Жизнь по Фрейду

— Чего?! — опешил Чандра. — Мето… что?

— Неважно. Ложись и говори.

— Ладно, — улегшись на траву, Чандра подстелил себе под спину накидку. — Кхм. А что говорить?

— Про отношения с матерью в детстве расскажи. И побольше!

Зигмунд заметил скептическую усмешку на лице Карла, но попытался сей факт проигнорировать, хотя про себя обиделся. В последнее время этот зарвавшийся ученик чересчур часто стал выражать несогласие с методами учителя, а подчас и язвить за спиной Фрейда: «Неужели во всём виновата мамочка? А, может, кто-то подсознательно боится смерти?» Даже анекдот про мумий* придумал, паршивец! Стоило приструнить Карла, но, несомненно, сейчас не время и не место. Зигмунд решил, что по возвращении домой он непременно сделает это.

— Да не было у меня в детстве матери! — возмутился вдруг Чандра, вырывая Зигмунда из плена его мыслей. — Лубдхак был, но из него мать — как из шакала корова.

— Как же ты попал к человеку, о котором столь нелицеприятно отзываешься? — ничуть не смутившись, продолжал Зигмунд.

— Маме пришлось отдать меня на воспитание дяде, когда мне исполнилось четыре. Дядю я не помню, но точно знаю, что он продал меня Лубдхаку. Дёшево, за сто пан всего. Я снова встретил маму, когда мне шестнадцать исполнилось, и я попал в царский дворец в качестве телохранителя сестры Дхана Нанда — Дурдхары.

— И ты, само собой, глубоко обижен на мать и дядю? — Зигмунду показалось, что он нащупал верное направление, однако вскоре ему пришлось убедиться в своей ошибке.

— Нет, — Чандра нервно дёрнул плечом. — К чему обижаться? Мама спасала мою жизнь, отдавая меня брату, а дядя наверное сильно нуждался в деньгах. Если кто и виноват, — тут лицо юноши стало яростным, — то это проклятый Дхана Нанд! Он напал на Пиппаливан, разрушил наше царство, убил моего отца, после чего я оказался в доме Лубдхака! И даже сейчас он уничтожает свою страну, притесняет простой народ, убивает невинных! Он забрал маму в плен, измывался над ней… Унижал на протяжении двенадцати лет, изрекая в её адрес сплошные оскорбления.

— Унижал, но не бил? — уточнил Зигмунд. — Иного насилия не учинял?

— Нет! Если бы он посмел хоть пальцем к ней прикоснуться, я бы не пошёл завоёвывать Хава Мехел по совету ачарьи, наплевал бы на спасение Бхараты и на обещанное мне учителем воцарение на престоле Магадхи! Я прирезал бы этого ракшаса! Отсёк бы этому страстному любителю наложниц что-нибудь… жизненно важное, — дыхание Чандры стало частым и глубоким, а лицо — ярко-красным.

— Ясно, — Зигмунд всё более оживлялся по мере расспросов. — Давайте, юноша, теперь поиграем в другую игру. Я буду говорить слово, а вы быстро, не раздумывая, отвечайте, что вам вспоминается. Это совсем лёгкая игра. И короткая, — быстро успокоил Зигмунд своего «пациента».

— Ладно, — Чандра вяло махнул рукой. — Начинайте.

— Дворец.

— Царь.

— Вода.

— Клятва верности царю.

— Огонь.

— Дхана Нанд сжёг Хава Мехел!

— Яд.

— Дхана Нанд отравил пиппаливанских кшатриев.

— Меч.

— Дхана Нанд владеет мечом лучше всех.

— Река.

— У Дхана Нанда под водой лежали сокровища.

— Небо.

— Дхана Нанд смотрит на облака, когда у него дурное настроение.

— Кольцо.

— Царь подарил мне перед боем с Десмондом кольцо как символ победы, и я выиграл бой.

— Любовь.

— Царь называл меня «любимым», но, конечно, лгал, ракшас проклятый!

— Смерть.

— Однажды я убью Дхана Нанда.

— Конь.

— Дхана Нанд убил Туфана, потому что я садился на него.

— Трава.

— Дхана Нанд терпеть не может траву, растущую на дворцовой площади. Приказывает полоть.

— Телесные наказания.

— Царь часто наказывает слуг плёткой.

— Друзья.

— Дхана Нанд убил моих друзей!

— Брат.

— У Дхана Нанда семь братьев. У меня ни одного.

— Сестра.

— У Дхана Нанда — Дурдхара. А у меня нет сестры.

— Мать.

— Дхана Нанд издевался над моей матерью.

— Отец.

— Дхана Нанд убил моего отца.

— Справедливость.

— Восторжествует, когда я убью Дхана Нанда!

— Гора.

— Царь однажды выстрелил пылающей стрелой, которая перелетела через гору и подожгла пропитанную маслом землю. Чуть не убил мою мать и моих соотечественников!

