Король вампиров (ЛП)

Прищурившись, помрачнел, увидев, как к Эви сбоку и слегка сзади, несколько нервничая, медленно приближался человек. Потенциальный соблазнитель. Клыки Романа впились в десны, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Он ясно прочитал мысли этого мужика.

«Я так не думаю».

Роман ментально ворвался в сознание мужчины, и вновь прибывший остановился, с мгновенно ставшим пустым лицом.

Исчезни.

Простая и эффективная команда. Мужчина нахмурился, развернулся и направился к выходу из кафе. Роман, охваченный жаждой насилия, наблюдал, как мужчина уходит. Подобные мысли не появлялись уже тысячи лет.

«Что со мной не так?» — подумал он, наблюдая за своей мишенью, пока она медленно брала кусочек чизкейка со своей счастливой вилки.

Рядом с ними группа подростков болтала о каком-то отвратительном фильме, в котором с людьми делались всякие бесчеловечные вещи. Обычно он не обратил бы на них внимание, но сейчас подростки сильно беспокоили Эви.

Она все перевернула в нем, даже ни разу не посмотрев в глаза. Этого оказалось достаточно. Пришло время юной Эви познакомиться с одним из ее темных героев поближе и лично.

Глава 6

Чарльз задумчиво приложил пальцы к губам. Угрожающе сверкнул светло-голубыми глазами. Он голоден, но пока сдерживался, и был почти уверен, что только что нашел обед.

Хотя ее типаж не являлся его обычным блюдом. Когда Потомок должен был питаться, выпить последнюю каплю крови жертвы, по закону вампиров им разрешалось преследовать людей либо обреченных на смерть, либо заслуживающих смерти, тех, кто оказался на грани, неизлечимо больные и бездомные. Король вампиров намного могущественнее большинства своих Потомков и из-за этого мог позволить себе быть более разборчивым. Ди Энджело регулярно избавлял мир от преступников: насильников, убийц, психопатов — и при этом стирал воспоминания об их существовании у тех, кто о них беспокоился.

Чарльз не мог позволить себе роскошь столь мощного контроля сознания. Его еда была грязной, вонючей и использованной. Он привык быстро и эффективно разделываться с жертвами и избавляться от тел, при этом не слишком задумываясь о происходящем. От одной мысли об этом становилось только хуже. Это необходимость, в лучшем случае терпимая.

Но в последнее время Чарльз чувствовал себя странно. С тех пор как заглянул в глаза Эвелин Фэрроу, заглянул в ее мысли, он оказался на грани срыва. Неудовлетворенный. Она что-то пробудила внутри него.

Это не случайность. В конечном счете ей суждено умереть. Роман Ди Энджело влюбится, а потом потеряет самое дорогое в жизни. Это возмездие, холодное, жестокое и беспощадное. В планах Чарльза не было места для увлечения. И все же, казалось, все менялось.

Теперь каждый раз, думая о кормлении, Чарльз представлял, как вонзает клыки в хрупкую шею Эви. Проблеск духа лишь усиливал его желание проникнуть глубже, познать больше. Он хотел впитать ее в себя, как в прямом, так и в переносном смысле. До последней капли крови.

Чарльз наблюдал, как его очередная смертная жертва покидает университетскую библиотеку. Она моложе Эви, всего лишь студентка колледжа, но имела достаточное сходство, чтобы возбудить его интерес. Чарльз надеялся, что это хотя бы на время утолит его жажду. Чарльза заинтриговали густые каштановые волосы девушки, не такие блестящие, но все же похожие на локоны Эви. У нее были карие глаза. Без кольца вокруг радужки и золотистых вкраплений, но все же достаточно похожие. А еще интеллект.

Эви Фэрроу была умной девушкой. Обладала экстраординарными умственными способностями, чтобы развлекать вампира в течение многих-многих лет. На самом деле он представлял, как проживет рядом с ней все эти годы.

Перед Чарльзом возникла возможность, которую он раньше не рассматривал. Существовали и другие способы отомстить. Эви, возможно, не придется умирать.

