и прикусил свой ус, а Кель продолжил. – Когда же эльфы предложили начать очищать золото гномов, чтобы весь металл стал одинаковой пробы – как из девяносто девятой шахты, те, недолго думая, согласились даже на не самые выгодные для себя условия – отдавать аж половину всего полученного своим компаньонам. Как только отчеканенные из такого золота монеты пошли в ход, их сразу нарекли «девяносто девятыми». Но это звучало слишком длинно, поэтому довольно скоро именование сменилось на «девятые». Но и это вызывало некоторое неудобство и недопонимание, так как ещё далеко не все старые монеты успели выйти из оборота. Тогда гномы покумекали, и решили дать своей валюте официальное название «вятые». А так как поначалу чеканкой и распространением занимались только они, скоро и люди, и эльфы, переняли у них это название. Сейчас, конечно, и у нас есть свои золотые шахты и мастера, хоть мы всё так же зависим от алхимии эльфов в вопросах очистки металлов, но название прижилось и закрепилось в нашем языке.
С кухни раздались звуки откупориваемых бочек. Сол, поведя ухом, внимательно дослушал разъяснения лекаря, и, довольно улыбнувшись, покачал головой:
– Здо́рово, здо́рово! Очень интересно, Кель! Очень! Слышишь, что говорю?! Как по мне – так ты просто отличный парень! – Трактирщик наклонился к лекарю, и заговорил таким шёпотом, будто затевал что-то нехорошее. – Считай, что сегодняшний обед за счёт заведения. – Он по-заговорщически заозирался вокруг, чтобы убедиться, что жена его не услышит. – Только Бекке не говори, а то она в таких случаях постоянно припоминает, что мои решения нас едва не разорили. Хотя, думаю, даже если она и узнает, то будет не слишком против такого поворота, вы с твоим учителем ведь когда-то её безвозмездно подлатали. Уверен, она даже посмотрит на меня почти без осуждения. – Хозяин заведения подмигнул юноше, и добавил совсем тихо, едва шевеля губами, наклонившись чуть ли не к уху лекаря, будто окружающие только и стремились, что подслушать их разговор. – Но лучше ты ей всё-таки не говори.
Сол захохотал, пододвинул указательным пальцем, который один закрывал чуть ли не всю монету целиком, вятый обратно к Келю и засобирался уходить:
– Ладно, дружище, мне пора. Было очень приятно с тобой поболтать. Забыл, правда, спросить зачем ты в городе. Но если ты здесь надолго, то вечерком обязательно ещё заходи – продолжим. Да и народ в себя придёт после жары, и в зале соберётся. С новыми людьми познакомишься, пообщаешься! Уверен, ты всем понравишься. У меня ещё музыканты будут – атмосферка, – он на мгновение зажмурился от предвкушения, – непередаваемая! Это я тебе гарантирую! Ну. Лады, если что срочное – зови. Я тут, рядом, на кухне. Но ближайшее время мне будет не до разглагольствований, учти это, пожалуйста. Только по делу. – Всё это Сол сказал, пока шёл от своего места до выхода из-за стойки.
Кель встрепенулся:
– Постой, Сол! У меня остался ещё один вопрос! Последний! Но очень важный! Как раз по делу! – Воскликнул юноша, вытянув руку в сторону трактирщика, будто пытался ухватить его за рукав.
– Что такое? – Хозяин заведения развернулся, вопросительно глядя на клиента.
Юноша немного помялся, размышляя, что можно рассказывать Солу, а что – нет. Однако Келю редко встречались настолько харизматичные люди, которые, к тому же, с первых минут внушали такое сильное доверие, поэтому, он решил излить всё начистоту: