Краденая судьба

Из модуля внутренней безопасности я вышла уже когда давно отключили дневное освещение, а жители астероида в основном устроились на ночной отдых. Большая часть дня прошла мимо меня, как страшный сон. И вот теперь я проснулась… А идти мне было некуда. Я глубоко вдохнула ночной очищенный воздух и включила зумм. Безопасники не отобрали у меня вещи. Все осталось при мне. Но все средства связи меня вынудили выключить.

Едва только устройство загрузилось, как посыпались сообщения о пропущенных звонках. И не только. Внутренне холодея, я открыла сообщение от администрации астероида. Впервые такое получаю. Знакомые говорили, что такие сообщения обычно не несут в себе ничего хорошего. Так и вышло.

В сообщении сухим канцелярским языком мне сообщалось, что я лишаюсь статуса жителя астероида RZ-111, а также предписывалось в течении двадцати четырех часов после завершения судебного процесса, вне зависимости от его вердикта, покинуть вышеозначенный астероид. Проще говоря, меня высылали прочь как социально опасный элемент.

Голова закружилась. Ноги стали ватными. Если бы зумм не был застегнут на запястье, то наверняка бы гаджет близко познакомился со ступенями, ведущими в модуль внутренней безопасности. Будущее, которое я так старательно строила и планировала, в одну секунду превратилось в мираж.

Несколько долгих, тягучих минут ушло на то, чтобы овладеть собой и привести мысли в относительный порядок. Ужасное ощущение, когда у тебя насильно отнимают с таким трудом налаженную жизнь и словно нашкодившего котенка за шкирку выбрасывают в открытый космос. Чувство абсолютной беспомощности угнетало и не давало мыслить связно. Что мне теперь делать? Работы нет. И на астероиде я ее уже не получу. Жилья нет. А хуже всего, что в приличном месте я вряд ли устроюсь. Общегалактическая база данных надежно сохранит за мной статус социально опасной…

Противно заверещал зумм. Я даже вздрогнула. И, не глядя, ткнула пальцем кнопку аудиоканала. Не хочу сейчас никого видеть. Не хочу, чтобы хоть кто-то видел, насколько хреново мне.

– Мария Михайловна Захарова? Здравствуйте!

Мужской голос с легким акцентом был мне совершенно не знаком. Я настороженно поприветствовала в ответ, уже не ожидая ничего хорошего. И оказалась права.

– Мария Михайловна, простите за столь поздний звонок, но я целый день не мог до вас дозвонится. Вы были вне сети.

Я сухо, не вдаваясь в подробности, уверила собеседника, что все в порядке, и отдыхать я еще не собираюсь. И затаила дыхание в ожидании. Что этому незнакомцу от меня надо?

– Меня зовут Сеттрик Уорингтон, я лечащий врач вашего мужа Павла Лебедева. – Сердце у меня в груди сделало кульбит. Пашка! Что с ним? Задать вопрос не успела. Врач меня опередил: – Я прошу прощения, обычно такие разговоры не ведутся по средствам связи. Но у нас с вами, похоже, не стандартная ситуация. Откладывать разговор на потом не желательно. А в больничный модуль вас сейчас не пустят. Поэтому…

Я не выдержала, перебила его:

– Простите мне мое нетерпение, мистер…

– … Сеттрик, просто Сеттрик…

– Что с Пашкой??? Он будет жить?

На том краю эфира упала тишина. Настолько полная и глухая, что я отчетливо слышала, как испуганно бухает в моей груди сердце. И я принялась зачем-то считать эти тяжелые, надрывные удары: раз… два… три… четыре…

Невидимый собеседник смущенно откашлялся:

– Видите ли, Мария Михайловна, ваш муж оказался в самом эпицентре взрыва. Каким чудом он выжил, мне не известно. Обычно в таких ситуациях от человеческого тела остаются только лоскутки. Но Павлу повезло. Он остался жив. И, скорее всего, будет жить дальше…

– Скорее всего? – Мой визг услышали, наверное, на другом конце вселенной. И собеседник запнулся. – О чем вы говорите? Ведь сейчас медицина у нас почти совершенна! Возможно даже полное восстановление утерянной конечности!

Голос Сеттрика стал сразу на десяток градусов холоднее:

– Вы абсолютно правы, Мария Михайловна. Вот только социальная страховка не предусматривает подобный вид процедур. Проще говоря, если вы хотите вырастить себе новую конечность, то вам придется за это заплатить самой.

В голове у меня тоненько прозвенел предупреждающий звоночек. Но я все еще не понимала, к чему клонит врач.

– Собственно, именно поэтому я и беседую с вами сейчас. Мы, конечно, можем залечить все раны и повреждения вашего мужа. Но я совсем не уверен, что он останется после этого нормальным полноценным человеком.

Я тихо ахнула, но врач не обратил на это никакого внимания.

– Хуже всего дело обстоит с верхними дыхательными путями. Очевидно, ваш муж нечаянно вдохнул горящий воздух. Если заживлять без восстановления трахеи и бронхов, я боюсь, ваш муж никогда не сможет больше дышать самостоятельно.

У меня в один момент онемели пальцы на руках. Ноги подкосились. И я села там, где стояла, на ступенях модуля внутренней безопасности. Мне уже было наплевать, увидит ли меня кто-то в таком состоянии или нет. Перед глазами стоял обезображенный до неузнаваемости Пашка, весь в ожоговых рубцах, в маске и с аппаратом искусственного дыхания. Сердитые звезды за границами купола вдруг почему-то расплылись перед глазами словно белые кляксы. То, что в этом виноваты бегущие по щекам слезы, я осознала только после того, как Сеттрик ласково мне сказал:

– Не плачьте, Мария Михайловна, все еще можно исправить. И почти безболезненно. Земная клиника готова принять вашего супруга на лечение. Но вы же понимаете, что услуги этой клиники не включены в страховку. Вам придется это оплатить самостоятельно.

Мне стало чуточку легче дышать, и я поинтересовалась:

– Сколько это стоит?

Названная сумма просто оглушила. Это были все наши сбережения. И еще немного не хватало. Но, наверное, кто-то из знакомых согласится одолжить недостающую сумму. Я устало вздохнула:

– Сеттрик, у меня есть хоть немного времени? Дело в том, что денег, которые у меня есть, не хватает. Я попробую занять у кого-то из знакомых.

– Мария Михайловна, голубушка, я вас не тороплю, нет! Но вы должны понимать, что гораздо легче сразу все правильно лечить, чем потом исправлять уже залеченное, делать пластические операции, замещать рубцовую ткань здоровой. Поэтому, чем быстрее мы сможем передать вашего супруга на лечение в земную клинику, тем будет лучше для него. Для его здоровья.

Я уверила врача, что все поняла, и попрощалась. Время неумолимо приближалось к полуночи. В глаза словно песка насыпали. Я устала и отчаянно хотела спать. Но дома у меня уже не было. Предстояло решить проблему с ночлегом. Со вздохом я вывела баланс нашего общего с Пашкой счета на дисплей зумма. Надо было решить, могу ли я позволить себе хотя бы одну ночь в единственном отеле на астероиде. Или не могу.

Я взглянула на дисплей. И окаменела. Вместо пятизначной цифры дисплей демонстрировал мне нули. Счет был пуст. Деньги исчезли.

Тупо глядя на светящиеся цифры, я без сил опустилась на ступени. В голове было так же пусто и звонко, как и на банковском счету. Куда могли деться деньги? Ведь там была кругленькая сумма: все наши с Пашкой сбережения за последние три года. По меркам астероида целое состояние. Если бы не планировали переезд, то нам бы вполне хватило на шикарную свадьбу, свадебное путешествие и самые роскошные апартаменты на астероиде. Я не знала, что и думать.

За спиной почти бесшумно открылась и закрылась входная дверь:

– Миз Захарова? Что вы тут делаете так поздно?

Доброжелательный, прохладный и крайне удивленный голос заставил подпрыгнуть на месте. И я неожиданно осознала, что сижу почти на земле, в центре поселения, у всех на виду. Я медленно поднялась на ноги, ощущая противную слабость во всем теле. Последняя новость добила меня окончательно.

За спиной оказался законник. Тот самый, что меня отпустил.

– Миз Захарова?..

Я вдруг осознала, что мужчина все еще ожидает от меня ответ, а я молчу, словно воды в рот набрала. Мучительно покраснев за свою невнимательность и рассеянность, я тихо пробормотала: