Харассмент

Когда Антон позвонил в дверь, она стояла возле нее, но специально посчитала в голове до 5, прежде чем открыть. Он промок с ног до головы, но довольно улыбался, держа в руках картонную подставку с двумя стаканчиками. Инга даже ахнула от его вида.

– Откуда же ты шел?! – ошеломленно спросила она. – Заходи скорее!

Пока Антон мыл руки, Инга повесила его куртку сушиться возле батареи, попробовала кофе, который оказался еле теплым, и поставила чайник. Пока она суетилась, неловкость, которую она испытывала еще несколько минут назад, улетучилась. Впрочем, когда Антон вышел из ванной и замер в коридоре с нерешительным видом, Инга опять немного оробела.

– Кофе, наверное, успел остыть, пока я его нес, – смущенно сказал Антон.

– Он отличный, но я на всякий случай поставила чайник, если ты замерз.

Стараясь всем видом демонстрировать беззаботность, Инга направилась на кухню и жестом пригласила Антона следом. Едва зайдя туда, он восхитился:

– Какое крутое дерево!

– А, каштан? Да, мне тоже нравится, – произнесла Инга с деланым равнодушием.

Антон примостился на стуле рядом с подоконником и взял кофе.

– Все-таки остыл, – заметил он.

Инга поставила перед ним кружку с чаем, но не села рядом, а осталась стоять, прислонившись к кухонному столу. Они помолчали.

– Я подумала, ты совсем обиделся на меня за то, что я не пришла в пятницу, – наконец сказала она.

– А… нет. Извини, что не писал вчера. Весь день помогал другу с машиной, мы с ним договаривались.

Инга кивнула, сделав вид, что поверила. Антон отпил чай.

– Я тебя не задерживаю, ничего такого?

– Нет-нет, – сказала Инга и, поразмыслив, наконец опустилась на соседний стул. – У меня на сегодня не было планов.

– Я на самом деле буквально на минутку. Знал, что буду идти мимо, и подумал: а вдруг ты уже встала. Честно говоря, не рассчитывал, что ты предложишь зайти. Но я рад – там довольно мокро.

Было неясно, врет Антон или говорит правду, и при этом Инга не понимала, какой вариант устроил бы ее больше. Не самая привычная ситуация: утро, она сидит на своей кухне с малознакомым человеком, которого нашла в тиндере, и пьет холодный кофе. Сигналы были смешанные. Если бы это был вечер и они только что вернулись со свидания, Инга знала бы, что делать. Если утро, наступившее после совместной ночи, – тоже. Если бы они с Антоном познакомились где угодно кроме тиндера, это, опять же, облегчало бы задачу, но как трактовать нынешнее положение вещей, Инга решительно не понимала.

– Я видел у тебя в комнате картины. Это твои или отца? – спросил Антон.

– Отца.

– Можно рассмотреть поближе?

– Конечно.

Следующие полчаса она показывала Антону отцовские рисунки – сначала он изучил те, что висели на стенах, потом, вдохновленная его интересом, Инга достала папку с эскизами, привезенную с дачи, а потом, окончательно осмелев, показала и те, что рисовала сама. Антон выглядел искренне увлеченным, и Инга стала подозревать, что он действительно не имел тайных намерений, придя к ней. Это было свежо, но довольно удручающе.

Взглянув на часы, Антон вдруг спохватился и объявил, что ему нужно идти. Инга не без разочарования подала ему куртку и наблюдала, как он обувается.

– Увидимся на следующей неделе? – спросила она, когда он уже стоял в дверях.

– Я очень на это надеюсь, – ответил он, пристально глядя на нее, и вышел.

«Это все очень странно, – написала Инга Максиму, едва осталась одна. – Теперь он даже не обнял меня на прощание! И вообще вел себя настолько по-джентльменски, что тошно».

«Тебя расстраивает, что он с тобой не переспал?» – умилился Максим.

«Да не расстраивает, просто удивляет. Не станешь же ты отрицать, что существуют общепризнанные стереотипы. Если мужчина приходит к тебе на кофе, это обычно подразумевает секс».

«Патриархат тебя испортил. Да может, он просто нормальный чувак, который не хочет торопить события? Надеялся тебя увидеть, а повод не придумал».

«Ну хоть бы намек какой! Дотронулся бы, посмотрел многозначительно».

«Может, он гей?»

«Да непохож. И зачем тогда ему вообще было со мной знакомиться?»

