Любовь не обсуждается

– В это трудно поверить, но я попробую, – улыбнулся он. – Одевайся. Психолога исключить не могу. Вдруг ты все же с лесбийскими наклонностями.

Он подмигнул, пытаясь списать весь разговор в шутку, и вышел из-за ширмы. Пока я поспешно одевалась, он с кем-то разговаривал по телефону.

– Плева не повреждена. Да, абсолютно уверен. Не восстановленная. Да, отправлю к Пал Андреевичу. Но девчонка на вид совершенно не надкусанная.

Двух слов хватило, чтобы понять с кем разговаривает гинеколог.

С Тобольским.

Ненавижу!

Всех!

Глава 4. Букеты и конфеты

Меня протащили по всем врачам. Психолог копался во мне дольше всего. Мы говорили о моей ориентации, дружбе и влюбленности. Он особенно прикопался, почему я так привязана к Гельке и не обращаю внимания на парней.

– А на кого там внимание-то обращать? На Стасика? Обратила, в результате огребла проблемы с его папашей… Знаете, я не хочу отношений, когда стороны не готовы к ним. Мне не нужны незрелые юноши с ватой вместо мозгов.

На этом психолог внезапно удовлетворился и отпустил меня.

Часа два хождений по кабинетам меня вконец измотали, и я уже взмолилась перед амбалом:

– Отпусти, а? Я есть хочу. Пить хочу. Мне еще лекции переписать нужно!

– Идем, – неожиданно согласился амбал и вывел меня из клиники.

К его машине прибавилось еще две такие же. Настроение у меня упало еще ниже, хотя казалось, куда уж?..

Из средней машины вышел Никита и поманил пальцем. В спину услужливо подтолкнул амбал.

– Снова на колени? – с вызовом спросила я.

Тобольский расхохотался, как будто я пошутила. Но я не шутила.

– Пока не надо. Залезай внутрь. Там тебя ждут подарки.

– Мне ничего не на…

– Залезай, я сказал.

Я только закатила глаза и прошла мимо него в пропахшим им салон. Тобольский сел рядом. А вперед скользнул амбал. Двери закрылись, и наша процессия резво стартанула с мигалками, нарушая все правила движения.

– Телефон. Связь и интернет безлимитные. Пользуйся.

Я прищурилась, пораженная до глубины души щедростью дяди Никиты. Но швыряться подарком не стала. С одной стороны, положение у меня не то, чтобы разбрасываться телефонами, с другой…

– Двухсимочный? – поинтересовалась я, быстро пробегая по экрану пальцем, щелкая меню.

– Да, но вторая заблокирована. Пользуйся той, которую дал.

Его тон четко указывал мое место. Руки с телефоном упали на колени. Смысла изучать подарок больше не было. Буду им пользоваться только для связи с Тобольским.

– Ну, чего приуныла? Это еще не все подарки. Кредитка. Держи.

Я взяла пластик. Без зазрения совести взяла. Они мне прилично задолжали, поэтому буду считать их кредитку компенсацией.

– Безлимит? – поинтересовалась я.

– Обойдешься, – тут же обрезал крылья Тобольский. – Суммы до пяти тысяч тратишь свободно. Свыше – только после моего подтверждения.

Я скривилась. Тайком билет на самолет уже не купишь. Жаль.

Но как-нибудь выкручусь.

– А теперь я жду благодарности, – криво улыбнулся Тобольский, очень сильно напомнив младшего брата Александра.

– За что? За только что надетый красивый поводок и ошейник с камушками? – я сделала удивленные глаза, но тут же меня осенило. – Ах, точно! Спасибо вам, Никита Сергеевич, за внеплановый полный медицинский осмотр. Надеюсь, с результатами и меня ознакомят. Сфоткаю и вышлю родителям.

– Шутки шутить будешь, когда разрешу, – проскрежетал он и резко схватил меня за затылок, приближая к себе. – И благодарить будешь, когда скажу и как скажу.

А потом его губы накрыли мои.

Я ожидала… Наверное, давления. Что он расплющит мои губы как наши университетские парни, засунет свой язык мне в рот по самое горло, обслюнявит, искусает губы…

Но нет.

Прикосновения Тобольского были деликатными. Он не врывался в рот, мягко уговаривал впустить его. Губы были полными и сухими. Никита дотрагивался ими до моих, проводил, немного придавливая, чуть отстранялся и касался снова. Прищипывал мои, но не всасывал, а только оттягивал и снова отпускал.