Чарльз покинул библиотеку вслед за своей юной жертвой. Едва он вышел из здания, ночь дружелюбно окутала вампира. Он — Потомок. Ночь — естественная среда его обитания, когда все дневные защитные заклинания не требовались.

С необыкновенной легкостью Чарльз проник в сознание девушки, шедшей в тридцати шагах впереди. И его прекрасное лицо исказилось от предвкушающего смертоносного оскала.

* * * * *

Рамзес повернулся, одинокий в своих пустующих покоях, и поймал отражение в зеркале на противоположной стене. Прошло много времени с тех пор, как он по-настоящему смотрел на собственное отражение. В пустыне не было ни зеркал, ни озер, которые могли бы с точностью вернуть его отражение.

А ведь он спал.

С медленной, неестественной грацией Рамзес пересек комнату и остановился перед высоким зеркалом. В нем едва ли наполовину отражался его внушительный рост. Он уставился в зеркало — и красивое темноволосое изображение Амона, бога богов, взирало на него оттуда древними бездонными глазами.

Рамзес поднял руки. Вокруг каждого мощного бицепса вилась цепочка черных вытатуированных иероглифов, древних и могущественных. Они хорошо виднелись из-под рубашки с коротким рукавами. И указывали на то, кем он являлся на самом деле.

Он неторопливо провел пальцами левой руки по отметинам на правой. От его касаний они вспыхивали одна за другой. Какое-то мгновение он наблюдал, как они светятся, напоминая о давно минувших лучших днях, а затем медленно исчезая в глубокой мрачной тьме.

Он снова повернулся к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Образ смертного. Амон всегда принимал эту форму, когда ходил по земле. Вместе с этим к нему перешли и все современные знания человеческой расы: культура, языки, технологии. Никогда еще столько информации не обрушивалось на него настолько мгновенно и мощно. Этот день и век действительно другие.

Цепким взглядом Рамзес скользнул по фигуре в зеркале, отметив современную одежду: черную рубашку, джинсы и тяжелые ботинки, в которых так неудобно находиться в пустыне. Прошло очень много времени с тех пор, как он в последний раз ощущал мощные человеческие мышцы, твердость костей смертного тела. Поначалу это всегда неудобно, удушающе. Но со временем он привык к этой форме и даже смог оценить некоторые привилегии.

Смертные женщины, безусловно, ценили это.

Рамзес подумал об этом и нахмурился. В организации, которую он недавно подчинил себе, было несколько женщин. Все сильные, быстрые и бесстрашные. Рамзесу понравилось, что женщины этого века, казалось, с большей готовностью раскрывают свой врожденный потенциал. Так было не всегда, и много веков назад он задавался вопросом, изменится ли все когда-нибудь.

Но не эти женщины влекли его в мир бодрствования. Он здесь не из-за них.

Он явился ради нее.

Амунет.

Он чувствовал, она где-то там. Слышал биение ее сердца… слабое, едва различимое. Каждый импульс окружал его днем и ночью, медленный, почти неощутимый. Слабая, но настоящая и живая, и Амон найдет ее, даже если это окажется последнее, что он сделает в этой жизни.

«Рамзес Амон, — подумал он. — Рамзес».

Именно это имя он принял в этой форме. Такое же древнее, как и он сам. И это его устраивало.

За спиной раздался осторожный стук в дверь. Рамзес оглянулся. Подождал немного, а затем медленно повернулся лицом к двери.

— Войдите, — тихо приказал он, вкладывая в голос лишь одну сотую той силы, которой обладал; люди — существа сверхчувствительные, а у него не имелось желания причинять им вред или пугать.

Дверь открылась, и на пороге появилась одна из тех самых женщин, о которых он только что подумал. Очень молодая, возможно, всего девятнадцати или двадцати человеческих лет.

— Сэр? — спросила она, явно не зная, стоит ли ей вторгаться в его личную жизнь. По ее мнению, Рамзес являлся ее начальником, новичком на должности, более чем доказавшим право на занимаемый пост. Несмотря на желание сдерживаться, ему все же удалось до некоторой степени напугать окружающих его смертных.