Страница 1 из 7
Ольга Остроумова
Простые истории
Шесть букв… по горизонтали
Любимое кафе в центре. В тихом центре. Она приходит сюда много лет.
Меняются многие вещи в жизни, что-то становится лучше, что-то безвозвратно уходит, а яблочный штрудель здесь как был божественным, так и остался. И ни слова про диеты!
Она смотрела в окно и любовалась своей новенькой машинкой. «Ха! Машинкой! Большущий серебристый джип, мощный мотор, он изрядно перегородил дорогу. Парковаться на нем сложновато». Муж взял его для нее неделю назад. Та, предыдущая ее машина ей нравилась гораздо больше, но вновь изменившийся статус супруга не позволял ей теперь на ней ездить. «Тебя могут увидеть мои друзья и знакомые, ты всегда должна хорошо выглядеть…»
Он еще что-то бухтел, но Маришка уже не слушала. Взяла новые ключи и поехала, куда глаза глядят. Дорога привела ее к ГУМу, где она, совершенно неожиданно для себя, купила ручку с золотым пером. Достала ее из сумки, полюбовалась: солнышко так и играет! Что же она ею будет писать? – О-о! Идея! Попросила официанта принести газету, наверняка там будет кроссворд, надо же опробовать покупку!
Так… десять букв по вертикали… летчик, осваивающий новые самолеты… Как просто… Испытатель! Так… Теперь посмотрим, что там по горизонтали… Чувство, присущее только человеку, шесть букв, последняя – «ь». Перо снова блеснуло на солнышке. Удачная оказалась покупочка… Как просто… Слово – любовь…
Всего шесть букв, а такая грусть навалилась на плечи, тяжесть неподъемная… Любовь… Как давно это было последний раз. Лет двадцать назад… Нет, точно можно сказать, восемнадцать лет и два месяца назад. Первый, да и последний уже, наверное, раз, когда сердце пело, душа парила, казалось, что впереди – счастье, большое-пребольшое. Примерная жена дома, заботливая дочь – это одна ее половинка. А вторая.., вторая неслась по темным переулкам, в незнакомые квартиры с чужими фотографиями и запахами, чтобы на часок-другой… Невысокий, рыжий, с зелеными глазами, зарабатывающий на жизнь тем, что мыл окна на небоскребах, машины в гаражах, жил так, будто сегодня – последний день. Не жалел для нее ничего и даже больше, чем мог себе позволить. Нежные губы, нежные руки… Очень красивые руки… Конечно, она понимала прекрасно, будущего здесь нет: финансовая неопределенность, явное нежелание связывать себя сейчас какими-либо обязательствами, словом, в один прекрасный день все закончилось.
Да, кроссворд вогнал в тоску… Можно еще начать вести дневник. В ее огромной сумке давно болтался нераспечатанный ежедневник. Вот и ручка опять пригодится. Так… Вчера был… четверг, 5 июня. Так и запишем.
Вчера на пешеходном переходе она остановилась, пропуская пожилую тетку. Та посмотрела на нее тяжелым взглядом, потом – на машину, Маринка аж вжалась вся в сиденье, а та грубо сплюнула и крикнула в ее адрес ругательство, от которого у Маринки на глаза навернулись слезы. «За что? Что я тебе сделала?» – недоумевала Маришка всю дорогу домой. Что эта кляча знает о моей жизни-то?! Муж, зарабатывающий всю жизнь огромные деньжищи, давно уже относится к ней как к своей вещи, двое сыновей – оболтусы, которые с утра до ночи сидят за компьютером, вылезая только, чтобы пожрать, и то если домработница не принесет еду прямо к ним в комнату. Квартира огромная, народу в ней полно, а поговорить – не с кем… Ну не об этом же писать…
«Чего это я так разошлась? Сама много лет назад выбрала это…» Мысль переключилась на другое: «Не забыть взять у супруга денег, видела босоножки потрясающие…» Вторая строка дорогим пером в дневнике: «муж – деньги – босоножки». Взгляд вернулся к газете. Шесть букв по горизонтали… Неожиданно она почувствовала какую-то тревогу, по рукам побежали мурашки, она поежилась. Такое с ней уже бывало, но давно, очень давно. Посмотрела по сторонам, кондиционеры работают как обычно, чего ж она мерзнет-то? За соседним столиком расположилась компания. Мужчины что-то оживленно обсуждали, сыпали юридическими терминами. На лица она не смотрела, Маришка никогда не знакомилась на улице или в кафе, поэтому избегала встречаться с людьми глазами. Но голос одного из них ей показался знакомым. Почувствовав, что его рассматривают, мужчина обернулся, внимательно посмотрел на женщину…
Новая дорогущая ручка вылетела из рук, прокатилась по столику и упала куда-то под стол. Ей было на это наплевать. Перед ней был ее Арсений, единственная ее любовь, человек, с именем которого она засыпала все эти ночи, которого хотела встретить каждый день и боялась такой встречи всю жизнь.