«Может, он гей в самоотрицании?»

«Да ну тебя», – расстроилась Инга.

«Ты же сама недавно волновалась, как бы не переспать с ним раньше времени», – напомнил Максим.

«Да, потому что я думала, что он будет ко мне приставать!!! и не хотела сдаваться слишком рано. Но к такому я не готовилась».

«Мне кажется, матушка, ты зажралась. В кои-то веки попался нормальный мужик, который не тащит тебя в постель в первые пять минут. Может, он еще и личность в тебе разглядит».

«А я, может, предпочла бы, чтоб тащил», – мрачно ответила Инга.

С этого дня они с Антоном возобновили переписку, но, как стало казаться Инге, не так бодро, как раньше. На ее очередное и как будто случайно оброненное предложение увидеться он ответил, что будет занят всю неделю. Впрочем, каждый день Антон первым начинал разговор и, на Ингин пристрастный взгляд, казался весьма заинтересованным. Тем таинственнее было, что решительных шагов он не предпринимал.

Илья тоже ничего не предпринимал, но тут Инга была рада. В понедельник перед встречей с ним она нервничала, но, как выяснилось, напрасно: он вел себя так, словно ничего не случилось. Впрочем, нравоучительно напомнила Инга самой себе, ничего и не случилось. Всю неделю они почти не пересекались и не разговаривали лично, только обменивались рабочими письмами. Ингу совершенно устраивал такой расклад.

Мирошина предложила ей вместе выбрать для Ильи подарок на день рождения – она по-прежнему настаивала на проигрывателе. Инга думала, что они закажут какой-нибудь, но Мирошина заявила, что хочет пойти в магазин и купить на месте. «Ты разбираешься в проигрывателях?» – с недоумением уточнила Инга. «Нет, – ответила Мирошина, – но я разбираюсь в подарках. Мне нравится выбирать их лично». Инга от скуки согласилась составить ей компанию.

На выходных они встретились в центре и прямиком направились в заранее найденный Мирошиной магазин. С ними должна была пойти и Алевтина, но она в последний момент не смогла. Мирошина туманно шутила на этот счет, но Инга не понимала причину. В магазине они пробыли ровно пять минут: едва зайдя туда, Мирошина твердо направилась к конкретному проигрывателю и сообщила продавцу, что они его берут.

– Зачем мы вообще приезжали за ним, если ты и так знала, какой нам нужен? – удивилась Инга.

– Во-первых, сейчас мы его красиво упакуем. А во-вторых, раз уж мы встретились, то можно сходить попить кофе и поболтать. Жалко, Алевтина не смогла. Мы вообще с ней регулярно встречаемся просто так, не по работе.

В магазине цветов и оберточной бумаги они провели гораздо больше времени, чем в музыкальном. Мирошина придирчиво перебрала каждый из десятков рулонов, развернула его и приложила к коробке с проигрывателем, словно принт на бумаге мог той подойти или не подойти. Она то и дело спрашивала у Инги ее мнение, но что бы та ни говорила, Мирошина явно оставалась неудовлетворенной. На помощь пришла продавщица, но Мирошина и тут не спасовала – поджав губы, она упрямо продолжала примерять все новые и новые рулоны. Ей принесли еще одну коробку бумаги, дороже, потом еще одну, потом продемонстрировали ящик с катушками лент. Над ними Мирошина провела много томительных минут.

Инга заскучала еще на выборе бумаги и апатично разглядывала букеты за стеклом. Спустя полчаса Мирошина наконец выбрала ленту и даже «декор» – какие-то веточки и колокольчики. Не без гордости оглядев результат, она подхватила подарок и вместе с Ингой направилась в соседнюю кофейню. Сев там за столик, коробку она с почетом разместила на пустом третьем стуле.

Инга не знала, как проходили их «нерабочие» встречи с Алевтиной, но сомневалась, что они сильно отличаются от этой: Мирошина болтала без умолку. У нее вообще-то был мелодичный, но очень уж высокий голос, и Инге иногда приходилось прилагать усилия, чтобы сконцентрироваться на ее щебетании. Пока они ждали кофе, Мирошина в подробностях рассказывала ей про отношения Аркаши с его мамой – Инга ничего не спрашивала, но Мирошина явно не нуждалась в наводящих вопросах. Впрочем, когда она снова упомянула Алевтинино отсутствие и многозначительно захихикала, Инга сдалась: