Страница 3 из 5
Зная, что ничего не смогу разглядеть, я всё-таки оглянулась на машину. Увидела только нечёткие очертания. И демоническо-чёрные глаза. Нет. Не увидела, просто почувствовала, что он смотрит на меня. Сжала ключ в ладони и бросилась вверх по ступеням.
С трудом попав ключом в замочную скважину, я отворила дверь. Влетела в квартиру и, только оказавшись внутри, смогла выдохнуть. Чувства защищённости не было. Только одно — трезвое понимание, что я должна бежать. Стоит брату и его дружкам вернуться, мне конец.
Меня трясло от холода, от страха. Прокатившийся по подъезду грохот стал последней каплей. Задрожав, я прижала ладонь к губам и заскулила. Слёзы текли по лицу крупными каплями, и поделать с ними я ничего не могла.
— Что теперь? — спросила я в пустоту. — Господи…
Только я бросилась к комнате, дверь открылась.
— Вероника, это ты? — раздалось негромкое.
Я обернулась на звук раздающихся из подъезда голосов. Показалось, что среди них я слышу голос Леонида. Нет. Показалось. Наощупь нашла выключатель и ударила по нему.
— Давай, — зашептала судорожно, опускаясь перед потирающим глаза младшим братом на корточки. — Только тепло одевайся. Давай, Платон, — схватила его за плечи.
— Почему на тебе это, — он нахмурился, пытаясь рассмотреть меня.
— Это неважно, — толкнула его обратно к комнате. — Быстро! Собирайся! Собирайся! — уже прикрикнула.
У меня не было ни денег, ни родных. Только два брата — старший, который сегодня продал меня, как последнюю шлюху, и младший, жизнь которого полностью зависела от меня.
У меня не было друзей, только приятели, не способные помочь. И дома у меня тоже не было. Больше нет. Потому что здесь оставаться мне было нельзя. И Платону тоже.
Залетев вслед за братом в спальню, я схватила из шкафа первый попавшийся свитер, следом джинсы. Нашарила средь одежды мужской бумажник.
— Вероника, что с тобой? — Платон стоял рядом, задрав голову.
— Ничего, — быстро ответила я. — Ты оделся? Одевайся! Ты слышал, что я тебе сказала?!
— Ника…
— Одевайся! — вскрикнула нервно, на всхлипе. — Он — наш единственный шанс.
Брат непонимающе хмурился. Я мотнула головой, всучила ему толстовку.
Герман Вишневский — наш единственный шанс. Герман и… прижала к груди бумажник. И то, что ему нужно от меня.
Глава 2.1
Герман
— Мелкая дрянь, — процедил я, подкуривая.
Отведённые девчонке пять минут истекли, а её до сих пор не было. Ни звука, ни намёка на движение. Если она решила снова обвести меня вокруг пальца, зря. Я не в том настроении, чтобы церемонится с ней.
Затянувшись, вгляделся в темноту. Различил звук, похожий на хлопок двери, и мрачно хмыкнул. Нет, всё-таки доля здравого смысла у пигалицы есть.
Оперевшись о внедорожник, я стал ждать, когда она появится. Ждать пришлось недолго.
— Где… — я было подался к ней.
Но не успел подойти, следом за ней из подъезда появился пацанёнок. Это ещё что за чертовщина?!
— Этого ты нахрена притащила?
Глаза девчонки враждебно сверкнули. Ладонь опустилась на плечо соплёныша. Вскинув голову, она решительно посмотрела на меня. Мне это не понравилось.
— Затем, что мы едем к тебе.
Не помню, чтобы мы с ней переходили на «ты». Тем более не помню, чтобы я звал её в гости. Однако воинственность, с которой она смотрела на меня, не оставляла сомнений в том, что я понял её верно. Девчонка заняла оборонительную позицию. Я молча курил, сквозь дым рассматривая её скрытое тенью лицо. Отчётливо видны были только огромные глаза. Ещё в машине обратил внимание, что глаза у неё чуть ли не на половину хорошенького личика.
Она оказалась даже безрассуднее, чем я считал. Утро у меня не задалось с самого начала. Сперва подвела кофемашина, потом сорвалась важная встреча. Девчонка выбрала не лучший день для того, чтобы развести меня на деньги. Да и чёрт бы с ними, с деньгами! В бумажнике, который она вытащила у меня на заправке, было кое-что поважнее. Полный бак обошёлся мне дороже, чем можно было рассчитывать. Улыбаясь, она заливала бензин. Я отошёл, чтобы расплатиться, а спустя пару часов понял, что бумажника нет. Девчонки на заправке к этому моменту тоже не было. Пришлось подключить кое-какие связи, чтобы найти её.
