Страница 14 из 20
– Ух, хорошо! – бодро говорит Геля, морщит носик и стучит рюмкой по столешнице барной стойки. – Надо ещё!
Ага.
Для храбрости.
Народ сзади напирает сильнее, пытаясь протиснуться к бару, парочка сбоку окончательно ложится мне на спину. Теперь я физически не могу обернуться, не то, что выбраться отсюда.
– Ангелин, – шепчу подруге на ухо. – Обернись, посмотри, есть сзади меня высокий такой, худой блондин с пирсингом?
А то мало ли людей носят такой запах. Тоже мне ищейка.
Геля, никого не стесняясь, круто оборачивается к толпе лицом, опуская локти на барную стойку позади. Я вижу ее внимательный прищур, пока она скользит взглядом по людям перед ней и всё угасающую улыбку. Также резко, как она обернулась, Ангелина возвращается в изначальную позицию и машет бармену рукой, привлекая внимание.
– Не, одни лысоватые пузаны, – кисло отмечает она, мгновенно сбрасывая мое напряжение.
Показалось. Новая стадия моего наваждения, докатилась, блин.
– Если не считать белобрысого перца, который сосется с девахой, лежа на тебе. Два, повторите! – кричит она уже подошедшему парнишке в фирменном фартуке, пальцами указывая на рюмки перед нами.
Да ладно.
Прежде, чем хорошенько подумать, я начинаю истерически трясти плечом, сбрасывая с себя этих двоих. Как же это омерзительно. Вытворять такие вещи, посреди толпы людей, на ком-то! На мне!
Парочка оживляется и немного передвигается от меня, не прекращая отвратительных звуков. Мне становится окончательно не по себе. Но, чтобы не страдать зря, я оборачиваюсь, дабы убедиться, что это он.
И теперь страдаю вполне оправдано.
Перепутать невозможно. Лохматые светлые волосы, расчерченные рисунками руки, высокий, худощавый. Если чуть отклониться назад, впиваясь пальцами в липкую столешницу, открывается шикарный вид, как его острый нос с пирсингом утопает в пухлой щеке какой-то короткостриженой девицы, а губы вгрызаются в ее рот.
Я словно смотрю на горящую машину с людьми внутри: отвратительно, ужасно, но взгляд не отвести.
– И-и-ида! – отвратительно растягивая гласные, зовет подруга.
В руке появляется очередная стопка, перед глазами размытый ряд бутылок. Я не дожидаюсь особого тоста от Гели и махом опустошаю рюмку, закусывая лимоном. Ничего не чувствую. Ни горячей волны от текилы, ни кислоты фрукта. Только какой-то горький осадок.
Интересно, это он по работе или так… для удовольствия?
– Все, хорош морозиться, пошли танцевать! – тянет меня за руку Ангелинка.
Я отрываюсь от липкой стойки и послушно иду за подругой. Она кидает сумку на свободный стул и принимается выписывать бедрами восьмёрки под Artik & Asti. Музыка – хороший фон, чтобы перебеситься. Я энергично скачу, размахивая руками, не стараясь быть красивой или сексуальной. До пота, раскрасневшегося лица и абсолютного равнодушия.
И чего я так на нем зациклилась? Всего лишь очередной донжуан местного разлива. К тому же с сомнительной профессией. Ничего и так не вышло бы, что я пыталась себе доказать?
Под очередной ремикс популярной песни мои волосы, сдерживаемые миллионом шпилек, не выдерживают притяжения земли и рассыпаются по плечам тяжёлой волной.
– Я сейчас, – кричу на ухо подруге и, подхватив свою сумочку, иду в уборную.
Откуда здесь столько народа посреди недели? Неужели этим людям не надо на работу завтра с утра, на учебу, в конце концов?
По пути, ненароком кидаю взгляд на место у бара, где в последний раз красовалась эта сладкая парочка. Не хотела, но… Ладно, хотела. Просто закрепить отрезвляющий эффект. Но их там уже нет. Господи, только бы не обнаружить их в кабинке туалета, как в плохом кино!
В уборной толпа не хуже, чем в зале. Я огибаю вереницу девушек, стоящих в очереди, и становлюсь к зеркалу. Господи, ну и видок. Густо накрашенные глаза потекли от жара, волосы, полвечера запакованные в плотный кокон, торчат мочалкой в разные стороны. Не спасает вид и хорошо сидящий топ с джинсами.
