Спящий красавец

Однако обиднее всего было не это, а невозможность куда-либо уйти даже после того, как Дели исполнились заветные девятнадцать лет. Закон не позволял девушкам оставлять родительский дом, если они не имели достаточно средств на безбедное существование. Уйти можно было только к благонадежным родственникам либо к мужу. Но кандидатуру жениха должны были одобрить опекуны либо те же родичи, которых, кроме тетушки, у Дели не имелось.

И получался замкнутый круг, выходить замуж за хорошо потрепанных жизнью лордов, вызывавших у нее только зеленую тоску, Дели упорно не желала. А других не считала достойными Петрина.

Наверняка у нее была на это собственная причина, подозревать можно сколько угодно. Вот доказать не получится, все вокруг считали тетку очень достойной леди.

Стряхнув с колен крошки, девушка неохотно поднялась с бревна и неторопливо побрела назад, собирая по пути припоздавшие ромашки и синявки, и пытаясь придумать, как улизнуть от барона.

С вылезшей из кустов кучкой хихикающих дам с подозрительно блестящими глазками, она столкнулась, едва свернув на свежепроложенную тропу, и почти тотчас мимо пролетел несшийся сумасшедшим аллюром всадник.

Дели даже отпрянуть не успела, только запоздало испуганно охнула. И тут же тело на миг скрутило чужой острой болью.

Мимолетной, всего лишь сигнал, но природница уже мчалась к хрипевшему в ловушке тонконогому коню. Вцепилась ему в холку, щедро заливая силу, призванную снять боль и успокоить. Благо, после встречи с лесом и хорошей еды магия грела солнечное сплетение маленьким огоньком.

Одновременно Дели вырастила крепкие корни, туго обмотала ими сломанную ногу животного и вытолкнула ее из норы, спеша дальше, где ноющей болью утекала жизнь бесшабашного всадника.

Но почти нырнув в кусты, вспомнила про подвыпивших дам и, обернувшись, приказала им жестко:

– Бегом бегите за магами, там человек умирает. Если не успеете – обращу в огромных жаб.

Неодаренные «знатоки» почему-то всерьез утверждали, что природникам под силу превратить человека в любое нужное животное и даже растение.

Лечение всадника, проткнутого острой щепой, далось Дели неимоверно тяжело. Девушка сто раз пожалела, что так неосмотрительно истратила на лошадь лишнюю энергию, не сразу сообразив, что первый укол боли потому и был таким сильным, что шел сразу от двоих. Но она все же справилась, и даже успела сообразить, как нежелательно для нее раскрытие собственного секрета. Мало того, что от тетушки потом век не уйдешь, так еще и барон вцепится хуже клеща.

Они ведь тоже верят байкам, будто природники могут дарить вечную молодость. Не хотят лишь знать одного простого условия, для этого маг должен сам пожелать такое всей душой.

Поэтому Дели и сбежала, обманув едва пришедшего в себя пациента, и уходила не в сторону экипажей, ожидавших господ, а в лес. Прежде всего ей требовался отдых. Всё чаще спотыкаясь и едва не теряя сознание, девушка брела в чащу до темноты в глазах, пока не нашла непроходимых зарослей ежевики и хмеля. И лишь закутавшись в них как в одеяло, уснула со спокойной совестью.

Разбудил Дели шорох.

Шуршало везде, сверху, сбоку, с другого – тоже. Глухо, непрерывно и заунывно как песня вьюги. Пару секунд девушка вслушивалась в этот шорох отстранённо, пытаясь понять, что происходит, потом как-то разом все припомнилось. Барон, охота, кротовья нора и умирающий всадник.

И почему она сидит в кустах в полной темноте под усиливающимся дождем тоже стало ясно. Восстанавливает силу, так как не взяла с собой даже простейшего отвара лимонника. Ведь на королевских охотах всегда дежурят толпы магов и лекарей.

Не вставая с места Дели вырастила огромный лопух, придавая ему форму капюшона, накинула на плечи и по памяти полезла прочь от относительно сухого гнезда из колючих лиан, сохранивших потемневшие листья.

Совершенно случайно ей повезло, в этом лесу Дели уже когда-то бывала, собирала ягоды и травы, и представляла, в какой стороне ближайшее жилье.

К зажиточной деревне, где обычно после охот и пикников не было ни одного свободного места, идти не имело смысла, но севернее, возле ведущего от Ельта тракта, стояло несколько хуторов, и оттуда по утрам обычно возили в столицу парное молоко и свежие яйца.

Вот в надежде на такую оказию Дели и выбрала направление к ним, и после часа три плелась под дождем, шлепая раскисшими ботиночками. Разумеется, ей нетрудно было их подсушить с помощью травы, но этого хватило бы на пять минут, не более. А чтобы сушить каждые пять минут – требовался в пять раз больший резерв и умения магистра.

Еще повезло что заблудиться в лесу природникам не грозит. Растения всегда укажут все кочки и буреломы и выведут к надежной тропе.

Небо еще и не думало светлеть, когда Дели, выйдя на тракт, направилась к ближайшему хутору.

За высокой оградой, умело сплетенной из гибких жердей, происходило нечто необычное, и надежда на поездку в крестьянской телеге, а возможно и горячий завтрак, внезапно получила дополнительный шанс.

Хуторяне по утрам так не бегают по своим дворам, если не произошло никакого несчастья.

– Что случилось? – не мешкая справилась Дели, и хозяйка, крепкая селянка лет сорока, замерла на месте, прижимая к груди хворостину.

– Так обдулись… – всхлипнула горько.

– Кто?

– Телята… все пятеро.

– Дверцу мне откройте и подводите по одному, – строго велела Дели, и лишь теперь догадалась спросить, – а с чего?

– Так до бурта с падалкой добрались… всю ночь ели… – снова всхлипнула та.

– Присаливать надо, – вздохнула Дели, кладя руку на круглый живот первого бычка, подведенного догадливым хозяином.

Через полчаса она сидела в чисто выскобленной сельской кухне, запивая топленым молоком горячий омлет с ветчиной и грибами и ждала, пока хозяин загрузит в телегу свежие продукты.

– Как вы вовремя, – радовалась хозяйка, – я уж думала, прирезать придется. Двое совсем плохи были.

– Услыхала их боль, – слукавила Дели, – вот и свернула с тракта. Но вы меня не видели… я тут по своим делам.

– Как скажете, – понятливо закивала хуторянка, – мы с мужем вообще не болтливы. А за спасение скотинки и вовсе рта не откроем. Никогда вас не видели и не знаем.

И ловко втиснула в карман спасительницы приятно звякнувший монетками узелочек из носового платка. Легкий совсем, но ведь Дели и этого не просила, только довезти до рыночной площади.

Они оказались там с первыми рассветными лучами, и это было не так уж рано, осенью светает много позже. Потому и спешила сиротка поскорее попасть домой, почти бегом бежала, мечтая прийти до того, как поднимется тетка.

Но в этот раз ей не повезло. Леди Петрина стояла в освещенном лампой холле, и её пылающий негодованием взор не сулил ничего доброго.

– Я даже знать не желаю, – со змеиным посвистом прошипела она, завидев Дели, – где ты шлялась всю ночь. Мое терпение иссякло, сегодня ты отправляешься в монастырь. К обеду собери вещи и верни чужое.

В душе природницы вскипел давно копившийся гнев, и она с издевкой отчеканила:

– Я больше даже знать не желаю, какие там у тебя на меня планы. И сегодня уйду, но туда, куда захочу сама. А ты будешь помалкивать, иначе я подам прошение в королевский суд, чтобы разобрались со странностями завещания. Пусть выяснят, куда делось состояние, оставленное мне родителями и откуда взялись долги, расписок на которых я не увидела.

– У тебя никто не возьмет заявления, – захлебнулась ненавистью тетка, – срок истек!

– Возьмут, я написала его еще год назад, и отдала стряпчему, но попросила придержать, – насмешливо фыркнула Дели, выяснив главное.

Какая-то афера с ее завещанием все-таки была, и значит тетка не заслуживала ни жалости ни уважения. Тогда чего тут сидеть, кого ждать? Очередного барона?

– И запомни… всего за четверть того, что ты у меня украла, наемники из гильдии выдавят из тебя все до монетки. Это грязными делами они не занимаются, а восстановить справедливость за хорошую плату всегда готовы.