Страница 4 из 19
–Марк..
–Торопись..
Даже если там правда что-то есть – останавливаться самая поганая идея. Они сейчас как на ладони – чем быстрее доберутся до магазина, тем лучше.
Наконец, Марк видит вожделенную вывеску уолмарта. Окна выбиты, двери еще висят – но в целом ему на это плевать. Он оборачивается к жене и жестом велит подождать, пока он проверит все внутри. Переступает через осколки, стараясь не шуметь.
Электричества нет. Единственный свет – тот что проникает с улицы. Благо, окна (или дыры, где выбиты стекла) большие. Часть магазина хорошо освещена. Но вот задние стеллажи..
Он доходит до стеллажей с фонариками и берет два покрупнее. Потом достает из упаковки пару нужных батареек. Постоянно оглядываясь и прислушиваясь, вставляет одно в другое и фонарик загорается.
С ним Марк идет к затемненным стеллажам и проверяет. Поджилки трясутся при каждой непонятной тени.
Никого.
Слава богу, сегодня им везет.
Он возвращается и выглядывает на улицу. Тесса все еще сжимает револьвер в руках и смотрит во все стороны сразу.
– Идем – шепчет он – никого.
Тесса кивает и залезает внутрь следом за ним.
– Держи – он дает ей второй фонарь, уже вставив туда батарейки – те стеллажи плохо освещены. Ты за продуктами, я за вещами.
– Хорошо – кивает она.
Марк тут же берет корзину. Обычно они всегда брали тележки – но теперь от них будет много грохоту. Лучше никому не знать, что сейчас в магазине кто-то есть. Тесса тоже берет корзинку.
– Отвечаешь фонариком – говорит он ей – два мигания – значит все в порядке. Одно – значит что-то не так.
Он придумал это сейчас, они не обговаривали это дома. Просто Марк понял, что кричать через весь магазин будет не лучшая идея, а поддерживать связь фонариком – хорошая и тихая. Главное – постоянно быть в курсе, где и как второй.
А так же делать все быстро и тихо.
За десять минут Марк успевает набрать все, что надо. Все, что они обговорили еще с дома. Периодически они перемигиваются фонариками с Тессой. Покончив со всем, он идет к кассе. Они договорились встретиться там.
Тесса задерживается.
Черт, он же просил быстрее. Они должны были действовать тихо и быстро. Где она там застряла?
Наконец, он дважды мигает фонариком.
Тесса не отвечает.
В Марке начинает просыпаться нехорошее чувство. Он оставляет свою корзину на кассе и делает шаг к дальним стеллажам. Вновь дважды мигает фонариком, а другой рукой прицеливается из ружья вперед. Предохранитель давно снят.
Вновь никакого ответа.
Марк делает еще пару шагов, когда в сумерках самых дальних стеллажей видит единичное моргание.
Не все в порядке.
Он останавливается и хмурится. Вновь дважды моргает фонарем.
В ответ нет ответа.
– Тесса? – шепотом спрашивает он.
Ее фонарь больше не мигает.
Конечности Марка холодеют. Он делает шаг вперед, крепче сжимая ружье и светя фонариком. Вновь мигает дважды.
Никакого ответа.
И тут, наконец, когда ему остается пара метров до конца, фонарик жены дважды мигает. Марк останавливается.
– Тесса?
Наконец, шаги и Тесса появляется в проходе. Виновато улыбается:
– Прости, мне показалось, я что-то услышала..
– А теперь?
– Вроде нет.
Ее корзина полная и он перенимает ее, помогая:
– Пошли, я свою оставил уже на кассе.
Они идут к кассам и тут Марку в глаза кидается молоко в корзине Тессы. Он хмурится.
Они обговаривали дома все, что возьмут. Как из вещей, так и из продуктов. И еще дома она решили, что без электричества и холодильника не смогут хранить молочку. Решили, что будут брать консервы и прочее, что долго хранится.
Он бросает осторожный взгляд на Тессу – та шагает вперед, так же боязливо оглядываясь. Револьвер по-прежнему неуверенно лежит в ее руке.
Он вновь глядит в ее корзину.
Йогурты.. салями.. еще одна пачка молока..
Тесса могла ошибиться единожды.
