Дорогая мамуля

– Тасовать счета – лучший способ сбить со следа налоговую службу. Я начну с этих счетов и найду остальные.

– Если это были электронные переводы, мы смогли бы проследить их до самого начала.

– Детская игра! И она поможет мне отвлечься от этой головной боли.

– Кофе хочешь?

– Моя заботливая женушка! Да, спасибо.

– Я все равно собиралась налить себе.

Выходя из кабинета, Ева услышала его смех у себя за спиной. Но она не сразу прошла в кухню, а остановилась у доски. Если у Труди были доходы от шантажа, где-то спрятанные деньги, сколько же теперь унаследует Бобби?

Неплохое вливание в его бизнес.

Ева вспомнила мальчика, тайком приносившего бутерброд к ней в комнату, когда она бывала одинока и голодна. Он ничего не говорил, только застенчиво улыбался и прижимал палец к губам.

Потом она сделала кофе, размышляя над тем, не убил ли этот повзрослевший мальчик свою мать.

ГЛАВА 14

Она стояла в ярко освещенной комнате и пила шампанское вместе с другими женщинами. Женщина-адвокат из Калифорнии пила прямо из бутылки и, вращая бедрами, танцевала в красных туфлях на высоких каблуках. Карли Твин сидела на стуле с высокой спинкой, осторожно потягивая вино из бокала и растирая свободной рукой свой огромный живот.

Другие – такие же, как она, – болтали без умолку, как всегда бывает на женских вечеринках. Сама она никогда не умела говорить о моде, готовке и мужчинах, поэтому она пила игристое вино и помалкивала, а болтовня обрушивалась на нее со всех сторон.

Все были разряжены в пух и прах. Она сама была в том же туалете, который надевала на праздничный вечер. Даже во сне, даже зная, что это сон, она чувствовала, как у нее болят ноги.

Часть комнаты была отгорожена, там сидели дети, какими они были когда-то, и наблюдали за вечеринкой. Поношенные одежки с чужого плеча, бледные лица, потухшие, лишенные надежды глаза – от света, музыки, смеха они были отгорожены прозрачной стеклянной стеной.

Там, за стеной, был и Бобби. Он раздавал детям бутерброды, и они жадно ели.

Ей здесь было не место. Ведь на самом деле она не была одной из них. Все остальные бросали на нее украдкой быстрые взгляды и перешептывались, прикрывая рты ладонями.

И все же именно она первой подошла к телу, лежавшему на полу посреди комнаты. Ночная рубашка Труди была в крови. Кровь запеклась на натертом до блеска полу.

– Она совершенно не так одета, – заметила Макси. Улыбаясь, она запрокинула бутылку и выпила еще шампанского. – Подумать только, сколько денег она из нас выкачала! Уж могла бы разориться на приличный туалет. Это же вечеринка, черт возьми!

– Эта вечеринка не входила в ее планы.

– Ну, ты же знаешь, что говорят о планах. – Макси подтолкнула Еву локтем в бок. – Расслабься. В конце концов, мы же все одна семья.

– Моей семьи здесь нет. – Ева заглянула сквозь прозрачное стекло в глаза детей и усомнилась в собственных словах. – Мне надо делать свою работу.

– Ну, как хочешь. А я вот считаю, что этой вечеринке не хватает веселья. Надо ее взбодрить.

Макси перевернула пустую бутылку, ухватила ее обеими руками за горлышко и с диким хохотом обрушила на проломленную голову Труди.

Ева бросилась вперед, оттолкнула ее, но тут толпой налетели другие. Ее сбили с ног, отбросили с дороги, на нее наступали ногами: все навалились на тело, как стая собак.

Она отползла в сторону, попыталась встать. И увидела детей за стеклом. Они аплодировали и подбадривали взрослых.

А позади них она увидела тень, силуэт, и узнала своего отца.

– А ведь я тебя предупреждал, малышка, разве нет? Я тебе говорил, что они бросят тебя в яму с пауками.

– Нет.

Она дернулась и ударила вслепую, когда кто-то поднял ее.

– Спокойно, – послышался тихий голос Рорка. – Я тебя держу.

– Что? Что? – Сердце у нее билось в безумном ритме. Она встрепенулась и очнулась у него на руках. – Что это?

– Ты заснула за столом. И неудивительно: уже два часа ночи. Тебе приснился кошмар.