— Лингам, — неожиданно выпалил Зигмунд.

— Самый большой? У Дха… — Чандра вдруг поперхнулся и умолк. — Давайте закончим, ачарья Зигмунд, — он пристыженно опустил глаза. — Мне кажется, я что-то неправильное наговорил.

— Наоборот, — просиял Фрейд. — Ты наговорил очень правильные вещи! Видишь, как просто определить корень проблемы с помощью моей новой методики? — повернулся Зигмунд к Карлу. — Вот что бы ты, к примеру, сказал?

— Всё очевидно, — хмыкнул Карл. — Парень стремится к самореализации, но в нём возобладали архетипы Анима и Тень. Самость ждёт своего часа, чтобы проснуться. В личном бессознательном наблюдается комплекс власти. Ассоциируя себя с царём Магадхи, Чандра желает занять место Дхана Нанда, и, вероятно, это и есть путь к самореализации. Но, как по мне, Чандра вступил на путь борьбы по причине коллективного бессознательного, толкающего юношу к принятию архетипа Воина…

— Да какое, к Гегелю, коллективное бессознательное?! — вспыхнул Фрейд. — У него либидо подавлено! А ты развёл тут: «Воин», «Тень», «Анима»…

— Он напряжён и расстроен, потому что проиграл битву, но это лишь битва, а война впереди. Самость приведёт его к победе! Посоветуйте ему не отчаиваться.

— Либидо подавлено, — свёл брови над переносицей Фрейд. — И точка.

— Коллективное бессознательное! — громче возразил Карл.

— Нет, либидо!

— Коллективное…

— Можно я пойду? — робко спросил Чандра, с опаской поглядывая на двух спорщиков.

— Нет!!! — рявкнули оба «шпиона». — Ты ещё не узнал свой диагноз!

— Если честно, я ничего не понял, — вздохнул Чандра. — Вы мудрёные слова какие-то говорите, я таких не знаю.

— Сейчас объясню на доступном языке, — поймав «пациента» за здоровую руку, заговорил Зигмунд. — Представь, что ты состоишь из трёх частей…

— А меня учили, что из пяти, — призадумался Чандра.

— Из трёх. Не перебивай! Итак, одну часть зовут «Ид», и она говорит тебе: «Ступай и предайся любви с царём!»

— Да что вы?! — перепугался Чандра. — Никакая моя часть мне такого не говорила, не говорит и говорить не станет!

— Правда? — ласково промолвил Зигмунд. — Но для тебя, как ни странно, весь мир связан только с единственным персонажем — царём Магадхи. Какое бы слово я ни называл во время игры, ты в ответ постоянно твердил про Дхана Нанда, разве нет?

— Да, потому что я его ненавижу и убить готов! — объяснил Чандра.

— Нет, милый юноша. Это потому, что у тебя к нему влечение, которое ты постоянно подавляешь. Подавление происходит, поскольку, кроме «Ид», внутри тебя существуют также «Я» и «Сверх-Я». И эти две части, взлелеянные обществом, наперебой говорят тебе, что ты не можешь предаться любви с мужчиной, поскольку это стыдно и неправильно. Если ты признаешься в любви к царю, то твоя мать, ачарья и даже Лубдхак скажут тебе, что ты низкий и отвратительный, так?

Чандра неохотно кивнул.

— Ну, так. И что?

— Поэтому, чтобы тебя никто не считал грешником, ты прячешь истинные желания даже от себя. Поскольку ты вынужден их прятать — а это всё равно что ежеминутно ёрзать голым задом по раскалённой сковородке! — то единственным способом оправдать себя становится внушение о том, что царь Магадхи — тиран и чудовище. Твой ачарья, заинтересованный в войне против Дхана Нанда, создавать такую иллюзию тебе охотно помогает! Ведь, согласись, для тебя проще думать, будто ты хочешь убить царя, чем признаться себе в собственных подавленных желаниях. И ты отыгрываешь целый ряд психологических защит, в числе которых морализация, рационализация, проекция, аутоагрессия — это то, что мы с Карлом наблюдали сегодня, когда ты нанёс себе рану. Отрицание также имеет место быть. Чем скорее ты признаешься самому себе в происходящем, тем скорее закончится ваша бессмысленная война, перестанут гореть дворцы и умирать кони. Не пойми меня неверно, Чандра: я всегда считал, что зрелыми являются лишь отношения между мужчиной и женщиной. Однако мой добрый друг Вильгельм** помог мне недавно осознать, что природа человека дуальна, а значит возможны разные виды отношений. Но самое главное — и меня никому в этом не переубедить — все нервные болезни происходят из-за подавленного либидо! Поэтому мой тебе совет, юноша: иди и создавай свои незрелые, но зато желанные вам обоим отношения, и вы с царём будете счастливы. Прекращай тайком резать себе руки, ибо это не поспособствует сублимации, а просто однажды убьёт тебя, если никого не окажется рядом, чтобы помочь!