Страница 77 из 83
Отметив это для себя, он протянул для подписи протокол допроса свидетеля.
Вернувшись к вечеру в «Рецитал» в мрачном расположении духа, Мицкевич забрал Екатерину Васильевну и уехал на дачу. Оставшись в фирме одна, если не считать охранников, Анна стала разбираться в столе. Когда она уже заканчивала уборку, под нижним ящиком стола, в куче клочков бумаги и пыли она обнаружила листок календаря с до боли известным телефонным номером, начинающимся на 224 и подчеркнутым тройной жирной линией. Это был номер Деда. Рукой Екатерины Васильевны было дописано: «КГБ???!!!»
На листке значилась дата: 17 января. За три дня до смерти Энгельсгарда. Анна полистала календарь на столе. Соответствующая страничка была на месте. Она прошла к столу Фридриха. Столешница была пуста. Анна открыла ящики. В нижнем лежала подставка с перекидным численником. Листка с 17 января не было.
Олег включил настольную лампу. Принесенные Хай Ди Ди распечатки с дискет, которые добыла Анна, требовали внимания и сосредоточенности.
Это были справки, запросы, материалы переписки с государственными органами и отдельными фирмами по вопросам закупки и реализации материалов, ведению внешнеэкономической деятельности, номера лицензий и квот, которые Мицкевич получал удивительно легко и непринужденно. Имелся здесь и весьма любопытный проект договора между фирмами «Рецитал» и «Шварбах».
Но самым примечательным было то, что активность Мицкевича как главы фирмы после поездки в Германию стала расти, а сфера интересов существенно расширилась. Наряду с вывозом отходов, деятельности, обусловленной в уставе фирмы, он гнал на Запад сырье непосредственно с перерабатывающих заводов.
Все чаще среди корреспондентов «Рецитала» стали появляться лица, фигурирующие в списке с дискеты Ивана Федоровича. Примечательно, что после возвращения Мицкевича из Германии в материалах фирмы все чаще стало упоминаться вещество с названием «красная ртуть». Лицензия на его экспортную реализацию была подучена буквально через месяц. Описания вещества носили весьма невнятный характер. Но как бы то ни было, документ существовал.
«Похоже на правду, — ознакомившись со всем ворохом распечатанных бумаг, констатировал Олег. — Фирма ушла под полный контроль криминальных структур». Загадочное письмо из Мюнхена находило полное подтверждение.
Из информации Челленджер становилось очевидным и другое: многие сотрудники «Рецитала», еще вчера преданные Мицкевичу, существенно изменили к нему свое отношение. Причиной этому было и то, что влияние супруги на дела фирмы неизмеримо возросло. С уходом вице-президента, буквально расплевавшегося с Мицкевичем, сотрудники уже всерьез поговаривали, что Екатерину Васильевну прочат на это место. Она получила право подписи финансовых документов — симптом безошибочный.
«Кстати, — подумал Олег, — что могла означать записка, которую нашла Анна?» Ощущалась некая связь между ней и всем происшедшим, но до конца Олег не мог ее уяснить и сформулировать.
Изучение самой госпожи Мицкевич ничего существенного не выявило. Окончила Институт иностранных языков, работала в Интуристе, часто выезжала за границу. Была замужем за офицером Советской Армии, развелась. Как говорится, сведений, порочащих ее, не имеется. Однако последние документы, лежащие на столе Олега, были подготовлены именно ею. То, что вчерашняя заведующая протокольным отделом, никогда не занимавшаяся коммерцией, тем более такого уровня, могла столь тонко разбираться во внешнеэкономической деятельности, верилось с трудом. Хотя почему бы и нет? «Муж и жена — одна сатана!» И тем не менее что-то не складывалось.
Олег набрал номер Адмирала. Как ни странно, тот оказался на месте.
— Чем увлекаешь себя? — спросил Олег.
— Чем может увлекать себя опер длинными зимними вечерами… Дела шью!
— Заходи, попробуем шить вместе.
Адмирал был мрачен. Разбита машина. Лопнули надежды на «откровенные и исчерпывающие ответы Чифанова». Дед лежал в позе планера. Все не в кассу.
— Что-нибудь новое по «Рециталу» есть? — Олег перевернул листы.
— Как сказать…. По Минску есть. По показаниям задержанных, в качестве возможных покупателей радиоактивных материалов в деле фигурируют две конторы. Одна из них… не помню, а вторая, кстати, — наша любимая. Но интересно то, что она упоминалась еще до всех известных событий, а реально стала ощущаться несколько позже.