Роюсь в сумке и достаю одну из резинок для волос, вечно распиханных у меня по карманам. Собираю волосы в косу на бок, вытираю под глазами салфеткой. Кажется, натанцевалась. Пора домой.
Перебрасываю сумку через плечо, выхожу из туалета и тут же упираюсь носом в твердую грудь. Ещё до того, как задираю голову, по запаху определяю мужчину. Кто не верит в подножки судьбы – пусть выйдет вперёд, я ткну их носом в этого парня.
Поднимаю глаза и смотрю на красивое лицо Курта.
В реальности он почему-то выглядит лучше, чем в моих скудных воспоминаниях. Зараза.
– Привет, – неловко здороваюсь я.
Нервно хватаюсь за косу и начинаю ее поглаживать – дебильная детская привычка. Димка все время думал, что я так с ним флиртую. Что ж, сейчас это довольно похоже на правду.
Вова скользит по мне равнодушным взглядом и, не удостоив ответом, отодвигает с пути.
Как помеху.
Не узнал?
– Геля! – подруга скачет под очередной русский хит, задрав руки над головой и прикрыв глаза. – Геля! – кричу ей на ухо. – Пошли домой!
Голубые глаза распахиваются и впиваются в меня острыми стрелами негодования. Того и гляди, проснется любимая гарпия и когтями раздерёт мне горло.
– Какое домой! – орет она, перекрикивая музыку. – Я только начала веселиться!
– Ты веселись, а я пойду! – рукой показываю на выход.
– Ага, щаз-з-з, – свистит она, хватая меня за руку. – Пошли, подышим!
Ангелина бодро пробивает путь сквозь изгибающиеся тела и выводит меня к гардеробу. Берет два наших плаща и, подталкивая, выгоняет на улицу. Собственно, сюда я и собиралась.
– Так, никуда ты не поедешь, даже не надейся, – она снимает с моего плеча сумку и вешает на свое, крепко зажав подмышкой. – Вот. Для надежности, – похлопывает она по кожзаму. – Там компания за столиком сидит, парни – просто вышка! Один с меня уже минут пятнадцать взгляд не сводит. Скоро пригласит за столик, как пить дать. Там ещё друг у него симпатичный, так что возьми себя в руки!
– Гель, – вздыхаю я. – Что-то настроения нет. И на работу завтра.
– Какая ты зануда, божечки мои, – закатывает она глаза. – Так и пройдет мимо вся молодость, ну. А ты даже не веселилась. Позволь себе расслабиться, Идончик!
Дверь сзади хлопает, и на улицу высыпает народ. Они сбиваются в плотную кучку и прикуривают, громко хохоча. От звука знакомого голоса я оборачиваюсь. Ну да, точно. Снова он.
Мало моему побитому эго толчков, давайте добавим порезов.
Вова стоит в нескольких шагах от меня, одна рука закинута на плечо той самой короткостриженной девицы, с которой они обменивались недавно слюной, во второй зажата темно-зеленая бутылка. Он делает глоток и улыбается своей спутнице. Широко и многозначительно, как умеет. Наклоняется и шепчет ей что-то на ухо, отчего та заливается громким смехом, а Вова делает то, что делает всегда: щелкает ее по носу пальцами.
Черт. А приемчики-то отработаны до совершенства. Никакая я не особенная, никакой тонкой связи, как я себе навыдумывала, не возникло. Он такой со всеми: открытый, теплый, очень, очень красивый.
Черт бы его побрал.
Я тяжело вздыхаю и возвращаю взгляд на подругу. Та смотрит на меня, не скрывая хитрой улыбки.
– Так и знала, – лыбится она. – Так и знала! – тычет меня в бок. – Фу, ну у тебя и вкус. Но если хочешь, я отвлеку тёлочку, пока ты…
– Не надо! – прерываю ее. Наклоняюсь ближе и шепчу. – Это тот самый парень напрокат.
– Да ладно! – совершенно не умея шифроваться, восклицает она. Оборачивается и окидывает Вову оценивающим взглядом. От такого наглого рассматривания даже мне становится не по себе, но мой ненастоящий парень даже ухом не ведёт, игнорируя наше присутствие.
Он серьезно меня не узнал? Правда-правда?
– Лошпед какой-то, – заключает Геля. – И твои родаки поверили?
– И влюбились в него до беспамятства, – вздыхаю я, пропуская мимо ушей это ее "лошпед". Просто для нее все, кто не в костюме с вискарем в руке – автоматически не тот уровень. – У меня уже заканчиваются отмазки, почему мы не приедем в гости.