Страница 2 из 14
Глава первая. Заседание парткома
Я думал, что заседание Политбюро пройдет в зале, непосредственно примыкавшем к кабинету Владимира Ильича. Так, вроде бы, писали во всех путеводителях по Кремлю, но Лидия Александровна повела нас вглубь квартиры, где, как оказалось, имелся лифт. Не знал. А я-то сюда пешком поднимался. Чувствовалось, что шахту прорубили недавно, а сама кабинка, хоть и приличная, но не новая. Скорее всего, лифт обустроили уже после ранения Владимира Ильича, чтобы ему было легче подниматься на третий этаж.
Кабинка шла медленно, тросы противно скрипели. Я уж решил, что мы направимся в Грановитую палату, но нет, лифт опустился на первый этаж, где оказался специальный человек в военной форме, открывший двери и попытавшийся подхватить товарища Ленина под локоток, на что Председатель СНК лишь раздраженно отмахнулся.
Выйдя из лифта, мы с Лениным пошли по коридору. Двигались чинно, как подобает главе государства, шествующего в сопровождении высокопоставленного сотрудника, зато секретарь понеслась вперед целеустремленно, как молодая лошадка, перешедшая с шага на рысь, и мы с Владимиром Ильичом невольно поддались ее темпу и ускорили шаг. Народ, попадавшийся навстречу, при виде спешившего вождя мирового пролетариата, невольно шарахался по сторонам, вжимаясь в стены, а потом долго провожал нас испуганным взглядом. Правильно — бегущий по коридору начальник всегда не к добру. Бьюсь об заклад, к вечеру по Москве начнут гулять слухи либо о высадке белых на Красной площади, либо о скорой отмене пайков.
Пробежав по коридору почти галопом, уткнулись в двустворчатую дверь, за которой пряталась узкая, словно гроб, приемная с двумя столами. Один пустой, а за вторым, заваленным бумагами, сидел худосочный мужчина лет сорока в новенькой гимнастерке, но без пояса. Вид, скажем так, неряшливый. Не знаю, чем он здесь занимается, кто такой — не то еще один секретарь, не то дежурный при Политбюро. При виде Ленина, худосочный товарищ вскочил:
— Владимир Ильич, вас ждут.
Товарищ Ленин кивнул, и повернулся к женщине:
— Лидия Александг’овна, а когда выступление товаг’ища Аксенова?
Секретарь, взяв со стола бумажку и, поднеся к глазам, словно клюнув, отозвалась:
— Товарищ Аксенов выступает после доклада Сталина о ситуации в Галиции. Значит, — подняв очи вверх, прикинула женщина, — это будет часа через два, а то и через три, не раньше. И сколько еще товарищ Троцкий будет болтать.
Я быстро навострил уши — о чем это Троцкий будет болтать, но, увы, не узнал.
— Лидия Александг’овна, а где заявки в тог’гпредство, поступившие из наркоматов? — поинтересовался Председатель совнаркома. — Я их оставлял здесь, для товаг’ища Аксенова.
Секретарь немедленно метнулась к заваленному бумагами столу и, четко выбрав из груды нужную папочку, вручила ее Ленину.
— Это вам, чтобы не скучали, — улыбнулся Владимир Ильич, передавая мне бумаги. — Г’ассмотг’ите заявки, потом мы с вами обсудим некоторые детали. И я вас очень пг’ошу — не уходите после своего выступления, а подождите меня. У меня есть еще некоторые вопросы.
Ленин хотел еще что-то сказать, но Лидия Александровна уже открывала дверь, придержав ее для Председателя Совнаркома, а через раскрывшуюся щель до меня донеслось:
— И эти твари уже съели половину запасов зерна… Подумайте, вместо семян — сплошное дерьмо. Надо хоть яда где-нибудь отыскать. А где его взять-то? В армейских складах нет, да и не было, вроде бы. В аптеках шаром покати, хоть нэп объявили.
— Аксенов отчитается, так ему и закажешь, — посоветовал голос, показавшийся знакомым. — Только, подождать придется, пока он из Франции привезет. А с тварями с этими только ядом…
Это про каких тварей? Не иначе, про крыс. А что, крысиного яда в России тоже нет? А крысы, это да, бедствие.
Глядя на закрывшуюся за Лениным и его секретарем дверь, я мысленно вздохнул, почувствовав собственную неполноценность. Как же, обидели ребенка, не пустили на заседание Политбюро. А ведь интересно послушать, о чем станут разговаривать творцы истории. В марте, вроде бы, должен состояться десятый съезд партии большевиков. Наверняка на Политбюро речь пойдет о повестке дня. В
Вспомнил советский спектакль «Заседание парткома» и успокоился. Там ведь тоже на заседание парткома какой-то стройки не всех пускали. А тут, как-никак, заседает главный партком Страны Советов — Политбюро.
Решив, что сетовать глупо, уселся за свободный стол и принялся изучать бумаги. Ну, а коли они снабжены соответствующими атрибутами — подписями и печатями, то документы.
Первая заявка исходила из народного комиссариата здравоохранения. Все честь по чести — угловой штамп, печать и подпись товарища Семашки. Нет, все-таки Семашко, потому что фамилии, оканчивающиеся на «о» не склоняются. И что желает заполучить советское здравоохранение? Не так и много — сто тонн йода, вату в количестве двадцати тонн, аспирин — не менее тонны. Скромно. Кое-что я уже купил. Надо бы пометочки сделать, чтобы не запутаться.
— Товарищ, вы не могли бы одолжить мне свой карандаш? — улыбнулся я худосочному секретарю.
— Карандаш? — недоуменно переспросил тот. Похлопав глазами, переваривая просьбу, продемонстрировал мне свое собственное орудие труда и назидательно сказал: — А карандаш, товарищ Аксенов, нужно всегда иметь свой. Кремль вам не лавка, и не канцелярия. Карандаши, товарищ Аксенов, больших денег стоят.
Я задумчиво почесал затылок, вздохнул, и встав из-за стола, подошел к товарищу. Придержав худосочного за плечо, чтобы не дергался, вежливо попросил:
— Сидите-сидите, я сам возьму…
Вытаскивая из потного кулака карандаш, подумал, что совершил ошибку, не закупив во Франции хотя бы сотню карандашей, а ведь мог бы. Чего-чего, а этого добра в Париже хватает, и стоят они недорого — по десять сантимов за штуку. Про лезвия к безопасной бритве подумал, купив, в пределах разумного (чтобы таможни вопросов не задавали), и для Артура, и для ребят из ИНО, а с карандашами оплошал. Впрочем, в стране сплошного дефицита сложно угадать, что нужно везти, а что нет.