– Это не… – Ева на минутку умолкла, чтобы успокоиться. – Это был не кошмар. Не настоящий кошмар. Это был просто странный сон. Я могу идти сама.

– Мне так больше нравится. – Не выпуская ее из рук, он вошел в лифт. – Мы бы раньше отправились спать, но я увлекся.

– Ничего не соображаю. – Ева потерла лицо руками, но не смогла прогнать усталость. – Ты что-нибудь нашел?

– Что за вопрос! Нашел уже три счета, но, думаю, у нее были еще. Пусть Финн этим займется с утра. У меня есть кой-какая своя работа.

– А какие…

– Потерпи до утра. Тем более что терпеть уже недолго.

Рорк вышел из лифта и понес ее прямо к кровати. Когда он начал стягивать с нее брюки, Ева шлепнула его по рукам.

– Я сама. А то у тебя появятся ненужные мысли.

– Даже мои возможности ограничены, хотя и довольно велики.

И все же, когда они легли в постель, он крепко прижал ее к себе. Она начала просить, чтобы он рассказал ей о своих находках. А когда она очнулась, было уже утро.

Рорк пил кофе в комнате, примыкавшей к спальне. Экран компьютера был разделен между биржевыми сводками и утренними новостями. Ева почувствовала, что в этот момент ее не интересует ни то ни другое. Поэтому она буркнула нечто, похожее на утреннее приветствие, и поплелась под душ.

Выйдя из ванной, она уловила запах бекона.

На столе стояли две тарелки. Ева знала, что за игру он затеял. Он даст ей информацию, только когда она поест. Чтобы покончить с этим поскорее, она плюхнулась на стул напротив него и взяла кружку с кофе.

– Ну?

– И тебе доброго утра, если его можно так назвать. Сводки предсказывают ледяной дождь с возможным переходом в снег к полудню.

– Веселье продолжается. Счета, Рорк.

Он погрозил пальцем коту, пытавшемуся подобраться на брюхе поближе к еде. Галахад остановился, сел и начал чистить ушки.

– Счета, которые назвала тебе женщина-адвокат, были закрыты. Время совпадает с отказом платить. Я нашел другие офшорные счета. Не просто номерные – закодированные, и довольно-таки хитро. Расшифровал сертифицированные имена. Роберта Тру и Робин Ломбарди.

– Убогая фантазия.

– Согласен, фантазией она не блистала. Ее сильнейшее качество – жадность. На каждом из счетов у нее примерно по миллиону. Прослеживая источники поступлений, я нашел переводы и этой женщины-адвоката. И еще одна сумма с пятью нулями переведена со счета, открытого совместно Томом и Карли Твин.

– Да, я так и знала. Ее тоже скальпировали.

– И еще солидный кусок от некой Марли Пиплс.

– Пиплс… Это врач. Педиатр из Чикаго. Вчера я не сумела до нее дозвониться.

– Это еще не все. Я составил для тебя список. Мне удалось найти вклады десятилетней давности.

– Это примерно то самое время, когда она потеряла статус матери на пособии. Когда у тебя сын в колледже, ты сохраняешь статус, пока он не кончит учебу или пока ему не исполнится двадцать четыре.

– Удобный способ восполнить утраченный доход.

– Но она не разорилась на приличный туалет.

– Не понял?

– Да это все дурацкий сон. – Ева покачала головой. – А может, и не дурацкий. На кой черт ей нужны все эти деньги? Что она с ними делала? Она приезжает в Нью-Йорк и останавливается в дешевой гостинице.

Рорк отрезал кусочек бекона и протянул ей.

– Для некоторых важно иметь, накапливать, а не тратить. Для нее не имеет значения, что она может себе позволить на эти деньги.

– Ну, кое-что она себе позволила. Моррис говорит, что у нее были пластические операции на лице и на теле. Хорошая работа. Значит, на это она потратилась. Невестка говорит, что Труди оставила свои лучшие драгоценности дома, значит, и на это она тратила деньги. Личные вещи, – размышляла вслух Ева. – Внешний вид. Да, это в ее духе. А может, она во что-то вкладывала. Бобби работает с недвижимостью, может, у нее есть недвижимость. Убежище, чтобы укрыться, когда она перестанет доить своих бывших подопечных.