Тайна черного леса

– Потому что мне больно, – ответила я. – Все еще больно, сколько бы времени не прошло. Порой мне самой кажется, лучшее бы я не осознавала, что она со мной творила. Тогда бы я, наверное, просто ушла. Но я не смогла.

В моих ушах пять пар талисманов, управлением которыми я смогла овладеть только благодаря жестокости матери и бабушкиному наследству. Иначе я была такой, какой родилась, – недоучкой с начальным первым уровнем, как все дети и внуки дедушки Маруса. По какому-то наследственному сбою, Марус Брагон – последний маг рода. За невероятной гениальностью все его потомки были обделены любыми талантами.

– Будь ты проклята, Алев! Чтобы твоей ноги не было ни в моем доме, ни в доме моего сына! Никогда! – рявкнул господин Термфарон и схватил меня за руку, вышвыривая из своего дома. – От нищенок одни беды!

Мать тоже была нищенкой! – хотелось прокричать мне в ответ, но я не успела. У меня за спиной захлопнулась входная дверь.

Сделала ли я что-то такое, за что должна стыдиться? Может быть я виновата в том, что не узнала о Фиале Памяти раньше, потому как мои чистосердечные признания приводили в бешенство Шайна Термфарона? Или господин Термфарон возненавидел меня за то, что я открыла правду, что привело к аресту матери и, вероятнее всего, к разводу брака, который продержался ровно полгода?

«Что сделано, то сделано. Канна приняла решение и не отступится. Тебе не стоит терзаться из-за того, что ты не в силах изменить», – вспомнила я слова духа бабушки. Мне не стоит терзаться из-за того, что сделала не я. Но... я не уверена, что мне стало легче.

Тогда я вернулась в академию, и даже не думала, что этот день может стать еще хуже. В одном из коридоров на пути в общежитие меня выловил Ной.

– Эй, ты чего такая бледная, Алев? – забеспокоился Ной. Мне стало казаться, что со старшим братом они не похожи целиком и полностью, хотя раньше мне казалось обратное. Ной, затих, отвел меня в сторонку и шепотом спросил. – Это из-за Фиала Памяти? Что случилось?

– Я отдала его со-ректору Термфарону, – устало сообщила я.

– Что?! И брат тебя не прибил на месте?!!

– Я заполнила Фиал Памяти своими воспоминаниями из детства. Твой брат заплакал и отдал фиал в Совет... и мать арестовали за жестокое обращение со мной в детстве. Теперь уже твой отец возненавидел меня. Он вышвырнул меня из дома и сказал не появляться ни у них, ни в со-ректорских апартаментах.

Ной смотрел на меня с таким шоком, что...

– Так, я запутался. Пошли-ка выпьем и ты мне еще раз все расскажешь! Почему отец? Из-за ареста? И за что конкретно арестовали Канну? Что за воспоминания?

– Из детства. Насильственные тренировки с талисманами не моего уровня. Как знаешь, это строжайше запрещено. А твой отец спросил, почему я не могла оставить прошлое в прошлом и уйти с деньгами как ни в чем не бывало.

– Деньги для тебя не главное, – тут же подтвердил Ной и вздохнул. Я уже давно не пользовалась порталами, поддерживая историю для моего плана, хотя это было совершенно неудобно. Когда доступны порталы, ходить пешком казалось кощунственным.

В баре мы заказали два слабоалкогольных кофе. Мне нужно было взбодриться, а Ной поддержал. Поведение отца его разочаровало. Подробностей о моем детстве он так и не получил. Если бы не раздирающая меня изнутри боль, то я бы до сих пор не считала мое прошлое каким-то не таким. Неправильным. Ненормальным. Ненормальной я предпочитала считать себя. И во всем себя винила.

– Никогда не думал, что мне так не повезло с отцом, – резюмировал Ной, выслушав всю историю до конца.

– Абсолютно с вами согласен, – приставил к нашему столику стул незнакомый мужчина и сел без разрешения, хотя мест в баре было все еще предостаточно. – Отцы нередко преподносят неприятные сюрпризы.

– А вы вообще кто? – удивилась я бестактности мужчины с улицы. – Ной, ты его знаешь.

– Я думал, ты его знаешь, – пораженно выдал Ной. Я хмыкнула. – Это же Мезир Брагон. Твой... бывший муж твоей матери.

