Страница 15 из 26
Позвякивая украшениями, он придвинулся к Рише ближе. Пальцев на ее ладонях он не разжимал, и она, чуть помедлив, сама высвободила левую руку. Занесла ее, примериваясь, чтобы точно положить куда нужно. Он подался к ней сам, подставляя макушку под ладонь. Риша сделала глубокий вдох.
Его теплые волосы ощущались как нечто драгоценное. Целая сокровищница волос – ровно расчесанных и идеально уложенных. Не спеша, она повела рукой вниз по макушке, наслаждаясь гладкостью скольжения. Он затаил дыхание под ее рукой, а потом осторожно, точно боясь ее спугнуть, выдохнул.
– Ты настоящая, – сказал он ей.
– Вы настоящий, – в унисон ему вынесла вердикт она.
Застигнутые друг другом врасплох, оба весело рассмеялись. Впервые за несколько месяцев Риша смогла дышать легко и свободно. «Может быть, для Шабо еще есть надежда, – подумала она, и кивнула сеньору Торису, отнимая руку от его волос. Он поймал ее за руку и, бережно поднеся ладонь ко рту, легонько, галантно поцеловал. Учтивый, любезный дядюшка, сам Божественный. – Он стар и неглуп, и он борется с нежитью вот уже более двухсот лет. Быть может, он не позволит нежити погубить моего Шабо?..»
Не зря ведь черви сказали Рише, что жизнь брата в ее руках.
Она приняла предложение Ториса. Других вариантов у нее все равно не было, но все же роль в пьесе следовало играть убедительно, хоть и непонятно, для кого. Черви говорили Рише, что наслаждаются представлением. Что ж, вполне возможно, они были единственными зрителями на этом спектакле. И все же Риша исполняла свою роль не для них. Мама и бабушка покинули этот мир, отец отказался от нее, Ами убила себя, а Берилл выслали прочь из дворца. Но у Риши по-прежнему оставался Шабо. И ради него, ради спасения его жизни, Риша готова была пойти на сделку с кем угодно. К тому же будущее тоже успокоилось после того, как она согласилась содействовать Божественному.
Риша много времени проводила с ним и с братом, с каждым, разумеется, по отдельности. Шабо – одному из претендентов на роль новогоднего агнца – предстояли длительные тренировки и духовная практика совместно с юными Мудрыми матерями. Между ним и одной из них должна была установится прочная эмоциональная связь. Чтобы контакт произошел, душевное состояние Шабо должно было быть стабильным. И если для этого ему необходимо больше времени проводить с любимой сестренкой, что ж, значит, так тому и быть! В крайнем случае, если бы им запретили встречаться, Риша не преминула бы нажаловаться Торису. А уж тот, пожалуй, отыскал бы способ угодить вещей миннье. Он и так, без просьб, старался во всем ее опекать. Однажды мимоходом она проговорилась, что занимается ваянием, и Торис распорядился придать ей зрячую девушку в сопровождающие.
Теперь Риша на законных основаниях могла посещать занятия мастерицы Порфиры и, по словам вдохновленной наставницы, делала успехи. После смерти Ами Ришу стали одолевать приступы тревоги, особенно по ночам: хотя черви больше не снились ей и не пытались разговаривать, порой ей казалось, что они только дожидаются минуты, когда Риша утратит бдительность. Она перестала спать, просила дать ей маковой настойки. В конце концов, весть долетела до Ториса. И вот в один из юпитеров – он взял за правило приходить по этим дням, словно бы вместо Ришиных смен на подземном озере (до контакта со статуями ее пока не допускали, ссылаясь на отсутствие напарницы) – он явился к ней с визитом. И принес с собой котенка.
«Он ласковый и смышленый, – сказал Торис, передавая Рише маленькое существо. Котенок тут же принялся тыкаться мордой в сложенные лодочкой ладони девушки – крошечный, хрупкий и почти совершенно лысый, как крыса. Его длинные усы щекотали кожу. – Никуда от тебя не уйдет, когда привыкнет».
«Но нам запрещено держать животных в бараке», – возразила Риша, бережно ссаживая котенка на юбку. Он был такой малюсенький и костлявый, что она опасалась прикасаться к нему лишний раз, боясь сломать.
«Я распоряжусь тебя в лазарет переселить», – с готовностью предложил Торис.
Риша, подумав, покачала головой.
«Да, миннья, пожалуй, ты права, – тут же, немного смущенный, согласился с ней Божественный. – Ты можешь жить в каморке сторожа рядом с бараком твоего брата!» – тут же нашелся он.
Риша снова подумала. После смерти Ами и ссылки Берилл у нее не осталось близких друзей среди девушек. Остальные слепые мойщицы старались не подавать вида, но все же они сторонились Ришу из-за ее «особого статуса». Слепые девушки и прочее окружение Ришы не догадывались, что к ней наведывается сам Император, но им достаточно было знать и то, что она пользуется расположением хозяйского посланника. Ее не обижали – еще бы! – но и в ближний круг, на посиделки у очага после дневных работ, тоже никто больше не звал. Идея перебраться поближе к брату и зажить в собственной каморке вместе с миленьким зверьком пришлась Рише по душе.
«Я согласна», – сказала она.
«Отлично! – воодушевился Торис. – Немедленно отдам распоряжение! А ты пока подумай, как котика назовешь».
Время шло, и к середине осени Риша переехала поближе к Шабо. Зрячая помощница по имени Нортия, которая сопровождала ее на занятия в скульптурную мастерскую, стала помогать Рише по хозяйству. Она была послушницей какого-то придворного культа, принадлежала к дворцовым служанкам самого младшего ранга, и была старше Риши всего на год. Ей нравился Шабо: хотя Нортия в этом не признавалась даже, кажется, самой себе, но чуткое ухо Риши было не провести. Шабо, впрочем, к сестриной помощнице никакого интереса не проявлял.
Конечно же, он видел и отмечал все перемены, которые происходили с его сестрой. Вероятно, и с отцом у него состоялся не один серьезный разговор. Едва ли он знал о Торисе – по негласному уговору Риша ни с кем не делилась, что якшается с Императором – но явно догадывался, что в дело замешаны хозяева. Брат был настроен решительно. «Я же просто не могу бросить тебя одну», – часто говорил он сестре. Больше всего, однако, в предстоящей «процедуре», как он сам выражался, его беспокоило отсутствие подходящей Мудрой матери.
«У нас должны быть симпатия и духовное родство, назовем так, что ли? – делился он с сестрой своими опасениями. – У меня есть хорошие знакомые среди Мудрых матерей, но ни с одной не установилось каких-то особых отношений. А ведь удачно выбранная Мудрая матерь – первый друг и помощник агнца!»
Риша и Нортия, слушая его разглагольствования, вздыхали – каждая о своем. Вероятно, Нортия сожалела о том, что не может предложить Шабо свою кандидатуру в качестве Мудрой матери, а, может быть, ее просто расстраивало, что он не обращает на нее ни малейшего внимания. Ришу печалило то, что она не успела расспросить Ами о Мудрой матери ее нареченного брата. Впрочем, та точно не помогла Сардису, раз уж он сгинул безвозвратно. Значит, нужен был какой-то иной подход. И, наконец, – не сразу, но все-таки – Риша додумалась, у кого можно наверняка получить точный ответ.
«Вы были рождены из Источника, – сказала она в очередной юпитер, когда сеньор Торис заглянул к ней. – Ведь это правда?»
«Да, если я ничего не путаю, – отвечал тот в обычной своей неискренне-шутливой манере. – Давненько это было, знаешь ли».
«И у вас была Мудрая матерь?» – гнула свое Риша, не поддаваясь на его игривый тон. Подросший котенок забавлялся между ними с веревочкой, которую Торис принес для него. Имени для кота Риша так и не придумала, и звала его просто «кис-кис».
«Была, – вдруг посерьезнев, торжественно отвечал ей Император. – Толстая и красивая этаспэ, – добавил он спустя время, потому что Риша ждала продолжения. – Рыбой пахла, что твой питомец», – голос его звучал с необъяснимой теплотой. Так обычно говорят о своих горячо любимых близких.
«И вы помните… какой она была? Что делала? Ну, – Риша сбилась, потому что продолжать ей было невыносимо трудно, – до того, как вас заклали?»
«Я это очень плохо помню, миннья, честно, – сознался Император. – Даже и совсем почти не помню. У людей и младенческие первые годы в памяти не откладываются, что уж о предыдущей жизни говорить?.. Я только помню, что она была большая и сильная хапо, а я очень любил ее… Как маму, наверное. Ведь у того меня, из прежней жизни, наверняка же была мама…»