Страница 4 из 26
«Пожалуйста, дорогая, обещай, что ничего с собой не сделаешь!» – взмолилась, наконец, к подруге Риша.
Ами повернулась к ней лицом и обняла, все так же не разжимая пальцев на ладони подруги.
Риша уткнулась ей в плечо, крепко прижимая в ответ.
«Мама была на первом месяце, когда в семье узнали, что папа выиграл в лотерею. Все были так несказанно счастливы: еще бы, благословение богов озарило наш дом! Он прошел испытания Великих мистерий и игрища Йоля, но сильно простудился перед Малыми мистериями и его не допустили до участия.
Когда я родилась, его разжаловали из агнцев в лакеи, переселив вместе со мной и мамой в бараки у внешней стены. Там я, когда подросла, познакомилась с Сардисом, он жил в общине на правах храмового пожертвования. Его семья откуда-то из северных провинций была слишком бедна, и отправила его вместе со старшей сестрой в паломничество в надежде, что за время странствия они либо помрут с голоду, либо боги помогут им.
По дороге их подобрал торговый обоз: сестру один из купцов забрал себе, обещая ей тепленькое местечко в столичных банях, а маленький Сардис достался другому купцу, тот оказался очень набожным человеком. У него был гадатель, у этого купца, слепой провидец будущего, совсем как ты. Он сулил Сардису славную участь. Пообещал, что тот станет великим жрецом, когда вырастет, и одарит почестями своего великодушного купца-хозяина, не забыв его благодеяний. Набожный купец, который выбрал Сардиса за то, что тот был смазливым ребенком пяти лет от роду, тем не менее внял пророчеству своего гадателя и, едва войдя в столицу, тут же первым делом пожертвовал Сардиса в самый главный столичный храм, откуда его, как сироту, распределили в придворную общину. В бараках он повстречался с моей семьей, и весьма приглянулся моему папе. Тот увидел в нем новую для себя возможность воплотить мечту стать агнцем. Вначале он возлагал надежды на меня, на то, что я стану Мудрой, но из-за того, что мама заразилась от папы и тоже переболела той простудой, у меня с рождения было слабое зрение, а к трем годам и оно пропало.
Так мы и жили: Сардис обожал нас за то, что мы стали для него новой семьей, и во всем слушался папу, который тоже души в нем не чаял. Все мы верили в то, что боги заботятся о нас, но только чтобы получить от них какую-то милость, нужно что-то значимое отдать им взамен. Так папа навсегда лишился надежды стать жертвенным агнцем, но зато обрел возможность увидеть меня, которой иначе был бы лишен. Сардис остался без родной семьи и сестры, но встретил нас, полюбивших его. Мама, переболев той простудой, утратила способность зачать, но у нее остались папа, я и Сардис. Я не могу видеть их лица, но зато я знаю… – тут она помолчала, больно стиснув пальцы у Риши на плече, но когда заговорила, голос ее был мягок и убедителен, – что с ними все хорошо. Сардис исполнил папину мечту и стал жертвенным агнцем. Только тот гадатель чуть-чуть ошибся, но ведь в том, наверное, нет его вины, – она расслабила пальцы. – Сардис говорил, что он был очень добрым старым слепым стариком, и он спас моего названного брата от гораздо менее завидной участи, чем та, что ему в итоге выпала. Поэтому не волнуйся, дорогая, и не иди против воли богов. В конце концов, для чего-то же они наделили тебя твоим даром».
«Я не хочу тебя потерять, – уткнувшись носом в теплое плечо подруги, глухо проговорила Риша. – Я не хочу, чтобы то, что мне открылось, стало моей реальностью через неделю».
