Детективная богадельня

Верная секретарша тут же извлекла из картотеки один из продолговатых ящичков.

– Нас будет интересовать южного вида девушка, возможно, испанка. Возраст от двадцати четырех и выше.

Молли пригляделась к карточкам и убрала лишние. С фотографий на Финка смотрели очаровательные брюнетки.

– Теперь выделим из них работающих вместе с молодым человеком, почти юношей.

Молли безошибочно оставила две из семи карточек.

– Прекрасно, что же, если мы покажем фото Кармен Суарес, – он ткнул в правую карточку, – вашему стряпчему, уверен, что он опознает в ней прекрасную хозяйку странного дома.

– Почему именно ее, а не… – Финк взял со стола вторую карточку, под которой было написано «Маргарет Ламартин».

– Просто потому, что Кармен была воспитана старым вором-горбуном, – развел руками Морби.

В тот же день Финк заглянул в контору к стряпчему Найзу, и тот безошибочно опознал Кармен, а также ее подельников – горбуна Олова Дункана и несколько женственного блондина Джона Лидла, карточки которых Молли выудила для него из обширной картотеки своего босса.

Оставалось только поймать негодяев, чем он теперь и занимался, разрабатывая связи преступников и пытаясь выйти на их след. Что же касается старшего инспектора Джима Нарракота, тот был занят доказательством насильственной смерти старого Энтони Скриба, так как полагал, что наследник специально заманил Найза в ловушку, дабы, когда тот уснет, заглянуть в завещание и в случае, если старик поставил именно его имя, успеть прикончить своего двоюродного дедушку, пока тот не изменил завещание в пользу другого своего родственника.

Глава 4

Позор инспектора Морби

В СЛЕДУЮЩИЙ ЧЕТВЕРГ, как и было условлено, Финк ушел со службы раньше положенного и направился в особнячок на улице Бейкер-стрит, дабы повидаться с Морби и принять участие в очередном заседании клуба детективщиков.

Вопреки его расчету, Морби не оказалось дома, и встретивший его Линк предложил скоротать время за коньяком.

– Морби просил извиниться, ему срочно потребовалось встретиться с кем-то из своих осведомителей, но он обещал явиться к началу заседания.

Квартира, занимаемая фотографом, выглядела чистой и опрятной. По стенам в скромных, тонких рамах висели лучшие его снимки – великолепные горные пейзажи, живописные деревенские хижины, озера с солнечной или лунной дорожкой, летящие по небу стаи птиц…

на память процитировал Финк, переходя от одного пейзажа к другому.

Книжные полки изобиловали самыми разными изданиями, журналами и даже переплетенными кустарным образом машинописными листами. На полу лежал пушистый, мягкий ковер зеленого цвета. Зеленым сукном были обиты два креслица и стоящие вдоль стены стулья. Круглый столик, на который Линк водрузил графинчик с коньяком и тарелочку с нарезанной тонкими ломтиками бужениной и сыром, был крохотным, почти дамским. Но он прекрасно гармонировал со всей окружающей обстановкой, отчего инспектору подумалось, что фотограф въехал в полностью меблированные комнаты, не перевозя сюда собственную мебель, ограничившись книгами, фотографическим оборудованием и фотоархивом.

Финк подошел к окну и увидел Дороти. Толстушка что-то убежденно доказывала доктору Спайсу, в то время как тот лишь терпеливо выслушивал ее речи. В какой-то момент она раскрыла сумочку и, достав оттуда один за другим три флакончика, протянула их бывшему медику. Финк не мог слышать, о чем они говорили из-за толстых стекол, зато прекрасно разглядел приметную желтую этикетку с черепом и костями.

Если это действительно был яд, наверное, следовало уже присмотреться к сумасшедшей дамочке, пока она не потравила всю честную компанию.

