Дорогая мамуля

– Никто не станет подозревать кого-либо из вас.

Ева остановилась.

– Я бы стала подозревать себя, если бы не знала точно, что у меня есть алиби. Я бы не погнушалась врезать ей по морде.

– И убить ее при этом?

Ева покачала головой.

– Может, тот, кто ее отделал, это не тот же человек, который ее убил. Может, она работала с кем-то в паре, надеялась срубить с Рорка легких деньжат. А когда не прокатило, может, напарник или напарница набросились на нее. Стоит это проверить.

– Хорошо.

– Значит, расклад такой. – Ева повернулась к Пибоди и сделала то, что считала официальным заявлением. – У нас был полный дом поставщиков провизии, декораторов и еще бог знает кого. Они кишмя кишели по всему дому весь день в субботу. Прямо-таки продыху от них не было целый день. Когда у Рорка в доме подрядчики со стороны, он включает камеры на полный режим. Ты свяжешься с Финн, потребуешь, чтобы он изъял эти диски, осмотрел оборудование и подтвердил, что мы оба были дома весь день.

– Я об этом позабочусь. Но мне придется повторить: никто не станет подозревать вас. – Упреждая возражение Евы, Пибоди вскинула руку. – Вы бы сами не стали, Даллас, по зрелом размышлении. Врезать по морде – пожалуйста! Вы бы не погнушались, охотно верю. Ну и что? Ведь у нее не только «фонарь» под глазом! И кто-то действовал не кулаком, а вот уж этого вы точно погнушались бы. Она пыталась срубить денег с Рорка? Черт, да тогда она дура набитая, не умнее этого голубя. Нет, это не вариант. Уж вы мне верьте, я знаю, что говорю. Я же детектив.

– Давно уже ты не упоминала об этом в разговоре.

– Я стала более зрелой и рассудительной. – Когда они завернули за угол, Пибоди сунула руки в карманы. – Вы ведь понимаете, его придется допросить.

– Да. – Ева увидела Рорка. Он стоял, прислонившись к ее машине, – интересно, откуда здесь взялась ее машина? – и работал на своем ППК.

Рорк вскинул взгляд и заметил ее. Его брови недоуменно поднялись, он убрал ППК.

– Вышли погулять?

– Никогда не знаешь, куда тебя заведет полицейская работа.

– Воистину это так. Привет, Пибоди. Как самочувствие? Голова не болит по утрянке?

– Я ее почти не чувствую. Это была обалденная вечеринка.

– Дай нам минутку, – попросила ее Ева.

– Без проблем. Пойду поговорю с людьми и заберу эти диски.

Когда они остались одни, Ева постучала носком по колесу своей машины.

– Как она сюда попала?

– Ловкость рук обманывает глаз. Я решил, что тебе понадобятся собственные колеса.

– И ты был прав.

– Я связался с Мирой, объяснил ей, что происходит, предупредил, что ты задерживаешься.

– Мира? Ах да, да. – Ева привычным жестом взлохматила волосы. – Я забыла. Спасибо. Сколько я тебе должна?

– Сговоримся.

– Мне придется просить тебя еще об одном одолжении. Ты должен поехать в управление и дать официальные показания о твоем разговоре с жертвой в пятницу у тебя в кабинете.

Что-то вспыхнуло в его глазах.

– Я в списке подозреваемых, лейтенант?

– Не начинай. Не надо. – Ева медленно вдохнула воздух и так же медленно выдохнула. – Если дело передадут другому следователю, мы оба окажемся в списке подозреваемых. И будем в нем пребывать, пока дело не будет раскрыто. У нас обоих был серьезный мотив. Кто-то причинил ей много боли. Убийство нас обоих не касается. Невозможно убить кого-то в нижней части города и одновременно закатывать вечеринку с участием шефа полиции в верхней части города. Однако у нас обоих имеются связи и средства, чтобы нанять кого-то сделать за нас грязную работу.

– И нам обоим хватило бы ума нанять кого-то, кто сделал бы грязную работу не так грязно и небрежно.

– Возможно, но иногда все специально делается грязно и небрежно. Плюс к тому кто-то за сутки до смерти разбил ей лицо. Вот об этом нам и предстоит отчитаться.

– Значит, в убийстве ты меня не подозреваешь, а вот насчет того, чтобы попортить ей портрет…

– Прекрати. – Ева ткнула его пальцем в грудь. – Бить меня таким отношением – это нечестно.

