Заказное проклятие

Не получится с тремя крестами, Марьяна. И даже в общую очередь к ним встать не получится. Нет основания для начала следствия, уплыло оно вместе с жалобой от гражданки.

Значит, попросим Льва Алексеича, а он – супругу, и тогда, возможно, заявка группы Путято будет обработана быстро.

Оставлять это дело Марианне совершенно точно не хотелось.

А Саша… Ну, что Саша, Саша?.. Что сделано, то сделано. Замнем и двинемся дальше. Ставить на вид она ему не будет.

А он не станет ни с кем делиться про командира. Не тот человек.

Зазвонил домофон. Лев Алексеич явился.

– Вы, наверное, наш новый сосед? – улыбнулась Леве Скоморохову высокая, стройная и очень красивая девушка не старше тридцати лет.

Он вышел из подъезда, щурясь от солнца, а она сидела на поручне скамьи, покачивая ножкой в легкой туфельке на шпильке. На девушке были просторный длинный сарафан на узких бретелях и широкополая шляпа. Сарафан – из темно-синего шифона, а шляпа – из натуральной соломки цвета топленого молока, с букетиком бумажных фиалок под атласной лентой, опоясывающей тулью, в качестве изящного к ней дополнения. Из-под полей шляпы струились гладкой волной каштановые волосы. Вид у незнакомки был скорее светский, чем московско-отпускной.

Левка с веселым изумлением осмотрел экспонат и проговорил игриво:

– Вы угадали, леди. Или наблюдательность у вас в крови?

– Я предположила. И решила уточнить, – промолвила незнакомка, не переставая улыбаться, и протянула Левке руку для пожатия. – Регина Владимировна. Я живу в этом подъезде на четвертом этаже. А ваша квартира на шестом.

– Это тоже предположение? – вздернул краешек губ Скоморохов, пожимая холеные пальчики. – И каков был ход мыслей?

– Элементарно, Ватсон. – Регина Владимировна повела в красивом жесте скульптурно-идеальной кистью. – Плотниковы из 126-й съехали на прошлой неделе. Выходит, продали. Выходит, вы приобрели.

– Гениально!

– Так как вас зовут, сосед? Извините мою настойчивость, но ведь я вам представилась, вы не забыли?

«А тебя никто не просил», – грубо подумал Левка, а вслух галантно произнес:

– Лев Алексеевич, к вашим услугам, сударыня. Однако как вы догадались, что я новый жилец? Объясните олуху. Я мог быть курьером, замерщиком окон или чьим-то знакомым, решившим посетить друзей.

– О-хо-хо, – с притворным сожалением вздохнула Регина Владимировна, – придется выдавать секрет, и тогда вы уже не будете считать меня гениальным сыщиком. Я видела табло домофона, когда вы набирали номер. Слышала, что вам ответили женским голосом, а вы сказали: «Это я». Конечно, у меня не было стопроцентной уверенности, что вы новый жилец, вы могли быть знакомым хозяйки квартиры, но, согласитесь, шанс, что вы ее муж, все-таки был большой.

– Муж?

– Ну не любовник же. Кавалеры с туалетной бумагой под мышкой к пассиям не приходят. Цветы, хоть в кармане, но принесут.

– Ход мыслей безупречный, – польстил собеседнице Скоморохов. – А про цветы в кармане – это вы для красного словца добавили?

Регина хмыкнула и ничего не сказала.

Не дождавшись ответа, Левка заметил:

– Однако в ваших рассуждениях есть логическая прореха.

– Какая же? – обиженно удивилась Регина.

– Муж приложил бы к кодовому замку собственный магнитный ключ.

– У Плотниковых был один такой ключ на три связки. Они вечно их теряли. Отбила подачу?

– Не просто отбила. Я потрясен.

– А почему вы не спросите, зачем я за вами следила?

– Уверен, что вы не следили. Богини этим не промышляют. – Лев Алексеич повел бровью и добавил: – Думаю, вы оказались рядом случайно, когда я звонил по домофону. Непонятно, как я вас не увидел. И по каким-то важным причинам остались ждать моего появления. Хотя рисковали не дождаться.

– Я сдирала дядькины объявления. С двери экземпляр оторвала, а потом принялась за тот, что на столбе. Вы меня за ним не увидели, – пояснила Регина Владимировна, жестом указав сначала на колонну, поддерживающую козырек подъезда, а затем на полупрозрачный пакет-майку, лежащий с раззявленной пастью справа от нее на той же скамейке. Его Лева сразу не приметил, все внимание обратив на собеседницу.