Раз, еще один… Пока мне не стало любопытно, как он целуется. И я приоткрыла рот.

На этом поцелуй резко прекратился. Тобольский отстранился и довольно улыбнулся.

– Приехали. Отдыхай. Вечером позвоню.

Дверь сзади меня тут же открылась, я чуть не вывалилась из машины. Амбал удержал, даже помог выйти, а потом закрыл дверцу, отрезав меня от внимательного взгляда Никиты Сергеевича, обошел машину, сел, и они уехали.

А я так и осталась стоять у общаги потерянная, удивленная и сжимающая в одной руке телефон, в другой кредитку.

Гелька мне обрадовалась, как родной.

– Ирка, я каждый раз как последний тебя провожаю! У-у-у, уроды, запугали! Уже весь универ на ушах из-за них стоит.

– Может, не на ушах, а под плинтусом? – переспросила я.

– И там тоже, – отмахнулась подруга. – Когда они от тебя отстанут?

Я пожала плечами.

– Наверное, когда сама от них сбегу. Гель, идем покупать телефон и симку. Я деньги с кредитки сниму и отдам тебе частями, ладно?

– А купить сама с кредитки не можешь? – удивилась она.

– Не могу… Он дал мне лимит в пять тысяч, все что дороже с разрешения папочки.

– Же-е-есть.

– И не говори. Но я подумала… Не обновить ли нам гардероб?

Лицо подруги сразу озарилось радостью, но ненадолго.

– Тебе вообще все заново покупать придется.

– А заодно и тебе обновим. Дядя Никита щедрый. И прилично мне задолжал.

Мы не сговариваясь натянули джинсы, быстро накрасились и побежали в ближайший торговый центр опустошать их полки.

До вечера я устала так, что забыла про телефон, звонок родителям, и сразу после душа отрубилась, надеясь выспаться.

Про Тобольского я тоже забыла.

И его звонок не услышала.

Утром меня пробил озноб, когда увидела пропущенный. Руки мелко задрожали, я вскидывалась на каждый резкий или громкий стук, в каждом предугадывая час расплаты.

– Ты идешь? – Гелька остановилась в дверях комнаты.

– Ты иди. Я догоню.

Подруги тем и ценны, что все понимают без слов. Геля перекрестила меня пальцами и ушла. А я открыла список контактов, совершенно не удивилась, когда нашла там единственный номер телефона и набрала.

После длинных, в целый год моей жизни, пяти гудков, Тобольский соизволил ответить:

– Что это было?

– Где? – его вопрос поставил меня в тупик.

– Ирочка, ты должна наизусть заучить одно простое правило – я дважды не повторяю, а то, что говорю, исполняется с первого раза. Повтори.

– Вы правы. Если я прослушала, то вы все равно правы… Никита Сергеевич, я правда не хотела…

– Меня это не волнует. Ты изменила мои планы на вечер. А я охренеть как не люблю, когда все идет не по плану.

– И что теперь делать? Я просто не ответила на звонок. Вряд ли это могло сильно что-то поменять. Тем более ваши планы.

Ответом стало молчание. Он не отбил вызов, но и не отвечал. Я начала нервничать. Что еще его извращенный мозг придумает? Точно знаю, мне не понравится.

– Никита Сер…

– Зови меня по имени.

– Так я же… – мысленно прикусила язык и исправилась. – Хорошо, Никита. Я хочу исправить вчерашнюю оплошность. Скажите как?

– Я подумаю, – и отключился.

До самого вечера я сидела на иголках, ходила на иголках, даже обедала тоже на иголках, не в состоянии отключиться от ожидания возмездия.

– Прекрати уже дергаться, – отругала меня Геля. – Я нервничать из-за тебя начинаю.

– Не представляешь, как нервничаю я!

– И не хочу. Что тебя успокоит?

– Звонок маме и папе! – вспомнила я и чуть не опустилась на колени перед подругой. – Пожалуйста, пойдем купим телефон и симку!

– Идем.

Потратили мы чуть больше, чем рассчитывали, а снимать наличку с кредитки до того, как расплачусь за провинность перед Тобольским, не хотелось.

– Я тебе позже отдам, ладно?

С нетерпением ждала, когда наступит час для приличного звонка. Поднимать родителей в три ночи по их времени такое себе. Одна новость, что я срочно хочу бросить здесь обучение и прилететь к ним в другой конец света, сильно их обеспокоит. Так лучше сообщать эту новость чуть попозже. Когда они выспятся и позавтракают хотя бы.