— Сейчас ты отдашь мне то, что тебе не принадлежит, девочка, — взял её за горловину свитера и подтянул к себе. — После этого я подумаю, что делать с тобой дальше.
— Нет, — она впилась пальцами в мою руку. — Я ничего не отдам.
— Нет? — её дерзость граничила с сумасбродством. Из-за этой дряни я потерял целый день, и её выходки порядком начинали меня раздражать. Я подтянул её ближе и процедил: — Где бумажник, сука?
— Там, где ты его никогда не найдёшь.
От неё воняло бензином, но ещё сильнее — страхом. Мне был хорошо знаком этот запах: порой горький, порой отвратно кислый. Сейчас он был сладким, с ядовитыми нотками миндаля.
Рывок, и она впечаталась в меня. Ткань дешёвого свитера в пальцах напомнила мне о другой женщине. Ту тоже отличала дерзость и пылающий в карих глазах огонь. Когда-то он меня и привлёк. Чёрт! Мысли о прошлом резанули по старым шрамам.
— Мне терять нечего, Герман, — засипела она. Задрав голову, смотрела на меня снизу вверх, дыхание её касалось моего лица. — А вот тебе… — сделала многозначительную паузу.
Я стиснул зубы. Мне не послышалось: это ничтожество вздумало мне угрожать. И, что хуже всего, толика правды в её словах была.
— Где бумажник?
— Там, где ты его без меня никогда не найдёшь.
— Я тебя сейчас!.. — рванул её с такой силой, что девчонка впечаталась в меня.
Желание сломать её тощую шею было почти непреодолимым. Удерживало только то, что она всё ещё не вернула мне моё.
— Не трогай её! — мальчишка напомнил о себе громким выкриком.
По ноге мне что-то садануло. Проклятье! Этот щенок у меня из головы выскочил.
— Не трогай мою сестру! — он ударил меня ещё раз. Наотмашь. Уши плюшевой собаки подпрыгнули и опустились. — Я тебя…я…
От гнева у мелкого раздувались ноздри. Брови сошлись на переносице.
Защитник убогих и обездоленных, мать его. Пришлось немного усмирить ярость.
— Ты хоть понимаешь, что я могу с тобой сделать, дрянь? — очень тихо осведомился я, обращаясь к его сестре.
— Только приблизительно, — её пальцы так и лежали на моей сжатой в кулак руке. — Зато я знаю, что сделает мой брат, когда вернётся. Так что выбор у меня не большой, Герман.
Чёрт! Секунда, две, три…
Я толкнул её от себя. Над этим дерьмом нужно было хорошенько подумать. Достал пачку и прикурил вторую сигарету.
Вероника ждала. Прижимая к себе игрушку, брат стоял с ней рядом. На плечах обоих были рюкзаки. Зажав сигарету зубами, я сдёрнул лямку с плеча белобрысой. Она попыталась было запротестовать, но стоило ей наткнуться на мой предупреждающий взгляд, заткнулась. Поверить в то, что у неё хватило мозгов спрятать бумажник, было трудно. Больше это походило на блеф. Я перерыл всё, что было в её рюкзаке. Бабское тряпьё вперемешку с мелочовкой.
— Осторожнее! — она подняла с земли тряпку.
Не закрывая, я вернул ей рюкзак. Ничего из того, что мне было от неё нужно.
— Дай сюда, — заставил снять рюкзак её братца. Этот зафырчал мелким ёжиком, засопел. Девчонка наблюдала за мной.
Да чёрт возьми! В этом тоже один хлам.
— Я же сказала, — когда я закончил, она снова подала голос.
Лучше ей было молчать. Унявшийся дождь заморосил сильнее, ветер теребил её волосы, леденил пальцы. Единственное, что я мог сделать здесь и сейчас — прикончить её. И я был готов сделать это, если бы сперва получил то, что мне нужно.
— В машину, — приказал я. — Хочешь побывать у меня в гостях, так и быть. Только смотри, как бы пожалеть не пришлось.
— Пуганная уже, — дерзить она не перестала. Наоборот. — Не запугаешь.
Запугивать я её не собирался. Бороться с шавками вроде неё интересно мне не было никогда. Привык иметь дела с рыбами покрупнее. Но ей об этом знать было ненужно. Не для того я бросил всё и обустроил себе нору в этом городе, чтобы светить прошлым. Совсем наоборот. Я сделал это, чтобы стереть его.