(Не)настоящий парень

Я берусь за вилку и яростно пилю ей яичницу на тарелке. С удовольствием бы ему эту вилку засунула…

Гад.

– Пффф, – громко фырчит Геля. – Ещё как узнал! Ты только отвернешься, он та-аки-ие взгляды на тебя кидал!

– Ты его с кем-то спутала, – я замираю с яичницей, не донесенной до рта.

Я только начала успокаиваться, а она тут соль на рану!

– Да конечно! – возмущается она. – Я хоть и была сильно веселая, но этого лошпеда запомнила. И лохудру его, вечно тыкающую в бок. И взгляды эти… Ещё до того, как ты мне сказала, что это тот самый… заметила, как он пялился на нас, когда мы отжигали на танцполе. Когда только пришли. Подумала ещё: фи, мальчик, тут тебе точно не светит. А он вот что, оказывается.

Геля засовывает в рот огромный кусок яичницы и смачно жуёт, закусывая вторым на очереди огурцом. Не понимает, какой эффект произвели ее слова.

Я всматриваюсь в свою тарелку, пытаясь побороть иррациональную радость и скрыть улыбку. Он смотрел на меня! Глупость несусветная, конечно, к чему тогда было устраивать этот концерт с "Мы знакомы?" Нет, Геля точно что-то путает. Утешает меня. Я бы заметила, если бы он на меня смотрел, такое не заметить нельзя.

– А что пловец твой? – перевожу тему, пока Ангелина не заметила, как я поплыла.

Запасть на жиголо – вот позорище!

– Какой пловец? – с набитым ртом спрашивает она.

– Ну этот… Ро-ма-ан, – распеваю его имя, как она вчера.

– А! Классный, скажи? – лыбится она. – Думаешь, спортсмен?

– У него такие плечи, как будто гребёт каждый день веслами. Или руками. Ну, или он грузчик!

– Да заткнись ты! – кидает в меня жопку огурца. – Ничего не грузчик, у меня на успех – нюх, как у собаки.

– И глаз, как у орла! – вторая жопка полетела.

– А ещё он ненароком посветил передо мной ключами от своей Ауди. Точно не грузчик, – экспертно заявляет подруга.

– Встретишься с ним?

– Почти наверняка, – довольно улыбается Геля, приканчивая свой насыщенный завтрак. – А ты со вторым, как его?

– А, не. Совсем не мой типаж.

– Да уж, видела я "твой" типаж, – ржёт подруга. – Вот правду говорят, в тихом омуте… Ты явно по чертям, Идончик.

Геля встаёт, убирает свою тарелку в раковину, закрывает огурцы и отправляет их в холодильник. Они там и двух дней не проживут с этой любительницей растительной пищи. Даже злосчастные кабачки прикончила. Смотрю в свою тарелку, оцениваю, влезет ли в меня хоть кусок. Делаю очевидный вывод: нет. Тянусь сразу к аспирину, запиваю крепким чаем.

Пора собираться на работу.

Пока сушу волосы, тысячу раз отматываю в голове вчерашний вечер. Каждый момент разбираю по косточкам, на быстром наборе проматываю нелюбимые кадры с пухлощекой девицей и в замедленной съёмке отсматриваю остальное. Нет, не было там никаких взглядов, я бы почувствовала. Пора все это прекращать и не отыскивать надежду там, где ее нет.

Вот что я за человек такой, почему так зацикливаюсь на том, что мне нравится?

– Ида, я придумала! – вклинивается в шум фена Геля. – Придумала! – широко улыбается она.

– Что? – выключаю фен, откладываю на диван.

– Гениальную отмазку.

– Какую?

– Твой парень уехал навестить родителей! Они ж у него где-то есть?

Я киваю.

– Вот, скажешь, поехал к родне. А там он может быть сколько угодно. Хоть месяц, хоть два! А ты не смогла, потому что работа.

– Хм.

– Есть, конечно, логические дыры, – взмахивает она рукой. – Но согласись, их залатать – раз плюнуть.

Я смотрю на подругу, взвешивая ее предложение. По правде сказать, других вариантов у меня все равно нет. Моя фантазия скудна до безобразия.

Так что в этом месяце Вова у своих родителей.

Идеально.

Декабрь

Глава 9

– Мне конец.

Я повторяю эту фразу, поднимаясь по лестнице, повторяю, пока стягиваю шарф и отряхиваю шапку от снежинок, мгновенно превратившихся в крупные капли.

– Мне конец. Мне конец. Мне конец, – применяю разные интонации, но суть от этого не меняется. Конец он и есть конец.

Стягиваю промокшие сапоги, кидаю сумку и зажатый в руке телефон на тумбу.

– Что ты там бормочешь? – выглядывает из комнаты Ангелинка.

– Мне конец! – уже в полную силу говорю я, прочувствовав всю глубину собственного отчаяния.

– А где начало?

– Что? – смотрю на нее невидящим взглядом.

– Что?! Я тоже ни черта не поняла, говори нормально!

Я набираю побольше воздуха в лёгкие, чтобы хватило на длинный эмоциональный рассказ, но выходит только озвучить главное:

– Родители. Едут.

– Огурцы привезут?

– Господи, Геля! – я плюхаюсь на пуфик и издаю самый протяжный стон из имеющихся в арсенале. Закрываю глаза ладонями и тру их, не заботясь о размазанной туши.

Мне конец. Конец!

– Да шучу, просто разрядить атмосферу хотела. Ты капец напряжённая.

Геля подходит ближе, поднимает упавшую на пол шапку, отряхивает от влаги и уносит в комнату на сушилку. Через несколько секунд возвращается и впивается в меня острым взглядом.

– Ну, рассказывать будешь или ещё в стену повтыкаешь? – складывает руки на груди.

– Мама звонила, – хрипло говорю я. – Слово за слово…  и вот я уже "лохушка, которой попользовались, а ведь она предупреждала!".

– Та-а-ак… яснее не становится. Кто попользовался?

– Вова, – изучаю дурацкий красный ромбик на обоях, кажется, даже не моргаю.

– Вова?.. А! Твой псевдо-парень? А с чего такие предъявы? – Геля опирается на стену и складывает руки на груди.

– Слишком долго он "у родителей" был, – вздыхаю я. Откидываю голову назад, упираясь затылком в стену.

– И что?

– Мама решила, что он меня кинул. Уехал, завел там себе кого-то, а я тут наивная дурочка жду его.

– А это плохо? – осторожно спрашивает подруга. – То есть, ты же все равно рано или поздно с ним бы "рассталась", а так и придумывать ничего не нужно.

– А это ещё и не все, – морщусь я, зажимая онемевшие от холода ладони между коленями. От остановки шла без перчаток, зажав телефон в руке, не в силах даже убрать его в сумку. – Мама разошлась. С лохушки мы скатились до неудачницы, с неудачницы до сопли зелёной, ничего не смыслящей в жизни. А там и сестру в пример мне поставили и мужа ее, и про соседа, взявшего на себя раскручивать бизнес своей семьи, не забыли. И про мое место в жизни напомнили.

Я замолкаю на секунду, проглатывая неприятный ком, ставший поперек горла, и снова набираю побольше воздуха в лёгкие. В голове так и стучат слова мамы: выше головы не прыгнешь; рождённый землю копать, с лопатой в руке и помрет; я же тебе говорила.

Я же тебе говорила? А я тебе говорила! А я ведь говорила!!!

– Короче, я так разозлилась, что она мне и слова не даёт ставить, и что за последнюю идиотку держит, и ляпнула… Что Вова возвращается на днях. И что мы съезжаемся.

На последних словах я замолкаю и вглядываюсь в лицо подруги. Она выглядит слегка озадаченной. А ведь это не конец истории.

– Мдам… – изгибает она бровь. – И что…

– И они приедут погостить. На пару дней. А ты съехала.

– Ка-пец.

Геля разворачивается на мысках и скрывается в кухне. Слышен звук хлопающих ящиков, звон стаканов. Я собираю себя из бесформенной массы на пуфике в подобие человека и плетусь за ней. Я и сама все ещё в шоке. И от того, как обернулась моя ложь, и от собственной дурости.

Нельзя было так долго использовать одну и ту же легенду. Могла и догадаться, как звучит со стороны это "уехал к родителям, когда вернётся, не знаю". Могла бы вообще ничего не придумывать! Могла не нанимать парня, не врать об отношениях, а сказать прямо: та жизнь не для меня, как ты не поймёшь, мама?! Но я никогда не умела отстаивать свою свободу. Даже на филфак поступила втихаря и сообщила родителям об этом постфактум. Они отвезли меня к общежитию сельскохозяйственного института, а я на метро добралась до педагогического. Правда раскрылась быстро, понятное дело, я выслушала лекцию "ну и куда ты потом с таким образованием, коровам Тургенева читать?", пережила пять лет нападок и ударила их под дых еще раз, найдя себе здесь квартиру и работу.