В пакете имелись лопаточка из нержавейки, какой хозяйки переворачивают котлеты на сковороде, и столовый нож с округлым жалом. Предметы кухонной утвари придавливали своей массой небольшую стопку розовых бумажек, не давая им разлететься по ветру. Рядом с пакетом обнаружились хозяйственные перчатки – розовые, естественно, – и пачка влажных салфеток.

– И я вас не ждала, не надо так думать. Просто совпало. Я закончила возиться со своей повинностью и присела отдохнуть.

– А тут появился я.

– Совершенно верно.

– И просто так, от нечего делать, вы решили завести со мной разговор? Я присяду.

– Лучше отойдем отсюда. Я знаю здешних старух. Насвистят вашей благоверной, что я вас охмуряла, а вам это надо?

– А вы не охмуряете?

– Я всегда такая, если вы про внешний вид.

– И про кокетство, извините.

– Я всегда такая. И это не кокетство. Это мой жизненный стиль.

– Вот оно как… Бывает. Кстати, почему борьба с объявлениями – ваша повинность?

Регина Владимировна, не приподнимаясь с места и слегка наклонившись в сторону, потянулась к пакету с инвентарем и макулатурой, подхватила его за лямки, зачем-то заглянула внутрь. Скоморохов, обойдя по малой дуге острые носы ее туфель, взял со скамейки перчатки, подхватил салфетки, передал владелице. Регина Владимировна, поблагодарив его легким кивком, сунула вещи в компанию к лопаточке и ножу. Пружинисто встала. Произнесла:

– А как иначе? Если я не уследила за дядей Толей и он их опять повсюду развесил, то, выходит, повинность это моя. Мне еще к соседним корпусам сходить придется, проверить, нет ли и там его рукотворчества. Неугомонный старик. Я бы не торопилась так, но утром по подъездам прошлась какая-то чиновница, из Роспотребнадзора, что ли. Компромат на моего дядьку собирала, точнее – на его хобби. Нашла на кого собирать, прищепка. Хорошо, что я в чат с утра заглянула, а то бы и не узнала. Наш Кожемяка – прикольная фамилия, правда? – выложил новость, что какая-то мадам дядькино объявление фоткала, а вслед за этим бумажку от двери отодрать пыталась. Этот поганец сам не верит в дяди-Толины возможности и тех, кто верит, высмеивает постоянно. Ну, и выложил в чате пост под заголовком «Молния». Не дословно, но близко к тексту так примерно: «Наша взяла! Местные энтузиасты достучались до органов власти, теперь супостата к ногтю прижмут, можете спать спокойно. В этом меня заверила…» А дальше про чиновницу текст. Я забеспокоилась, с работы отпросилась, чтобы разрулить ситуацию. Теперь, если она явится с претензиями к дяде Толе, мы ее заверим, что полны раскаяния и больше так не будем.

– Регина Владимировна, вы, кажется, забыли, что я тут новенький. В чем суть проблемы, не пойму? Отчего такая нервозность у населения? И почему ваш дядя, если он вам дядя, для всех прочих – супостат?

Она задумчиво посмотрела на собеседника. Даже не задумчиво, а оценивающе. Прикидывающе. Будто все еще не решалась сказать ему нечто важное, что сообщить, в общем-то, обязана. Так велит ей долг, как она таковой понимает. Наконец разжала губы и задала вопрос в лоб:

– Вы в курсе, что жена вам изменяет?

Лева поперхнулся.

Во-первых, переход неожиданный, во-вторых, услышать такое о благоверной – удар под ложечку. Он не сразу сообразил, что речь идет вовсе не о Лизавете, а о майоре Путято Марианне Вадимовне, обитающей с сегодняшнего утра в этом доме, в данном подъезде, в трехкомнатной квартире на шестом этаже. Пауза оказалась как нельзя кстати.

Насупившись, он произнес, стараясь сыграть роль, не фальшивя:

– Она мне не изменяет. И какое вам дело, уважаемая, до моих семейных проблем?

Регина Владимировна, вздохнув, проговорила:

– Мне вас жалко. Мне за вас обидно. Будь моя воля, я бы всех этих предательниц и предателей…

– Что? Что бы вы с ними сделали, неравнодушная вы наша? – выговорил Лева с неожиданной для себя желчью. – Или сами безукоризненны?