Он спокойно сидел и улыбался. Было видно, что он рад этой встрече. Поднимается, пересаживается за ее столик… В ушах у нее зашумело так, что на мгновение ей показалось, что пошел сильнейший ливень… Открыв глаза, Маришка не сразу поняла, где она. Администратор кафе держала перед ней какие-то капли и прижимала ватку к согнутой руке, видимо, ей сделали укол…
– Все уже в порядке. Ваш знакомый вызвал скорую, когда вы упали, перенес вас сюда ко мне… Доктор сказал, все будет в порядке, давление, наверно… Посидите тут со мной?
Заметив, что Маришка оглядывается вокруг, словно что-то потеряв, она сказала:
–Он ушел. Какой-то срочный звонок… Не знаю точно.
Искренне поблагодарив женщину за заботу, Маришка все еще на ватных ногах вышла в зал. Машинальными, невидящими движениями сгребла в сумку газету, ключи от машины…
– Это – вам оставили, – официант протянул ей записку. Понимая, что в таком состоянии за руль нельзя, она дошла до Патриарших, благо они располагались через дорогу от кафе, плюхнулась на первую же лавочку и развернула записку.
«ПРОСТИ».
И больше ничего. Да ничего и не надо больше. Она прекрасно поняла, за что он извинился. Извинился, что опять, как и много лет назад, нарушил плавное, спокойное движение ее жизни. Вот только никто в целом мире не мог представить, насколько сегодня она была ему за это благодарна. Сегодня она сделала то, что собиралась сделать давно. Что собиралась сделать много раз, да все как-то не получалось. Она посмотрела на себя со стороны.
Она посмотрела на себя со стороны, и то, что она увидела, абсолютно ей не понравилось. Она прожигает жизнь по салонам, магазинам, не любит (и это еще очень мягко сказано) мужа, потеряла нормальный контакт с сыновьями, хотя это – самое дорогое, что есть в ее жизни…
Где-то через час со скамейки встала совсем другая женщина. Спокойной и уверенной походкой подошла она к своей машине, отогнала ее на мойку, заодно и химчистку чистейшего нового салона сделала, приехала к дому – элитной новостройке в центре Москвы. Но в отличие от Малой Бронной этот район она не любила. Выбирая жилье, муж не спрашивал ее мнения по этому поводу, как, впрочем, и по всем другим, поставила машину на подземную стоянку, закрыла и пошла прочь. Остановилась, вернулась назад и нежно погладила любимую игрушку, прощаясь навсегда. Не без помощи домработницы нашла свой старенький маленький чемоданчик – удивительно, как его не выбросили еще? Ну, что тут можно взять? Потрепанные любимые джинсы, пара свитеров и старенький пленочный фотоаппарат, она его купила лет двадцать назад на свою первую зарплату. Больше здесь ее ничего нет. Это она знала точно. Муж раз сто ей говорил: «Если надумаешь вдруг уйти от меня – уйдешь голой». Зря все эти годы она так этого боялась. В дверях появился супруг. Не зря он платит такие деньжищи Варваре Ильиничне, «стучит» та отменно! Кивком головы Маришка показала мужу на столик: она выложила там все свои многочисленные кольца, сережки, браслеты, несколько колье, дорогие часы и телефоны, кредитки, ключи от машины и квартиры. «Ухожу, – сказала она ему спокойно, глядя в глаза. – Дети могут поступать, как захотят, большие уже. Жить буду в своей двушке на Речном. Прости, больше не могу».
Дмитрий Михайлович, Дима, Димыч, как называла она его когда-то, равнодушно смотрел на нее. Да и в чем проблема? Домработница остается с ним; Наталья, новая секретарша и любовница по совместительству, его вполне устраивает, денег женушка не просит, а жаль, он бы с удовольствием ей их не дал, ну да подождем, еще прибежит и попросит, как она жить-то собирается, работать, что ли, пойдет? Уточнив, что машина в гараже, он почесал отвисший живот, погладил себя по залысине, за которой фанатично ухаживал, и сделал неопределенный знак рукой, мол, свободна. Притихшие сыновья стояли в дверях своей комнаты, такого поворота они не ожидали. Она улыбнулась им и сказала: