Страница 11 из 16
***
65-й этаж RCA Building. После короткого перерыва вновь недавно открывшийся ресторан «Rainbow Room».
Вечером, когда они посетили (второй раз за день) ресторан на предпоследнем этаже небоскрёба, к ним присоединилась Маргарет – обретённая в Америке подруга гостя, работавшая в Белом Доме и супруга Нельсона – Мэри Тодхантер Кларк Рокфеллер, их разговор вынужденно переключился на светские темы и общее знакомство с участием дам.
Очень довольный сегодняшним днём Нельсон, с трудом заставивший себя переключится от кадров фотографий и документальных и развлекательных мини-фильмов на устройстве гостя, успевая поддерживать разговор, сообразил, кого он позже – когда всё хорошо обдумает – «втёмную» попробует привлечь к реализации некоторых идей, услышанных от гостя.
Человека звали Давид Сарнов. И он тоже был из России. Пусть и не будущего. Давид был Президентом RCA – основного арендатора того здания Рокфеллеровского центра, в котором они все сейчас находились.
«Русский еврей» и русский. И – телевидение, о потрясающих перспективах которого он узнал от гостя. Осталось только всё хорошенько продумать и обсудить идею с господином Рожковым. Как всё же хорошо, что в нём нет ни капли этих большевистских глупостей и предубеждений насчёт бизнеса и денег!
***
К досаде молодого Рокфеллера, под вечер кое-кто, только одним своим появлением, слегка подпортил сегодняшнее прекраснейшее настроение Нельсона.
Это был канадец Уильям Стефенсон, он же – «маленький Билл», чей офис иностранного «юридического лица» находился в офисе на 36 этаже.
Нельсону уже приходилось с ним взаимодействовать официально и он знал, что подставная конторка «маленького Билла» – является, фактически представительством британской «Secret Intelligence Service», которая работает здесь с 1940-го и имеет кучу платных агентов на виду у властей США. Несмотря на видимое неудовольствие директора ФБР Гувера и Госдепартамента.
Причина такого бессильного скрипа зубами была в том, что Стефенсон, фактически выступал неким связным между Рузвельтом и Черчиллем в необходимых личных разведывательных связях и обмене информацией между ними, шедшей помимо официальных каналов.
Такое положение дел явно устраивало островитян, хотя Рокфеллер точно знал – со слов самого Президента, что никто не планирует оповещать «кузенов» о новом общем секрете Рузвельта с главным большевиком..
Островные братья что-то заподозрили? С их точки зрения, усилившиеся ещё до войны контакты между Сталиным и Рузвельтом стали чрезмерно дружелюбными?
Рокфеллер прекрасно ныне знал причину этого любовного согласия. Рузвельт был готов, судя по его предыдущему и нынешнему благорасположению к большевикам, платить хорошую цену за знания о будущем. И то, что вокруг него было множество людей, которых и ранее подозревали (преувеличивая, конечно) в симпатиях к коммунистам – как Гопкинс, как тот же Вице-Президент Уоллес (с 1941 выступавшим партнёром Нельсона в сельскохозяйственном бизнесе), только разжигало подозрения британцев?
Как и Рокфеллера в отношении канадца.
Или, всё же его появление в ресторане, именно в этот день, было простой случайностью?
***
Забавной случайностью в ситуации было то, что ни попаданец, ни, тем более Рокфеллер, не знали, что в прошлом мира Рожкова Уильям Стефенсон был фактически одним из тех, из прообразов которых родился Джеймс Бонд.
Именно «маленький Билл» был автором не реализовавшегося плана выкрасть почти три миллиарда долларов из золотого запаса Виши, хранившегося на Мартинике на Карибах. И именно этот план был творчески преобразован Яном Флемингом в замысел главного злодея в романе «Золотой палец».
С появлением пришельца в параллельной Вселенной, реал, виртуал, правда, творческие вымыслы и прошлое/будущее иногда сплетались в такой клубок, что было трудно понять, «что было в начале» :-)
Глава 4 – «Хлеб, зрелища и власть» с 1-го этажа «Ближней дачи»
Конец февраля 1943. Район Кунцево, «Ближняя» дача. Сталин и К.
..Многие важнейшие решения, как и в прошлом мира Рожкова, по прежнему принимались тут, без протокола и в узком кругу соратников, знакомых с вехами «неблагоприятного хода событий в ином ходе времени». Отчего будущим историкам (обеих!) реальностей часто приходилось додумывать и экстраполировать о принятых решениях и побудительных мотивах, пытаясь выудить истину из отдельных путаных воспоминаний – сознательно или исключительно по причине прошедшего времени и ослабевания памяти действующих лиц, оставлявших в мемуарах и приватных беседах отдельные упоминания и описания происходившего. Как и по результатам событий, происходивших под влиянием выводов из обсуждений, сделанных верхушкой коммунистической партии и страны на «посиделках с застольем у вождя».
Сегодня они весь день слушали и провели очередную дискуссию с приглашённым академиком Трахтенбергом, которого только-только отправили восвояси.
***
Именно от работы отчасти сего кабинетного, хотя и весьма квалифицированного, знающего и заслуженного специалиста по денежному обращению и кредиту в немалой степени зависел итог реформы экономики СССР.
Разумеется, его деятельность лежала в пределах, очерченных вышеупомянутыми решениями. Но пределы эти были весьма широки и раздвигались по мере хода лет готовой начаться первой послевоенной пятилетки. И последующей, в течении которой, в основном, была свершена «Сталинская модернизация»/НЭП-2.
Деятельность Трахтенберга была жёстко и централизованно поддержана Политбюро, что и обусловило возможность более длительного и полноценного, чем послереволюционного НЭП-а, вынужденно принятого упоротыми фанатиками в партии, вершившими смену общественно-политического строя в стране и последующую индустриализацию на свой лад, через колено и с кровью, не считаясь с судьбой «щепок».
Для Иосифа Адольфовича – экономиста, специалиста по финансам, чьей фамилией позже будет названа «реформа Трахтенберга», попадание в «20+» и изучение всех доступных материалов об экономике будущего с анализом отрывочных знаний пришельца, за время, минувшее с мая 1941, когда академики АН СССР получили к нему доступ, позволили определиться с теми предложениями, которые были разработаны и поданы им ранее, в конце 1942-го, в форме объёмных докладов в ПБ.
Пока шла война, ни о каких экономических реформах не могло и быть речи. Но именно сейчас, когда народное доверие и авторитет в партии к вождю и его соратникам за руководство страной в Победной отечественной войне, вкупе с весьма благоприятной международной обстановкой, было на максимальной высоте, и имело смысл начинать некоторые радикальные экономические корректировки.
Трахтенберг, чья кандидатура перед войной, на рубеже 20х- 30-х, уже рассматривалась как один из возможных членов Правления Госбанка, ныне стал Председателем Правления главного финансового учреждения страны вместо Соколова, занимавшего этот пост с апреля 1940 (и избегнувшего расстрела в 1941, как случилось в прошлом мире Рожкова) в обстановке некоторых изменений и суматохи, связанной с появлением перед «очами вождя» пришельца.
Самым главным в отношении основного эмиссионного, расчётного и кассового учреждения СССР было то, что его полномочия в области финансовой политики, одновременно с назначением нового главы, значительно расширялись. Входивший в состав наркомата финансов Госбанк, руководство которого и ранее подчинялось напрямую наркому Звереву, ныне лишь формально осталось подотчётным ему, хотя законодательно сие было оформлено только к концу первой послевоенной пятилетки.
Однако, несмотря на некоторые глубинные преобразования в финансовой сфере, ничего подобного денежной реформы 1947 года прошлого мира Рожкова здесь не было. Да и особой потребности в её проведении в том виде, «как уже было», тоже не требовалось – СССР не понёс ужасающих потерь в войне. А все изменения производились таким путём, чтобы как можно меньше будоражить основную массу населения, привыкшего к текущему масштабу цен и живущему «от зарплаты до зарплаты» и просто радовавшемуся отмене карточной системы, что СССР ныне смог себе позволить весной 1943.