– А каким отношением я должен тебя бить? Какое отношение ты предпочитаешь? У меня есть несколько на выбор.

– Черт бы тебя побрал, Рорк.

– Ладно, ладно. – Он развел руками в знак того, что сдается. – Просто меня злит, что моя же собственная жена будет меня допрашивать по подозрению в рукоприкладстве.

– Можешь радоваться, твоя жена тебя допрашивать не будет. Этим займется Пибоди.

– Ну разве это не чудесно? – Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. – Я хочу, чтобы ты мне сказала, хочу, чтобы ты прямо сейчас посмотрела мне в глаза и сказала: ты веришь, что я ее бил?

– Нет. – В ее голосе не было колебаний. – Это не в твоем духе. И даже если бы ты настолько вышел из себя, что пустил бы в ход кулаки, ты давно уже сказал бы мне. Но дело в том, что это в моем духе, и я вставлю в рапорт отчет о ее визите ко мне.

Рорк выругался.

– Эта женщина гадит нам после смерти даже больше, чем при жизни. Не смотри на меня так. Я не пойду ставить за нее свечку. Ты-то пойдешь… в своем духе. Потому что, хочешь ты того или нет, теперь она твоя, и ты будешь ее защищать. Ты не можешь иначе. – Все это он говорил, продолжая держать ее за плечи, и теперь провел ладонями вниз по ее рукам. – Я поеду с тобой, и давай покончим с этим.

– Паршивое выдалось воскресенье.

– Не первое и не последнее. – Рорк открыл перед ней дверцу машины.

В управлении Пибоди готовилась к допросу в одной из специальных комнат. Движения у нее были суетливые, она не поднимала глаз.

– Расслабьтесь, – посоветовал Рорк. – Я полагаю, по традиции это допрашиваемый должен волноваться, а не следователь.

– Это ужасно неловко, но такова формальность. Приходится соблюдать формальности.

– Надеюсь, все пройдет быстро и безболезненно для нас обоих.

– Вы готовы?

– Вперед.

Ей пришлось откашляться, но она продиктовала в видеокамеру все необходимые данные.

– Сэр, мы понимаем, что вы находитесь здесь по вашей доброй воле, и мы ценим ваше сотрудничество со следствием.

– Готов сделать все, что могу… – Рорк перевел взгляд на длинное зеркало, давая понять, что он знает о присутствии Евы по ту сторону стекла, – для департамента.

– Вы были знакомы с Труди Ломбард.

– Это не совсем так. Мне выпал случай встретиться с нею один раз, когда она попросила о встрече со мной у меня на работе. Это было в прошлую пятницу.

– Почему вы согласились встретиться с ней?

– Из любопытства. Мне было известно о том, что много лет назад моя жена некоторое время находилась на ее попечении.

– Миссис Ломбард была приемной матерью лейтенанта Даллас в течение пяти с половиной месяцев.

– Верно.

– Вам известно о том, что миссис Ломбард вступила в контакт с лейтенантом на ее рабочем месте в этом здании в прошлый четверг?

– Да, мне об этом известно.

– И как бы вы описали реакцию лейтенанта на этот контакт?

– Как ее личное дело. – Пибоди открыла рот и тут же закрыла его, так ничего и не сказав. Рорк пожал плечами. – Моя жена не испытывала желания возобновить отношения. У нее сохранились неприятные воспоминания о том времени, и, я полагаю, она предпочла оставить этот эпизод в прошлом.

– Тем не менее, вы согласились встретиться с миссис Ломбард у себя на работе в центре города.

– Да, как я уже говорил, из любопытства. – Опять его взгляд скользнул к зеркалу и – он в этом не сомневался – встретился со взглядом Евы. – Мне хотелось знать, чего она хочет.

– И чего же она хотела?

– Денег, разумеется. Ее первоначальная «заявка», если можно так сказать, состояла в том, чтобы сыграть на моем сочувствии, заручиться моей поддержкой в деле смягчения лейтенанта. Миссис Ломбард утверждала, что моя жена неправильно истолковала ее появление. Ее удивило нежелание лейтенанта вспоминать о том времени, когда она жила у миссис Ломбард. – Рорк помолчал, взглянул на Пибоди и еле заметно улыбнулся. – Поскольку лейтенант, как вам известно, крайне редко ошибается в подобных делах, утверждения этой женщины не показались мне правдоподобными и убедительными. Я не проявил к ней сочувствия и посоветовал оставить все как есть.