Страница 7 из 7
Однажды я решил провести ночь под проливным дождём и посмотреть, что со мной сделается.
Простудился, слабак.
У-у!
Трудно без крыши и стен.
Но бушмены ведь обходились без них.
И без всяких стульев и столов жили эскимосы Гренландии.
Без комодов и шкафчиков.
Не все двуногие мебелью обзаводятся.
Поэтому верно говорит Коза, хотя и по-козлиному:
Это можно сказать и про нас с Барбарой.
Однажды я жил на острове.
Этот остров известен тем, что на нём родился Наполеон Бонапарт.
Да, Корсика.
Мы с Барбарой полгода там провели, в странном городке под названием Сартен.
Мы туда поехали по совету Жюльена Купа.
Он – один из самых свободных людей на земле.
И он сказал нам, что на Корсике хорошо.
И правда: там ты чувствуешь, что когда-то – ещё вчера! – существовал древний мир, древние боги и существа: титаны, Зевс, Гера, Аполлон, Дионис, Афродита, Геракл, Абарис, Орфей…
Так вот: на Корсике жил в то время некто по имени Орфил.
Про него ходили всякие россказни.
Говорили, что он – псих.
Или что он – колдун.
Или что он – шаман.
Словом, всякое судачили.
Этот человек был крайне нелюдим.
И к тому же немой.
Он занимался тем, что убирал с дорог трупики зверей.
На Корсике, как и везде, туристы-автомобилисты нещадно давят мелких животных, перебегающих асфальтовые пути.
Зайцев давят.
Тушканчиков.
Змеек.
Ежей.
И даже птиц.
Орфил подбирал их тела и хоронил.
Ему за это даже платили жалованье.
Чтобы он не умирал с голода.
Несколько раз я встречал Орфила в Сартене на улице.
Он был очень красив.
Кудрявый, широкоплечий, с львиной головой.
А одет в старое пальто с дырками.
И это странное имя: Орфил.
Почти как Орфей.
Но Орфей, как известно, пел, а Орфил, как я уже сказал, молчал.
Зато он, как и Орфей, не любил общество людей.
Предпочитал деревья, камни, зверей и птиц (даже если они – мёртвые).
А жил он в старом грузовике, на котором передвигался по острову, собирая звериные трупики.
Потом он их где-то закапывал.
И поговаривали, что Орфил делал с ними что-то ещё: тайное, странное.
Какие-то ритуалы совершал.
Но про это я уже ничего не могу сказать.
Почему я вспомнил его?
Думаю, он был из какой-то древней маргинальной традиции…
Из какой именно?
Затрудняюсь сказать.
Из какой-то мистической…
Возможно, из орфической?
В любом случае: ему не нужны были дома и всё, что к ним прилагается.
Орфил был сыном неба, моря и земли.
А я – их пасынком?
Не хочу быть просто сыном своих родителей!
Про то, как Цветаева увела меня из Цюриха
Недавно мне пришло в голову: «Я целых три года жил в Цюрихе!»
И дальше: «Как же я это выдерживал?»
Ведь Цюрих – совершенно разрушенный городок.
Конечно, он разрушен не так, как Гамбург, Дрезден, Кёльн и другие немецкие города, о разрушении которых В. Г. Зебальд рассказал в своей «Естественной истории разрушения».
На Цюрих не падали бомбы немецкой авиации, возглавляемой сэром Артуром (Мясником) Харрисом.
Ковровые бомбардировки прошли и стихли на расстоянии от славного города Цюриха.
Его разорили и раскромсали не американцы, не немцы, не японцы и не русские, а собственные домовладельцы, строители и начальники – как это, кстати, повсюду водится и не переводится.
Постепенное и планомерное разложение и уничтожение памяти – так, чтобы от неё уцелела одна приглаженная, пошлая, лживая версия – вот опробованная стратегия власти как в Бельгии, так и в Мордовии.
Стоит только посмотреть на пластмассовые рамы в старинных домах Цюриха и на стерильно отремонтированные здания в Старом городе, чтобы ощутить всё убожество местных хозяйчиков, не только не сохранивших наследие этого города, но запросто принёсших его в жертву своей тупой всепроникающей алчности.
Результатом такого мягкого разрушения становится вёрткое, ушлое, расторопное нагромождение бездарностей – настоящий тихий ужас, кашемировый кошмар.
Современный Цюрих состоит из аккуратно перелицованных руин, фальшивость которых не улавливается туристами, но внимательный наблюдатель может просто заболеть от разочарования.
Тут уместно вспомнить «Домики старой Москвы» Марины Цветаевой:
Это стихотворение, несмотря на сентиментально-романтические интонации, свидетельствует о гораздо более прямом взгляде на реальность, нежели все разъяснения гидов и культуртрегеров – что бы они ни плели, о чём бы ни базарили.
Вот кто должен ходить по Цюриху и рассказывать правду о нём – беженка, нищенка, беспризорница Марина Цветаева.
Она бы сразу поняла, что Цюрих, бывший и до сих пор остающийся прибежищем отдельных удачливых беглецов, ускользнувших от всевозможных ужасов других стран и мест, является на деле смертельной болезнью, которую обитатели этого города подхватывают при рождении или заражаются при случае.
Имя этого недуга – благодушное бесчувствие.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.