– Литературное чтение – это, конечно, не расследование, но, когда докладчик закончит свою часть, можно высказываться, кто-то будет говорить о стиле и композиции, но лично я в этом не смыслю, бормотал себе под нос Спайс. – Другое дело, когда писатель допускает ошибку по нашему – сыскному делу. Первым обычно такие промахи подмечает Морби. Но и я, грешным делом, несколько раз сумел подметить несоответствие.

Крофтс давно уже закончил свою повесть, если меня не подводит память, он собирался читать ее еще в январе, но заболел. Потом оказалось, что порядок выступающих уже утвержден почти до конца сезона и менять его никто не собирается. В прошлый четверг, к примеру, докладывалась мисс Дороти Сэйерс, и, сколько бы председатель ни уговаривал ее уступить место Крофтсу, уперлась как… Мол, в этот четверг у нее важное дело и она просто не сможет явиться, а потом… Знаем мы это важное дело! По секрету скажу, наша Дороти по уши влюблена в председательствующего в прошлый четверг Энтони Беркли, а он сегодня как раз собирался привезти в клуб нового члена. Как я понял из разговора с Амалией, более чем привлекательную особу – журналистку и начинающую детективщицу. Дороти, конечно, девица с характером и мозгами, но внешность на тройку с плюсом. Полагаю, наш донжуан Беркли, прекрасно зная о чувствах мисс Сэйерс, предпочел ей блондинку с голубыми глазами и большой грудью. Так что сегодня бедняжка будет рыдать в подушку, а потом, делать нечего, смирится и снова станет активно посещать заседания клуба.

– А, мисс Сэйерс, – Финк подскочил к окну, но в садике уже никого не было. – Можете не верить, но она только что стояла вот там. Разговаривала со Спайсом. Не знаете, что у них за дела?

– У Дороти и Дугласа? Вот те раз, какие же между ними могут быть дела? Полагаю, что он попросту консультирует ее по каким-то медицинским вопросам, впрочем, вряд ли это какая-то страшная тайна. Его можно будет спросить.

Выпив по бокалу, они поднялись на второй этаж в уже знакомую гостиную, где, усевшись за стол, продолжили разговор. Разумеется, не о несчастной Дороти: еще плохо ориентируясь в политике клуба, Финк не решился бы обсуждать кого-либо из его членов, когда их могли услышать.

Первой в гостиную вошла одетая по случаю собрания в салатного цвета платье и кружевную снежно-белую шаль миссис Смит. За ней следовала уже знакомая Финку горничная Полин, которая, сделав книксен и вежливо поздоровавшись с собравшимися, принялась накрывать на стол. Следующим в дом вошел одетый по последней моде Фримен Уилле Крофтс. Должно быть, сам факт – выступление перед публикой – заставил докладчика подготавливаться к этой своей роли со всей тщательностью.

Смущенно поздоровавшись с присутствующими, Крофтс занял место рядом с креслом председателя и начал раскладывать на столе машинописные листы. От внимательного взгляда Финка не укрылось, что пальцы его при этом заметно дрожали.

Наверное, писателю следовало выпить хотя бы самую малость, но Финк помнил, что, согласно правилам клуба, алкогольные напитки здесь не только не подавались, но были строжайше запрещены. Возможно, последнее было сделано с целью не допустить, чтобы кто-то из водивших машины сел за руль сильно выпивши. Впрочем, желающие выпивали по дороге на заседание, как это только что сделали инспектор и Габриэль Линк.

Скорее всего, дверь была открыта, потому что горничная не спускалась на звонки и вежливый стук дверного молоточка. Впрочем, кто сказал, что в особняке была всего лишь одна служанка? Доктор Спайс появился в дорогой домашней куртке, с галстуком, заколотым булавкой с некрупным брильянтом.

Следующими прибыли Энтони Беркли и его протеже, очаровательная дама на вид лет тридцати пяти, с голубыми глазами, в синем бархатном платье и с очаровательной шляпкой на волосах соломенного цвета. Финк был потрясен красотой незнакомки. Довольный эффектом, произведенным внешностью его спутницы, Беркли представил ее, назвав Сусанной Билд.