Искушение

– Дорогая, – произнес Джеймс, – я думаю, что...

Встретившись с ним взглядом, она почувствовала, что всю жизнь шла к этому мгновению.

– Тебе нужно было просто спросить, хочу ли я выйти за тебя, – произнесла она, – и больше ничего. Не нужно было говорить мне: «Ладно, так уж и быть, ты услышишь то, о чем мечтала, я женюсь на тебе». Нет, мне нужно было только то, что получили почти все женщины в этой церкви: настоящее предложение руки и сердца и желательно колечко в хорошенькой коробочке. А вместо этого меня обманули и обращались, как с марионеткой.

Джеймс попытался прибегнуть к старому способу: дразня, поднять ей настроение.

– На войне и в любви все средства хороши, разве не так? – спросил он с блеском в глазах.

– Да, это так, – ответила она и замолчала.

В воздухе повисло напряжение. Она знала, что если согласится и служба продолжится, счастья и веселья будет много. Но Темперанс не могла согласиться.

Ей хотелось большего. Ей не хотелось ни обмана, ни тайн. Больше всего ей хотелось любви.

Она посмотрела на букет, который ей дали, когда она шла с Джеймсом к алтарю. На ней не было свадебного платья, потому что свадьба готовилась для другой женщины. Когда она в четвертый раз спросила у Кенны, какие цветы та предпочитает, Кенна неохотно ответила: «Лилии». И сейчас вся церковь была завалена белыми лилиями. Но Темперанс ненавидела лилии. Ей не нравилась форма цветов, не нравился запах. Но ведь это не ее свадьба, правда?

Нет, она не выйдет замуж за человека, которого еще час назад считала чужим женихом, за человека, который даже не сделал ей предложение. За человека, который ни разу не произнес слов, о которых мечтает каждая женщина. Он ни разу не сказал: «Я люблю тебя».

Она посмотрела на Джеймса. По правде говоря, она, наконец, была уверена в том, что любит его. И все же она последует собственному совету: подумает о проблеме прежде, чем выйдет замуж.

Она вручила ему букет цветов и пошла к выходу.

Никто не произнес ни звука. Джеймс поймал ее за руку.

– Ты не можешь так поступить, – тихо и умоляюще прошептал он.

«Не ставь меня в глупое положение перед моими людьми, – просил он безмолвно. – Если ты уедешь, люди в деревне останутся без крыши над головой».

Посмотреть в глаза мужчины, которого любишь, и ответить: «Нет!» – тяжелее этого момента в жизни Темперанс еще не было. И она знала, что если сейчас он произнесет три коротеньких слова, она вернется туда, где все еще стоит Хэмиш с молитвенником в руках.

Но Джеймс больше ничего не сказал, и момент был упущен. Она не может выйти замуж за человека, чтобы спасти деревню.

– Нужно было раньше думать, – ответила она, – нужно было быть внимательным ко мне, как к сокровищу.

Снаружи стояли две лошади Джеймса. Темперанс не была хорошей наездницей, но понимала, что ей все нипочем в эту минуту. Она легко вскочила на лошадь и пришпорила ее. Она понимала, что совершила самый дурацкий поступок в жизни, но внезапно почувствовала себя совершенно свободной.

На перекрестке она ни секунды не сомневалась. Она не будет сейчас поступать благоразумно, не станет возвращаться в дом и упаковывать вещи. Нет, сейчас она... Она еще не знала, куда и как сейчас поедет, но она точно уедет из деревни – в этом она уверена.

Она совсем чуть-чуть натянула поводья, и лошадь пошла в правильном направлении. По дороге в Мидлей, когда деревня уже осталась позади, она увидела Кенну, прекрасное свадебное платье которой превратилось в комок грязи.

Темперанс остановила лошадь.

– Вы догнали меня, чтобы посмеяться надо мной, миссис Маккэрн? – в бешенстве спросила Кенна.

– Я не вышла за него замуж, – спокойно ответила Темперанс. – Хотите прокатиться?

Кенна изумленно открыла рот.

– Да, пожалуй, – сказала она, закинула ногу в стремя и села на лошадь позади Темперанс.

Глава двадцать четвертая

Надпись на стене коричневого здания гласила: «Кадровое агентство по найму женщин. Если у вас есть талант, у нас есть работа».