«Утром накануне Мистерий, в последнюю нашу встречу, Сардис сказал мне: «Я пробовал выяснить, как это бывает, но никто не смог мне сказать доподлинно. Я только понял, что сразу там ничего не делается, должно пройти какие-то время. Поэтому ты не бойся и не паникуй, и скажи родителям, чтоб они не переживали, если от меня не будет немедленной весточки. Вы просто ждите ее, и все, будьте терпеливы. Боги обязательно дадут вам знак, оповестят вас о том, что со мной случилось». Я спросила его, как он может быть так уверен, если до этого ни разу, ни от кого из жертвенных агнцев, прошедших таинство до конца, не были ни единой вести. И знаешь, что он ответил мне? – Риша, сдерживая слезы, только покачала головой. Ами вынула ладонь из ее слабых пальцев и ласково погладила ее по голове. Риша ощутила, как по щекам побежали теплые, горькие капли. – Сардис сказал: «Я стану великим жрецом, в этом нет никаких сомнений. Ведь это единственное, что еще не сбылось из предсказаний гадателя. Он рассказал мне мою судьбу и каждое слово, произнесенное им, оказалось правдой. Не отчаивайся, милая сестричка, просто верь: боги обязательно пошлют тебе знак. И мы еще встретимся все вместе, милая!» Я ждала этого знака, все это время ждала его, стараясь не отчаиваться. Это было трудно, и я, сказать по правде, почти утратила надежду. Но теперь твое признание вернуло меня к жизни! Спасибо тебе, дорогая!» – чмокнув Ришу в щеку, Ами обхватила ее обеими руками и, засмеявшись, сжала в крепких объятиях. Риша продолжала плакать, но недоумение быстро оттеснило печаль.
«О чем ты говоришь, я не понимаю? – Ами все тискала ее, заливисто хохоча, а Риша старалась подбирать слова как можно деликатнее. – Ведь ты же сама сказала, что старый гадатель ошибся».
«Узнаем! – встряхивая ее и вновь прижимая к себе, энергично отвечала Ами. В обычном своем состоянии она так и кипела энергией и всегда была жизнерадостной, но за последние несколько месяцев Риша привыкла наблюдать ее только в подавленном состоянии. И теперь столь резкий возврат к прежней Ами слегка напугал ее. Но это был добрый знак, ведь правда? – Дождемся и узнаем, подруга!» – взяв Ришу за руки, она закружилась с ней в хороводе. Хорошо хоть, они были одни в вечернем парке, недалеко от их спального барака, и могли кружиться сколько душе угодно, не боясь наткнуться на какой-нибудь неучтенный предмет.
Раскружившись так сильно, что голова сделалась легкой и воздушной, а чувство направления дало сбой, они, держась за руки и до слез хохоча, рухнули в упругую летнюю траву. Все вернулось на круги своя, и гнетущее облако тоскливой безысходности, окружавшее Ами последние пять месяцев, исчезло. Нежась в густой благоухающей траве, они болтали о пустяках до тех пор, пока за ними не пришла рассерженная помощница комендантши. «Выпишу вам выговор, будете знать», – брюзжала она, пока они все втроем торопливо возвращались в барак существенно позже положенного по распорядку часа.
Все товарки уже вовсю спали, и девочки, толкаясь локтями и сдавленно хихикая, торопливо переоделись в ночные сорочки и забрались в постель. Впервые за долгое время Риша быстро заснула и проспала спокойным умиротворенным сном целую ночь.
Последующие с момента пробуждения три дня являли собой наглядный кармический урок или же, образно говоря, напоминали попытку убежать от собственного хвоста.
Риша проснулась со сжатыми в холодный комок внутренностями, и это – как станет ей понятно в дальнейшем – означало, что она совершила (или совершит) роковую ошибку. Будущее часто открывалось ей на зыбкой грани сна и пробуждения, задавая утреннее настроение. Изредка у нее случались и другие, куда более информативные предчувствия, посещавшие ее в те минуты, когда она делала что-то по-настоящему любимое: лепила посуду или фигурки из глины, ухаживала за статуями или слушала истории Шабо.
Однако в этот раз в ее распоряжении оказались только ощущения: отголосков смутного кошмара, тяжелой головы, чужого места, благоговейной и опасливой заботы. Она вдруг поняла, что испытывает беспокойство: своим вчерашним вечерним разговором с Ами она изменила будущее, но не знала, в какую сторону. Обрывки фраз из будущего долетали до ее ушей: вот она пытается узнать у чужих незнакомых людей, где Ами или Шабо, можно ли поговорить с ними, но незнакомцы неуклюже переводят тему. «Ами мертва?» – подспудное, точит Ришу из будущего подозрение, но предположить вслух она не решается. Наконец, ей удается догадаться, что она в больнице на некоем подобии карантина, но как, почему и где Ами и Шабо, ей неизвестно. Риша из будущего знала о том, что своим злоключением она обязана гигантским червям (ужас) и собственной наивности (печаль), а еще в этом как-то замешаны Ами (жалость, скорбь), Берилл (сочувствие, благодарность) и статуи (ужас, страх за Шабо). Риша из настоящего попросту ничего не понимала. Раньше ей никогда не приходилось разгадывать собственные пророчества как головоломку.