Но не в половине списков продуктов. Марк едва заметно замедляет шаг, а когда Тесса оборачивается, заметив, что муж отстал – он уже ставит корзину на пол и взводит курок ружья.
– Марк? – Тесса испуганно пятится – ты чего?
– Ты не Тесса – цедит Марк, скорбно хмурясь и делая шаг назад – ты не Тесса..
– Марк, это я. Ты чего? Марк!
– Скажи, как твоя бабушка называла тебя в детстве? Твое любимое прозвище?
Она говорила об этом Марку лишь однажды, еще задолго до рождения Лили. На похоронах той самой бабушки.
Губы Тессы едва заметно сжимаются. Теперь ее рука обхватывает револьвер уже увереннее.
– Ну же – требует Марк – назови.
Но он уже знает, что она не назовет. Потому стреляет.
Тессу отбрасывает назад. Револьвер выпадывает из ее рук и отлетает к другой стороне. Все еще держа тело жены на прицеле, Марк осторожно проходит мимо нее, к кассам. Берет корзинку с продуктами.
Нет, не дышит.
Еще бы. Он умеет стрелять. И он стрелял точно в сердце.
Он пятится спиной, покуда можно, но на кассах понимает, что придется взять лишь что-то одно. Поэтому они и шли вместе с Тессой. Он может нести лишь в одной руке – во второй обязательно должно быть ружье.
Марк начинает спешно выкидывать из корзины Тессы все быстропортящиеся продукты, и свободное место набивает вещами из своей корзины.
Когда слышит едва уловимый шум за тем стеллажом, где оставил тело Тессы.
Она не могла издавать шум. Она умерла.
Марк быстро хватает корзинку, решив, что и этого хватит. Перехватывает ружье, когда теперь звук доносится уже с другой стороны.
Звук, не похожий на шаги.
Что-то, как треск помех. Или шорох ветра.
Марк оглядывается и со всех ног бежит к выходу, позабыв про осторожность, но в последний момент между ним и вожделенной улицей возникает Это.
– Господи помилуй.. – шепчет Марк.
Корзина падает из его рук. Несколько выстрелов оглушают пустой магазин, но это совершенно ничего не меняет.
Марк падает на колени и крестится:
– Господи помилуй…
Он уже знает, что умрет.
И это будет страшная смерть.
Но теперь он знает и другое. То, чего не знал раньше. От Них невозможно избавиться. Их нельзя убить. Их нельзя остановить.
Он знает, что очень скоро живые станут завидовать мертвым.
День 4
Я звоню Саре уже в третий раз. Звонок постоянно сбрасывается, сеть перегружена. Мне кажется, у меня сейчас взорвется голова.
Два часа назад мне позвонили и сообщили то, из-за чего я бросил всю работу и тот час ломанулся в школу. Где увидел подтверждение сказанному собственными глазами.
Майк.
Его убили.
Обычный сценарий – какой-то ущемленный сопляк приперся в школу с отцовским ружьем и перестрелял всех, кого видел, пока его самого не уложили. Уверен, Майк просто оказался не на том этаже не в то время. Он ведь ни с кем не общался и уж точно никого не задирал.
Уверен, он был не из тех, кому хотел отомстить этот малолетний ублюдок.
Но тем не менее убил он именно его.
Моего сына.
Помимо него он успел убить еще несколько десятков школьников, у множества ранения. Говорят, копам пришлось убить его – потому что пацан буквально обезумел. Он никак не реагировал, а после начал палить даже по полицейским.
– Он совершенно не боялся – услышал я от одного из копов – он будто слетел с катушек. Он вообще не боялся умереть.
– Уже седьмой случай за последние дни – подтвердил второй едва слышно – и все одинаковые. Может, какая новая дурь? Обдолбаются и прутся стрелять. Я видел многих детей, которые приходили в школу с оружием – но ни разу еще я не видел, чтобы эти дети были так равнодушны к собственной смерти.
Опустил ружье он только тогда, когда его голову разнесло в щепки.
Рядом со мной родители других школьников падали на пол, рыдали, кричали и бились в истерике. Многие пытались выхватить оружие у копов и застрелиться следом самим. По сравнению с ними я, наверное, выглядел бесчувственным.