Джеймс Маккэрн поднял руку, чтобы постучать, но опустил ее. Он с радостью бы сейчас встретился лицом к лицу с пушечной армией, только бы не входить сюда. Он еще постоял, затем нагнулся и почесал ногу. Ноги у него саднило от этих ужасных штанов вместо привычного кильта, в котором кожа дышит. Еще его мутило от жары.

За воротник текли капли пота, еще секунда – и он развернется и убежит отсюда. Но он вспомнил о Темперанс и о своей жизни за эти два года. Она была с ним только несколько месяцев, но с тех пор как она уехала, его жизнь...

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, он поднял медную колотушку и опустил ее. Дверь тут же открыла служанка.

– Хозяйки берут на работу только женщин, – произнесла она, оглядывая его с ног до головы.

– Делли! – раздался такой знакомый Джеймсу голос.

Как только их глаза встретились, он сразу понял, что ее жизнь была такой же несчастной, как и у него. Распрямив плечи, он подошел к ней с таким гордым видом, словно стоял на собственной земле.

– Привет! – сказал он, улыбаясь и как можно небрежнее. – Ты помнишь меня?

Темперанс, не отрываясь, смотрела на него, затем медленно улыбнулась.

– Джеймс... Ты совсем не изменился...

Но это было неправдой.

Джеймс тоже улыбнулся.

– Заходи, посидим. Я хочу узнать все, что происходит в деревне. Мама пишет мне, но...

Она замолчала, потому что Джеймс подошел ближе. Его близость сделала невозможными все слова, словно этих двух лет и не было вовсе.

Нас все еще тянет друг к другу, как магнитом, подумал он и снова улыбнулся.

– Делли, принесите чаю и пирожных, пожалуйста, – попросила Темперанс, открывая дверь в красиво обставленную гостиную.

Темперанс присела на небольшой диванчик и жестом указала Джеймсу на кресло напротив. Но он продолжал стоять. Подойдя к очагу, он облокотился на камин. Она стала еще красивей, чем раньше, но в ней появилось что-то новое, и это ей очень шло.

Джеймс хотел сказать ей, что готов простить ее за унижение у алтаря, через которое он прошел по ее милости.

Но как только он хотел заговорить, распахнулась дверь, и в гостиную вбежал маленький мальчик. Лицо, руки и бело-голубой морской костюмчик у него были перепачканы.

– Мама! – закричал он, зарываясь лицом в юбки Темперанс.

Вслед за ним вбежала няня.

– Простите, он убежал от меня!

Темперанс нежно погладила мальчика по темно-русым волосам.

– Что случилось на этот раз?

– Он вырыл все луковицы, которые садовник посадил на прошлой неделе! – еще не отдышавшись, ответила няня.

– Да? – спросила Темперанс. – А чем занимались вы? У вас опять свидание?

Из ее глаз брызнули слезы.

– Простите, мисс, этого больше не повторится. Я никогда не работала няней. Мне гораздо проще было зарабатывать деньги, лежа на спине, чем...

– Мейбл! – резко оборвала ее Темперанс и посмотрела на мальчика, затем подняла его голову с колен и взяла детское личико в руки. – Я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала она и повернула малыша к Джеймсу, – это Джеймс Маккэрн, он из Шотландии. Подойди и пожми ему руку.

Мальчуган отошел от мамы, торжественно приблизился к Джеймсу и протянул ему руку, которую Джеймс взял в свою.

– Рад познакомиться, – тихо произнес Джеймс.

Служанка внесла громоздкий поднос, на котором стоял большой чайник и три тарелочки с пирожными и печеньем. Завизжав от радости, мальчик схватил сразу три пирожных и затолкал в рот два.

– Ступайте и умойте его, – велела няне Темперанс, – и прекратите хныкать. Делли, с этого момента вы будете... – она замолчала и выразительно посмотрела на служанку.

Быстро поцеловав мальчика в щеку, обе служанки вывели ребенка из гостиной, закрыв за собой дверь.

– Прошу прощения, – сказала Темперанс, посмотрев на Джеймса.

Он изо всех сил старался прийти в себя, потому что, как только мальчик закричал «Мама!» и подбежал к Темперанс, его мир перевернулся.