Страница 4 из 120
Внизу я попытался показать дежурному письмо от ректора Вахопулову, но тот только отмахнулся. Мол, нафиг, он сам видел, как мы из цеппелина все вместе выходили, ватажники и диверсанты на цеппелинах не летают, а если мы, к примеру, имперские шпионы, то документы у нас стопудово будут в порядке.
Мы снова поднялись до перекрестка Почтамтской и Южного тракта, свернули налево и пошли искать Толкучий рынок. А солнце тем временем уже почти закатилось.
Сама по себе площадь Толкучего рынка мало чем отличалась от любой из Базарных в Новониколаевске. Торговые палатки рядами, в вечернее время в основном пустующие. Несколько помостов для всяких увеселительных затей. Глухие стены складов и лабазов по одной стороне, и развеселые фасады кабаков и рюмочных — с другой. И как раз в той части, где наливали всякое алкогольное и подавали закуски на тарелках, жизнь сейчас как раз только и начиналась.
— Это мы вовремя пришли, — сказал я, окидывая взглядом стекающийся к многообещающим вывескам народ. — Еще чуть-чуть, и хрен мы с вами найдем этого Вахопулова…
Впрочем, сейчас нам найти его тоже не удалось. Из одного кабака, с лаконичным названием «Выпей!» он уже ушел, в другом, вывески над которым не было, его «вот-вот видели, наверное отошел отлить, кстати, может пивка выпьете, пока ждете?» В третий он должен вот-вот прийти, инфа — сто процентов! В общем, когда стемнело, и над каждым кабаком засветились разномастные светильники, мы уже были в некотором подпитии, но все еще в подвешенном состоянии насчет того, где мы сегодня ночуем. Технически, у меня была записка к коменданту общежития, но Гиены, Бюрократа и Натахи она не касалась, а бросать их ночью посреди города мне казалось как-то не по-товарищески…
— Прошу меня извинить, что случайно подслушала ваш разговор, — на скамейку между мной и бюрократом втиснулась сухонькая, если не сказать, тощая старушка. У нее был длинный нос, украшенный бородавкой. Ее лицо, кажется, состояло из одних только морщин, и если бы мне понадобилась модель, чтобы рисовать с нее Бабу-Ягу, я только что нашел идеальную. Голос только был не старческим. Никакой надтреснутости или шепелявости. Нормальный голос склочной базарной тетки. — Вам нужны комнаты, верно?
— Допустим, — говорю. А сам пытаюсь отделаться от образа старухи с лопатой из какого-то детского мультика.
— Один мой старый друг как раз комнаты сдает, — старуха придвинулась ко мне так близко, что почти ткнулась своим жутким носом мне в лицо. — А я ему помочь обещала, подыскать надежных людей. А у вас на лицах написано, что вы надежные, и оплату задерживать не станете.
— Какое, однако, счастливое совпадение! — без особого энтузиазма сказал я.
— Вот и я говорю — удача сама нас с вами тут свела! — бабка начала суетливо расправлять лацканы моего пиджака. — Тут недалеко, всего-то надо переулком пройти, потом на Садовую вывернуть, а там будет на перекрестке большой деревянный особняк, вы его сразу узнаете. Там над входом шатер деревянный, а еще — компас и штурвал. Вы прямо туда постучитесь, и скажите, что вас прислала Луиза Саввична. Запомнили?
— Луиза Саввична, — повторил я. — А это ничего, что темно уже? Может, хозяин спит уже давно и гостям будет вообще не рад?
— Ой, что вы! — бабка всплеснула руками. — Базиль Кузьмич с закатом только просыпается, так что сейчас как раз самое время.
— Самое время… — снова повторил я и посмотрел на свою бравую троицу. — Ну что? Воспользуемся упавшей на голову удачей, или поищем постоялый двор какой среди кабаков?
— Удача — девка капризная, отказываться не след, — сказал Гиена и встал. — Если мы еще тут задержимся хотя бы на один кабак, я чую что проснусь завтра где-нибудь под лавкой и хорошо, если одетый.
Натаха пожала плечами. Бюрократ промолчал. Но скорее одобрительно. Ну да, утомительный был день, для критического восприятия реальности сил не осталось.
С другой стороны, ну зачем я сразу плохо думаю? Были бы мы заезжими олигархами, опасения были бы понятны. А сейчас — что с нас возьмешь? Звиздюли, разве что…
— Спасибо, бабушка… — сказал я и понял, что никакой бабки рядом с нами нет. Пока мы переглядывались и переговаривались, бойкая старуха ввинтилась куда-то в подвыпившую толпу.