Низенький, полненький маг начального первого уровня, несмотря на свой значительный возраст. Позорище. Смотрела я на него и понимала, что я могла быть такой, как он. Просто никем. Нищенкой без каких-либо талантов с посредственной внешностью и кроваво-красными волосами, которые крашу каждые три недели.

Я понятия не имела, что он хотел от меня, раз подошел к моему столику. Более того я понятия не имела, как он меня узнал или быть может узнавал обо мне заранее. В любом случае что бы он не сказал, все будет плохо. И я действовала на опережение.

– Ты пришел вернуть все деньги, которые украл у моей бабушки? – спросила я, и отец слился.

– Ты вся в Канну! Такая же злая! От меня вообще ничего нет! – возмущался Мезир Брагон, совершенно чужой мне человек. – Спустя четырнадцать лет впервые увидела отца!..

Он не договорил, стремительно убегая из бара, а я приметила, что опять я столкнулась с проклятыми «четырнадцатью» годами. И в то же время я не могла не отметить, что отца выгнали из дома после того, как она познакомилась с Шароном Темфароном. Интересное совпадение.

– Худшего оскорбления он придумать не мог, – пожаловалась я Ною. – А можно еще кофе? И, знаешь, «сиропа» побольше.

– Да, конечно. – Ной сгонял к бармену. Я ненадолго прикрыла глаза, пока ждала его возвращения. Как вернулся с двумя новыми чашками, сказал: – согласен, тебе не повезло больше.

– Наоборот. Твой отец тебе дорог, а я своего совершенно не знаю. Разочарование от поступков одного и другого несравнимо.

Новый кофе был «погорячее», как я и просила. Выпивать в компании Ноя не было страшно. Было иррациональное доверие к нему, не связанное с моей болезненной привязчивостью, от которой я всячески избавлялась. Училась избавляться. И, казалось, у меня отлично получалось.

– Алев, скажи, – вдруг спросил меня Ной, стесняясь, – можешь попросить деда разрешить мне остаться в общежитии? Не хочу возвращаться домой, когда там тако-ое.

– Я живу одна, а коек в комнате несколько. Соседки сбежали еще в первый месяц. Так что можешь притащить свои вещи ко мне, – разрешила я, не думая ни о чем пошлом. – Переодеваться будем по очереди, а в остальном никаких проблем. Или где-нибудь ширмочку раздобудем.

– Алев, ты претворяешься? – тихо спросил у меня Ной. – И будто бы ищешь скандала. Мой отец, явно в бешенстве, сказал тебе не приближаться к Шайну, а ты приглашаешь меня к себе соседом? Я сам спросил, но... Я давно замечаю, что ты нарываешься на проблемы и...

– Да, – кивнула я и заметила, как компания наших однокурсников-некромантов входит бар. Я обошла столик и поставила стул впритык к стулу Ноя. – Скоро все начнется, и мне нужно как можно эффективнее отвлечь его от борьбы против меня, – прошептала я практически в ухо и попросила понимания. – Не принимай на свой счет.

Я поцеловала Ноя в губы, зная, что нас видят, и об этом поцелуе сводных племянницы и дяди скоро узнает вся академия. И господин Термфарон в том числе, а значит меня ждет очередной скандал... и очередное прикрытие, которое мне так нужно, ведь сегодня утром я получила записку от ректора с потрясающей новостью, что Люмине очнулась.

Неожиданным было, с каким чувством Ной подыгрывал мне.

– Могу даже сыграть твоего любовника, но ты расскажешь мне все, – прошептал он мне в губы. – Вообще все. Поняла меня?

Я кивнула и попросила уйти отсюда. Я понятия не имела, что значит быть в отношениях, и могла легко облажаться в представлении перед однокурсниками. Самое главное мы им уже показали, а дальше пусть сами сочиняют. Главное, чтобы донесли до адресата. Когда-то с этим поручением дедушка Марус справился идеально, вбросив слушок, что у меня проблемы с таблетками.

Раз уж старик-маразматик до сих пор меня не убил, то справился идеально не только дедушка Марус, а все. Благодаря понимающему молчанию Ноя и Тессы, информация о помощи Люмине не вышла за пределы нас четверых (нас троих и ректора), что также мне очень сильно помогло. Люмине если кто и искал, то нарвался на запись об умерщвлении из-за отсутствия человека, несущего опекунскую ответственность.