— Любопытно. Это что получается, на нее уже тогда делалась ставка? Не может быть все настолько продумано… Значит, кто-то был слишком уверен во всей этой ситуации. В частности, человек с этой фирмы. Судя по всему, он был внедрен или завербован значительно раньше…
— Похоже на то. Речь шла об очень большой партии расщепляющихся материалов. Мне сейчас нужен человек из Турции. У него есть весьма занятная для нас информация… Нынче у Кувалды горячие дни. Бизнес в Европе набирает обороты.
— Интересно… Чем торгуем?
— Хреновиной какой-то. Мой человек звонил три дня назад, но по телефону… Кстати, он сообщил, что Шварбах открыл филиал своей фирмы в Пакистане. Все может проясниться дня через три… после его прибытия.
Когда Адмирал ушел, Олег еще раз внимательно перечитал материалы, подчеркивая суммы сделок и сроки их заключения. Очень хотелось переговорить с самим Мицкевичем, но что-то удерживало.
На свою основную службу Анна приходила, как правило, поздно вечером. Вернее, притаскивала ноги. И, копаясь в своих бумагах, все чаще ловила себя на мысли: а что если дама по имени Ольга Владимировна Карпухина не просто курьер?.. Эта мысль не давала ей покоя. Анна доставала из стола листок с адресом, крутила его и так и сяк, продумывая возможные ходы.
За этим занятием ее застал Олег, случайно заглянувший в комнату.
— Ну как, бизнесмен, — улыбнулся он ей, — получается?
— А! — махнула рукой Челленджер. — Ерунда, ничего толком.
— А ты что, хочешь сразу на блюдечке?..
— На блюдечке пока я подаю! — насупилась Анна. — Чай, кофе… какаву…
— Терпи, солдат.
— Терплю… — Анна подала Олегу листок с адресом.
— Что это?
— Адрес курьера из Мюнхена. Я еще тогда адрес по телефону установила. Как вы думаете, может, мне с ней повстречаться?
— О чем говорить будешь?
— О чем?.. О жизни… Честно говоря, не решила.
— Вообще, это было бы интересно. Я не думаю, что она знает содержание письма… — размышлял Олег. — Вряд ли она в курсе всей ситуации, и тем не менее… Подожди, я с вождями посплетничаю…
Олег поднялся к себе и в течение десяти минут проработал с руководством все варианты беседы. Решили не темнить. Дама относила документ на Лубянку, следовательно, понимает, с кем или с чем имела дело. Вполне нормальной представлялась и кандидатура Анны. Молодая, юная. Под дурочку умеет косить…
Положив трубку, Олег набрал номер Гороховой:
— Вперед, мать!
Нанести визит бывшей преподавательнице Анна решила в воскресенье. По данным предварительного изучения, она жила одна в однокомнатной квартире в Кузьминках, рядом с метро. Общение с соседями по площадке было минимальным.
Воскресенье было выбрано неслучайно. По наблюдениям Анны, ставившей эксперименты на своих родителях, пожилые люди в этот день более раскованны и склонны к беседам. Их не пугают дневные звонки, а следовательно, меньше шансов объясняться перед дверью через цепочку.
Продравшись через толпу коммерсантов, заполнивших подземный переход, Анна вырвалась на свежий воздух. Как и предполагалось, дом был в нескольких метрах от выхода из метро. Хрущевская пятиэтажка, куцая и убогая на первый взгляд. Но каким счастьем была она для людей, переехавших в такие пятиэтажки из коммунальных квартир и бараков.
Сколько раз, готовясь к этой встрече, Анна прокручивала план предстоящего разговора. Как издалека она начнет, какую легенду придумает, что скажет, если… И что если… Продумала она, и как выйдет, завершив беседу — перед глазами так и стоял очаровашка Штирлиц, попросивший у Холтофа таблетку от головы. Но чем ближе Анна подходила к дому, тем наивнее казались все домашние заготовки, тем большее смятение охватывало ее. А потому, поднявшись на третий этаж, она без раздумий нажала кнопку. «Назад покойников не носят». Замок щелкнул почти тут же. У двери стояла высокая стройная женщина, удивительно похожая на Анину бабушку. Во внешности, во всей ее стати было то, что заставляет мужчин щелкнуть каблуками, а девушек сделать книксен.