Сонник Инверсанта

– Ты утаил от них истинное положение дел?

– Верно, утаил. Пусть, думаю, покуражится старый дружок. Все равно хуже не будет. – Дмитрий устало вздохнул. – Что же касается миров, то еще раз повторяю, их неисчислимое множество! Сплошной гороховый суп. Собственно, потому и появилась на свет идея дублеров. Сам посуди, если на подготовку подходящего актера иногда затрачивается не один год, то с помощью нашей аппаратуры…

– Можно выдергивать их одного за другим, как карасиков из пруда.

– Точно! И все они после скоропостижного матрицирования будут удовлетворять всем здешним требованиям. Народ принимает их за царствующих особ, совершает свои кровавые посягательства и на том успокаивается. Проходит еще неделька, и истинный Консул благополучно возвращается.

– Интересное кино! А как насчет морального аспекта?

– Смешной ты человек! Разве моральный аспект когда-либо присутствовал в политике государств? Моральный аспект – это щит, которым в нужный момент прикрываются господа ораторы. И даже не щит, а фиговый листок. А посему – в интересах нации…

– Началось! – толкнувшись от подлокотников, я вскочил. – Почему, как только заходит речь о больших подлостях, немедленно поминаются интересы нации?! Это что, аргумент всех времен и народов?

Палец Отсвета Дмитрия обличающе указал на меня.

– Оператор! – усмешливо прогудел Калистрат, – как есть Оператор. Боюсь, будет у нас с ним хлопот.

– Посмотрим… – миролюбиво произнес Павловский. – Но тебе, Петр, я все же хочу лишний раз напомнить о судьбе «Принцессы Софии». Этот мир – не погремушка, тут тоже живут люди и бегают во дворах дети. Так что ты уж бей, но аккуратно.

– Боишься, что пойду по следам грозного Сталина?

– Ну, Сталин тебе не указ, – ты и дальше пойти можешь. Тем более, что по большому счету, особых следов в истории усатый горец не оставил.

– Это как же? – Я озадаченно нахмурился.

– Да так. Еще один мировой миф, только и всего. Не хуже и не лучше десятка иных царей.

– А как же репрессии?

– Были, конечно, но у кого их не было? Сталин, Петруша, – один из многих. Подхватил романовскую эстафету, покуролесил три десятка лет и сгинул. А вот Николай и впрямь крепко наследил. И страну вверх тормашками поставил, и историю вспять повернул. Кстати говоря, – не только российскую.

Я покачал головой.

– Мда… Забавное у тебя получилось сравнение!

– Чем же оно забавно?

– Да тем, что Николай все свои войны проиграл, а Сталин, пусть жуткой ценой, но выиграл.

– А выиграл ли? – Дмитрий прищурился.

– Не знаю… – Я задумался. – Это, пожалуй, даже самый умный компьютер не рассудит. Как ни крути, счет не на тысячи идет, – на сотни миллионов.

– В том-то и закавыка! Дело императоров – не забывать о своих поданных. – Наставительно произнес Дмитрий. – А твой коллега из романовской династии от них отрекся. Самым вульгарным образом.

Разговор об императорах начинал меня слегка утомлять.

– Ладно, Бог с ними! Лучше скажи, можно ли мне поинтересоваться устройством твоей загадочной машины.

– Какой еще машины?

– Да той самой, что тасует людей по временным колодам?

– Ах, вон ты о чем! – Дмитрий улыбнулся. – Что ж, тебе сейчас все можно. Только это ведь, собственно, не машина, – всего-навсего система зеркал.

– Зеркал?

– Ну, да. Ты уже и сам, наверное, понял, что с оптическими фокусами в этом мире все обстоит намного сложнее. Тени, Отсветы, комплексные и плоские образы… – Мой собеседник сделал обтекаемое движение рукой, словно погладил некое невидимое животное. – Скажем, хочется тебе вместо яблока увидеть грушу, и именно так оно и случится. А нужно тебе будет вообразить неимоверной красоты девушку, и не сомневайся, первая же дурнушка окажется таковой.

Сухо сглотнув, я без сил опустился в кресло:

– Ты хочешь сказать, что Ангелина…

– Я ничего не хочу сказать! – быстро перебил меня Дмитрий. – Ничего, кроме того, что мы в состоянии выстраивать для себя здешние образы. Добавлю – вольно или невольно.

– Черт бы тебя побрал! – слова Дмитрия меня все-таки зацепили. – Но ведь она… Она действительно меня любит!

– Правильно. И будет любить. – Хмыкнул Павловский. – До тех пор, пока тебя это устраивает. А пожелаешь поссориться, и все получится проще простого. Уж ты мне поверь… Кстати, в том прежнем мире все происходило, в сущности, так же. Разве что проявлялось менее явно. Вспомни хотя бы своих знакомых – как они себя вели, какие замечания тебе делали, о чем болтали. Уверен, ты найдешь много общего со своей нынешней пассией.

– Мы, кажется, говорили о зеркалах. – Хмуро напомнил я. Продолжать беседу об Ангелине желание пропало.

– Что ж… Кто первый додумался до этой системы, я не знаю, но, видимо, нашелся умник. Шесть зеркал устанавливаются особым образом – так, чтобы в каждом отражалась часть транспортируемого объекта и часть зеркала, стоящего напротив. Далее включается особое лунное освещение, и на свет появляется седьмое зеркало.

– Седьмое?

– Верно. Только не плоское, а объемное. Грубо говоря, это что-то вроде голографического продукта шести зеркал. По сути, это и есть проход в иной мир. Система, как видишь, крайне не сложная, а потому схема расположения зеркал хранится в строжайшем секрете. Человек делает шажок и исчезает.

– Мда… – я качнул головой. – В самом деле, не сложно.

– О чем и речь!

– Значит, прежний Консул воспользовался системой зеркал и смылся?

– Верно, так оно и было.

– Значит, он ждет, когда меня, наконец-то, пристукнут?

– Думаю, с большим нетерпением, поскольку твоя смерть – для него еще один шанс.

– И где же он сейчас обитает?

– А разве я еще не сказал? – Дмитрий усмешливо переглянулся с Калистратом. – Видишь ли, Петенька, он теперь проживает в твоем прежнем мире, в твоей прежней квартире. Надо думать, и лечить он пытается твоих прежних пациентов.

– Вот как? – я прикусил губу. – В таком случае, ему можно только посочувствовать.

– Не знаю, как там насчет сочувствия, но Консулом он был, если честно, неважнецким. – Дмитрий улыбнулся. – Кстати, если бы ему было там плохо, он дал бы мне знать. Связь, пусть односторонняя, у нас имеется.

– Выходит, он молчит?

– Увы… Именно этим и объясняется, что тебя засадили в психушку. Я тебя не сдал, а в отсутствие реального правителя господин Корнелиус не стал рисковать. К слову сказать, он поступил вполне грамотно, поскольку психушка – самое безопасное место во время смут. Кому придет в голову разыскивать там действующего двойника? Зато теперь можно не волноваться. Пока ты отлеживал бока в лечебном заведении, все, кто спешил на тот свет, успели удовлетворить свои желания. Пик кризиса миновал, можно начинать править.

Я ничуть не удивился, когда знакомым движением Павловский выставил на столик шикарную бутылку. Конечно же, снова коньяк, и наверняка самый дорогущий. Мой школьный дружок был в своем амплуа.

На миг показалось, что в глаз попала соринка, и образ бутыли неустойчиво расплылся. Сморгнув, я посмотрел на Дмитрия. Тихо поинтересовался:

– Послушай, Димон. Может, я и тебя выдумал?

Не отвечая, он неспешно разлил коньяк, придвинул мне узорчатую рюмку.

– Почему ты молчишь? – потянувшись за рюмкой, я разглядел, что пальцы мои дрожат.

– Если ты ждешь от меня ответа, могу ответить, – Дмитрий лукаво прищурился. – Я не знаю, Петруш. Честное слово, не знаю…

Глава 10 Медленное погружение в Органон…

Ангелина смотрела на меня обеспокоенным взглядом. Лодочка ее ладошки медленно подплыла к моему лицу, погладила лоб, осторожно прикрыла веки.

– Что с тобой, Петенька?

– Ничего особенного.

– И все-таки?

Я горестно вздохнул, поймал ее руку, поднес к губам.

– Видишь ли, моя хорошая, я снова меняюсь.

– Как это?

– Очень просто. Подобно змее сбрасываю старую шкурку и наращиваю новую.

– Ты так странно это говоришь. – Она растерянно придвинулась ко мне ближе.