Чародей без башни

– Как до такого додуматься-то можно? – вздохнул Синдибум и сам себя оборвал. – Да как же так?

Надежды рухнули, даже газета не смогла разбудить задремавшую внутри злость, поэтому он отчаянным усилием швырнул её об стену и снова примерился к цилиндру. Злысть больше не действовала!

Какие только способы Арий не испробовал, чтобы стащить зловредную шляпу с головы, но она всегда выходила победителем. А что может быть хуже, чем постоянно проигрывать? Силы прямо-таки таяли. Как и вера в себя.

Синдибум вымотался настолько, что уснул прямо на полу, засунув голову в камин. Последней идеей было развести огонь и сжечь цилиндр. Хорошо, что колдовать он не мог, а спички где-то запропастились.

Снилась ярмарка в Передудле. Что-то столица зачастила в его кошмары. К чему бы это? Рыночную площадь покрывало волнующееся на ветру море шатров. Они взбирались друг на друга пирамидой, возвышаясь среди башен нарядным, но безвкусным чучелом. Которое и умиляло, и настораживало одновременно. Узкие проходы между аляповатыми шатрами, обычно шумные и нарядные, сиротливо пустовали. Будто вместо базарного дня объявили пасмурное утро после затяжного праздника. Арий парил над острыми крышами, выискивая заветный уголок. Во сне он точно знал, что ему нужно. Вон тот пошарпаный лоток с дырявыми шарами и поддельными свистульками, которые сулили большую удачу и долгожданное счастье. На выгоревшем плакате так и написали: «Победа без обмана! Большая удача и долгожданное счастье». Хитрый торгаш с натянутой улыбкой, которую, как теперь знал Синдибум, можно надеть, но нельзя снять, подкидывал на ладони одинаковые коробочки с яркими оранжевыми бантами. Он широко разевал зубастый рот, но вопреки здравому смыслу из него не вылетало ни звука. Совсем наоборот, любой, даже самый маломальский звук затягивало в его бездонную глотку. Арий опустился рядом с лотком и протянул руку. Торгаш наклонился, чуть не коснувшись ладони своим кривым, покрытым бородавками носом, и перебросил одну из коробочек. Бант развязался, и на Синдибума посыпались кнежлики. Он пытался их сосчитать, но зелёные светящиеся шары разлетались во все стороны и выворачивались из пальцев. Подпрыгивали и посмеивались. А когда Арий, наконец, дошёл до девятисот тысяч девяносто девяти, торгаш начал кричать, что передумал и ничего не будет покупать у волшебника в такой отвратительной шляпе. Синдибум пытался протестовать. Уверял, что ничего не продаёт и «большая удача с долгожданным счастьем» принадлежат ему по праву, но мерзкий торгаш заголосил так, что обрывки сна разлетелись во все стороны.

Дырявая башня, наконец, выехала из Злыстных земель и стрелка на циферблате Дененочных часов указала на полуутро, а мерзкая саламандра, почуяв перемены, завыла дурным голосом:

– Вставай, Арюшка! Вставай! На работу пора.

– Арий! – привычно поправил он, дёрнувшись во сне, ударился рукой об решётку камина и проснулся окончательно.

Будто вообще не спал. Такой же усталый и измученный, как был.

Не открывая глаз, Арий поднялся и, шикнув на живой будильник: «Захлопни пасть, пиявка варёная», побрёл в туалет.

Сколько можно издеваться над несчастным чародеем? Даже кошмары не страшные, а какие-то обидные. Он пытался припомнить к чему снится город. Вроде, если ничего не путает, такие сны пророчат неожиданные препятствия и проблемы. Перемены в судьбе и печальные события в ближайшем будущем. Чтобы во всём разобраться, надо читать линии. Вот только где, на руке или в небесах между звездами? Лучше спросить у Мары. Она разбирается в предсказаниях судьбы лучше всех. Иногда, даже кажется, что она знает всё, что будет со всеми вокруг. Вот только так не бывает!

Синдибум мрачно взглянул в зеркало. О каком будущем можно говорить, расхаживая в такой мерзкой шляпе? Он прополоскал рот и потянулся за щеткой. Привычка чистить зубы была, по его же собственному мнению, единственным непреложным правилом. Но в тот ранний час нарушилась даже она. Во входную дверь заискивающе постучали, и Синдибуму пришлось открывать.

– Кто там ещё? – недовольно заворчал он.

Перед крыльцом, переминаясь с ноги на ногу, приплясывал стройный чародей в модном оливковом сюртуке. Из кармашка торчал зелёный платок с изумрудной булавкой. На цепочке, выглядывавшей из жилета, висели золотые часы. Напомаженные волосы прилипали ко лбу и волной скатывались к левому уху. Тонкие брови недоуменно приподнялись, а настойчивые глаза решительно выпятились. Даже чёрные усики воинственно загнулись.

– Вы изволили запамятовать о нашем договоре? – спросил он.

– Бр-р, – передернул плечами Арий, и его плывущий взгляд замер, вперившись в цилиндр с рогами в руках нового жильца.

ГЛАВА 3. КУДА ПРИВОДИТ ЖАЖДА НАЖИВЫ

Синдибум не мог оторваться от цилиндра. А в руках, стиснутых за спиной, потеплело от готового вырваться пламени.

– Ты из Рогатой башни?

– Что вы, – замотал головой жилец, норовя протиснуться в дом. – Я странствующий парикмахер. Симон Болевар.

Арий перегородил дверь. Огонь уже жёг пальцы.

– Чародей без башни? – не поверил он.

– Почему без башни? – обиженно протянул жилец. – Я очень прилично стригу.

– А это?

– А! – догадался Симон, вертя в руках цилиндр. – Сам не понимаю, как вышло. Поднимался по лестнице, а он лежит. Сам по себе. И никого вокруг. Вот я и взял. Сам не знаю зачем.

Синдибум ещё недоверчиво щурился, но проход всё-таки освободил. Невежливо мага в дверях держать. Пусть и такого подозрительного. В башнях не жаловали бродяг, посматривая на бездомных странников с презрением, ведь от чужаков можно ждать чего угодно, но когда тебе нужны деньги, быстро забываешь о предрассудках.

– Проходи! Комната справа. Я уже опаздываю на работу. А ты располагайся, – насколько смог, приветливо предложил Арий.

Саламандра зашипела на жильца, хотя если бы не хозяин, могла и огнём плюнуть. Синдибум погладил красную чешуйчатую голову.

– Привыкай, он теперь будет здесь жить.

Симон улыбнулся.

– Какая грозная домовладелица, – и повернулся к Арию. – Вы, верно, большой любитель шляп? – спросил он. – Хотите, отдам вам и эту? – и протянул цилиндр с рогами.

– Мне одной хватит, – поморщился Синдибум.

– Тогда я могу сделать вам модную причёску со скидкой?

Арий приподнял чёрную шляпу, демонстрируя лысину, но цилиндр снова привинтился к голове.

– Люблю, когда кожа дышит, – проворчал он и, ссутулившись, побрёл в ванну.

– У всех свои причуды, – согласился Симон, и, перехватив тяжелый саквояж, прошёл в комнату.

Хоть Злыстное время прошло, и башня выехала под голубое небо, Синдибум чувствовал себя прескверно. Всё окончательно запуталось и так перемешалось, что оставалось только скрежетать зубами и беситься от злости. Жильцом хотелось растопить камин, чтобы весело потрескивал вместе с обеими шляпами. А от воспоминаний о работе сводило челюсти. Даже перспектива прибрать к рукам реликвии не слишком вдохновляла, ведь придётся целый смотреть на Голуна.

Натерев зубы пахнувшей травами пастой, чтобы на сухую не скрипели, он прополоскал рот и крикнул:

– Чувствуй себя, как дома, – про себя пожелав, чтобы щеголь-парикмахер зарезался ножницами, а сам вывалился за дверь.

Раннее солнце слепило глаза, а птичье пение раздражающе скребло по ушам. Он поплёлся к лестнице, нехотя переставляя ноги. Что может быть хуже раннего утра? Кто вообще придумал жить в башнях? Понастроили не пойми чего. Почему жилые флигели в самом центре, лавки и склады внизу, а зал советов, учебные классы и апартаменты высшего мага и его заместителей наверху? Кто так распределил ярусы? Пока куда-нибудь доберёшься, полдня пройдёт.

Синдибум спускался по лестнице так долго, что уже должен был наступить полувечер, а когда наконец добрался до лавки – закончится целая неделя.

– Опять опоздал, дармоед?

– Я ничего такого не ем, – проворчал Арий, недобро зыркнув на Голуна.

Хозяин лавки выскочил из-за прилавка, вперив в него настороженный взгляд.