Страница 10 из 470
Тула, родина моя
Город пышный, город бедный,Тула, родина моя!Ты была портняжкой бледной,был хлыщом румяным я.У меня в хозяйстве былиграммофон и рысаки,на своем автомобилеездил я на пикники.У тебя же за душоюлишь напёрсток да игла,робкой, тихой сиротою,белошвейкой ты была.Все случилось как случилось,по бульвару я гуляли твою портняжью милостьна прогулке повстречал.Поздоровавшись учтиво,предложил я тет-а-тет.Ты потупилась стыдливои шепнула тихо: "Нет",Ущипнув тебя за щёчку,я в глаза твои взглянули, назвавши ангелочком,сторублёвку протянул.Я спросил: "Согласна, что ли ?"и, одёрнувши жакет,по своей и Божьей волеты пошла за мною вслед.В Оружейном переулке,где стоял мой особняк,ели мы икру и булки,пили пиво и коньяк."Что ты, барин, щуришь глазки",заливался граммофон,наши пламенные ласкиосвятил шипеньем он.В такт движениям хрипелаграммофонная игла.Ты неплохо знала дело,ты девицей не была.Вдруг ты рассмеялась звонкои сказала: "Он - как я,у него игла в ручонке,ну а больше ничего.Не насилуй граммофона,ручку дергать не спеши".Я поставил гвоздь сезона -"Пупсик, стон моей души".Расплескал я коньячишкуи смахнул рукой свечу,и сказал, что как мальчишкуя любить тебя хочу."Что ж, - сказала ты, - извольте,я исполню ваш каприз.Дайте только мне иголки,я вам сделаю сюрприз". -"Милый пупсик, вам охотаза шитьё засесть уже? -"Что вы, ну его в болото!Я хочу играть в ежей.Я утыкаю игламипару этих простыней,завернемся в них мы с вами -дело будет посмешней".Ты булавки понемножкудоставала из узла,и ежиная одёжкавскоре сделана была.Вы когда-нибудь видали,как бывает у ежей?Все мне пузо разодралииглы Манечки моей.И покуда вновь звучало:"Пупсик, стон моей души",как ежиха верещалаэта правнучка Левши.Хоть через кураж гусарскийпострадала плоть моя,но, однако же, по-царскинаградил девчонку я.После в Ясную Полянуя к Толстому съездил с ней.Старикан смеялся спьянунад рассказом про ежей.Мы ещё играли с Манейв ёжиков разок-другой,но исчез затем в туманеобраз Тулы дорогой.В нетях северной столицыстала жизнь моя иной,там матроны и девицыстаей бегали за мной,млея от намёков дерзких,от того, что я поэти что в игрищах Цитерскихравных в Питере мне нет.Слух пронесся как ракетапро лихого туляка,что такого, мол, эстетабольше нет наверняка.Знаменитых куртизанок,томных фрейлин, поэтесся рядил в ежиных самоки, пыхтя, на иглы лез.Все они в пылу экстазалепетали про любовь,я же с окриком "зараза!"заставлял их нюхать кровь,и, израненные чреслаомывая языком,дамочка из кожи лезла,чтобы вновь попасть в мой дом.Так, забава за забавой,пролетело много лет.Не был я обижен славой,был скандальный я поэт,хоть одну лишь книжку ровнонапечатал в жизни яи звалась она прескромно:"Тула, родина моя".Тревзость
Увы, друзья, настало времяо чем-то важном вам сказать:пиров хмельных мне тяжко бремя,решил я с пьянкой завязать.Довольно я вливал винищав свою утробу в кабаках,довольно изрыгалась пищавсем собутыльникам на страх.Ну что хорошего быть пьяным,столбы фонарные сбивать,мотать удилищем поганым,мочой по стенам рисоватьи, позабыв замкнуть ширинку,справляться у прохожих дам,хотят ли те на вечеринкузайти сегодня в полночь к вам.Ну то ли дело трезвый парень,танцует ловко, кофе пьет,всегда причесан и шикарен,не пукает и не блюет,за попку сходу не хватает,предельно с дамами учтив,и выдвигает свой штатив,когда лишь птичка вылетает.Итак, друзья, я пью за трезвость,итак, я пью в последний раз,за удаль пьяную и резвость,за наши оргии, за вас!Но что за счастие, о други,встать утром с ясной головойи ослепительной подругевдохнуть меж чресел огнь живой!Не то что вы: с опухшей будкойтаращитесь на белый свети рядом со старухой жуткойвопите в ужасе: "Нет, нет!"А ведь милей принцессы Грезыона была для вас вчера.Вот ваша жизнь: обман и слезы,и вопли ужаса с утра.