Страница 6 из 14
До ареста я бы, конечно, поверил женщине, носящей имя Синди Эйкерз. Но после того как меня подставили, я всегда сомневаюсь в том, что мне говорят. Именно поэтому я снял отпечатки с бутылки из-под воды, из которой она пила, и попросил Глэда пробить их по базам.
В наш город Боб приехал всего две недели назад. Большую часть времени он проводил в Вашингтоне, работая с законодательной базой и политическими стратегиями.
За первую неделю моей слежки Боб выходил по вечерам всего трижды. Один раз ужинал с неким молодым человеком, который мог быть, скажем, его сыном. Второй раз он встречался в Гарвардском клубе с ответственным за сбор фондов. В третий раз он участвовал в нелегальной игре в карты на 27-й Западной улице. Но на этой неделе все переменилось. Он каждый вечер возвращался домой к семи, поднимался в свою квартиру на четвертом этаже и включал там свет. А потом каждый вечер свет гас ровно в 22:17 и утром снова загорался в 6:56.
Четыре дня подряд свет у Боба выключался и включался с прямо-таки скрупулезной точностью. Интересно, кто это его предупредил, что за ним идет слежка и поэтому ему не помешает автоматическая система контроля освещения?
Накануне вечером я поджидал его на аллее возле дверной ниши со стороны Монтаны. В 20:34 Боб Эйкерз, одетый в спортивный костюм, вышел из дома. Он прошел пешком два квартала к западу и сел там в поджидавший его черный «линкольн».
Двадцать четыре часа спустя я был готов.
Когда он вышел из подъезда, я поехал к тому месту, где вчера он сел в черную машину. На углу снова был припаркован лимузин.
И я принялся ждать.
Телониус завел «Ясную Миссисипи», и под эту вполне себе классическую мелодию я достал розовый конверт из Миннесоты, вдохнул едва заметный запах и наконец вскрыл его.
Дорогой мистер Джозеф К. Оливер,
простите за столь неожиданное вторжение в Вашу жизнь. Меня зовут Беатрис Саммерс, и я полагаю, что у меня есть для Вас очень важная информация. На самом деле, мы с Вами уже знакомы, Вы знали меня под именем Натали Малкольм. В тот раз я заставила Вас поверить, что я жертва мужской жестокости, обольстила Вас, а затем обвинила в сексуальном домогательстве. С тех пор мысль о Вас не покидала меня. Меня заставил обмануть Вас полицейский по имени Адамо Кортез. Он предложил мне сделку, когда я попалась с крупной партией кокаина и могла надолго попасть в тюрьму. С тех пор я переехала в Сент-Пол, больше не занимаюсь наркотиками и примкнула к христианской общине. Там я покаялась в своих грехах, и они были прощены. Теперь я замужем за прекрасным человеком по имени Дэррел, от которого я ничего не скрываю, и у нас двое замечательных детей. Мы обсудили с Дэррелом тот мой поступок и пришли к согласию, что мне следует написать Вам. Если Вам угодно, я приеду в Нью-Йорк и дам показания по этому делу в Вашу пользу. Мы с вами оба грешны, мистер Оливер, но, как мне кажется, вы за свои ошибки уже заплатили, а я – еще нет. Ниже Вы найдете мой домашний телефон. Я домохозяйка, поэтому постоянно дома, но на крайний случай есть и автоответчик. Надеюсь вскоре услышать Вас.
С верой в Господа нашего,
искренне Ваша
Читая это письмо, я одновременно почувствовал и слабость, и нервное напряжение. Разумеется, я знал, что за моим арестом стоит настоящий заговор, но все было так ловко организовано и так велика была вероятность навечно оказаться за решеткой, что я позволил правде поблекнуть, почти пропасть, придавленной воспоминаниями о тюремных стенах.
И вот он, ответ на тот вопрос, что я боялся задать, опасаясь вновь оказаться за решеткой. Но вопреки моему желанию доказательства оказались прямо у меня в руках.
Гремучая смесь ярости и страха побудила меня вскинуть голову как раз в тот миг, когда конгрессмен Боб Эйкерз открыл заднюю дверцу машины.
Лично я всегда был демократом, как мои отец и дед. Боб Эйкерз был ярым республиканцем, но вот в эту минуту я бы отдал за него свой голос не задумываясь. Его появление на миг затмило видения прошлого, позволив мне сконцентрироваться.
Лимузин прокатился по хайвею Вест-Сайд, затем нырнул в тоннель Холланд. В районе Хадсон-Ривер мы пересекли границу штата, впрочем, это было совсем недалеко. На въезде в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, лимузин свернул направо и притормозил на улице Кларксон у мотеля «Час шампанского».
Я припарковался на противоположной стороне улицы и сделал несколько снимков на цифровую камеру с высоким разрешением. Двери комнат на первом этаже выходили прямо на парковку. Сквозь оптику объектива я видел, как Эйкерз вошел в комнату номер тридцать девять.
Лимузин уехал.
Я выждал семь минут, затем заехал на парковку и зашел в офис за стеклянными дверьми. Высокая стойка была розового цвета, стены – бирюзовые, а потолок посверкивал красными плитками. За стойкой стояла очень миловидная темнокожая девушка. Волосы ее, темно-коричневые с пурпурными прядями, заплетены были в тугие косы, а лицо было открытым, но, увы, улыбка не освещала его.
Я взял с собой рабочую сумку, которая вполне сошла бы и за туристическую.
– Добрый вечер, – поприветствовал я.
– Здравствуйте, – ответила девушка без намека на гостеприимство.
Я ожидал встретить такое равнодушие. Счастливые редко хотят иметь дело с людьми моей профессии.
Я положил на край стойки стодолларовую купюру.
– У меня остались приятные воспоминания о комнатах тридцать семь и сорок один.
– Этого недостаточно, – проговорила она, с ухмылкой глядя в прайс-лист. – Эти номера по сто восемнадцать долларов за ночь.
– Это – вам, – терпеливо объяснил я, выкладывая еще две сотенные купюры на стойку. – А вот это – за номер.
Она наконец улыбнулась.
– Сорок первый свободен, – сказала она. И я в который раз порадовался за свою страну, где великий доллар всегда доказывает свое превосходство.
Сквозь стену из тридцать девятого доносились неясные звуки. Я открыл сумку и вытащил маленькую карманную дрель с насадкой на одну восьмую дюйма. Эта штука работала почти бесшумно, и когда сверло с алмазным напылением коснулось наглухо закрытой двери между номерами, не раздалось ни звука.
В моей комнате было темно. Как только эту темноту прорезал лучик света из тридцать девятого, я подсоединил к цифровой камере хирургическую оптоволоконную насадку, а затем подключил камеру к айпаду. Шнур я направил в просверленную дырочку, и на экране возникло изображение того, что не назовешь иначе как всеобъемлющим развратом.
Две проститутки-трансгендера, должно быть, ждали моего подопечного. Все трое уже были обнажены и возбуждены. Я принялся внимательно следить за происходящим игрищем, по большей части для того, чтобы не думать о доказательствах, предоставленных Беатрис Саммерс.
Мальчики прекрасно знали свое дело. Выглядели и вели себя они очень женственно. А Боб был исключительно страстен и очень-очень счастлив.
Я заснял три с половиной часа видеоматериала, когда мини-оргия с алкоголем и наркотиками наконец завершилась. Я подождал, пока в тридцать девятом все по очереди примут душ, оденутся и разойдутся, а потом завалился в постель с самым важным инструментом из своего детективного набора – маленькой серебряной фляжечкой, наполненной отменным бурбоном двадцатилетней выдержки.
Мне снилась одиночка и стальной прут, который я обронил, когда меня вытаскивали из камеры. В кошмаре я бил по лицу Минка с оттяжкой и с таким упоением, которого в жизни никогда не испытывал.
Глава 5
Когда я проснулся, было 11:07, если верить электронным часам, стоявшим на тумбочке возле кровати. Похмелья почти не было (по сравнению с тем, что могло бы быть). Комната не крутилась перед глазами, а только слегка покачивалась. Голова болела лишь при неосторожном движении или если взглянуть прямо на свет.