Страница 3 из 13
В середине XX века Понкайо стал жертвой очередной человеческой прихоти: на его территории начали возводить военные сооружения. Разветвленную сеть туннелей приспособили под стратегические объекты, защищенные непробиваемой броней наружных укреплений. Понкайо долго терпел, а потом набросился на разорителей, вгрызаясь в разум солдат со всей ненавистью, на какую был только способен, стравил их между собой и позволил им уничтожить друг друга. Когда спустя какое-то время на Понкайо высадился враг, он не обнаружил на острове ни души. Недоуменные и растерянные моряки спустились в катакомбы, прошли глубже, заплутали, подхваченные чужим зовом, и сгинули вовек. Позже на острове сделал посадку военный самолет. Пилоты сумели выбраться из бывших каменоломен, но проявить к ним снисхождение и отпустить их Понкайо не смог.
Вплоть до самого окончания войны Понкайо не знал продыху. Двадцать последующих лет его сон, неспокойный, но беспробудный, помог ему восстановить иссякшие за время войны силы. Но людей было не угомонить. С годами в шутку придуманные «правила Понкайо» – не спускаться в подземелья и ничего с острова не забирать – стали главными условиями для его посещения, которые ни в коем случае нельзя нарушать, если хочешь выжить и вернуться домой.
К сожалению, люди забыли о последнем, не менее значимом правиле, которым также не стоило пренебрегать. Они не видели разницы между «ничего не забирать с острова» и «не пытаться на нем нажиться», но для Понкайо эти условия были одинаково важны. Он не делал послаблений тем, кто не знал или не понимал, его правила едины для всех.
Часть первая. Погрешность в надежде
Глава 1
7 сентября, 2008 год
– Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Потерял двигатель. Сломана мачта. Дрейфую. Встал на якорь у необитаемого острова. Мои координаты: три два градуса, три ноль точка пять минут северной широты; один семь шесть градусов, три семь точка семь минут восточной долготы. Требуется эвакуация трех человек. Прием.
За прямоугольными иллюминаторами догорало закатное небо. Половина девятого. Время радиомолчания: на аварийных частотах ведется прием сигналов о помощи. Возможность для всех, кто попал в беду, дозваться береговой станции, спасательных служб или другого судна.
Действуя согласно ежечасному ритуалу, Руслан повторил сигнал бедствия еще два раза, опустил зажатый в руке микрофон и стал напряженно вслушиваться в помехи радиоэфира. Даже спустя пять месяцев команда не переставала надеяться на ответ. Руслан сидел за штурманским столом, в углу между диваном кают-компании и гальюном. Здесь же находилась приборная панель: стационарная радиостанция, система отопления, индикаторы топлива и чистой воды, электрические переключатели с амперметром и вольтметром, гнездо прикуривателя и прочие устройства, большая часть которых перестала работать после аварии.
Над штурманским столом светила маленькая лампа на гибком штативе. Руслан задумчиво вертел карандаш в пальцах, скользя внимательным взглядом по исписанным страницам тетради, в которой он высчитывал координаты при помощи секстана. Цифры и символы тригонометрических формул прыгали перед глазами и сбивались в кучу. Ему не удавалось проверить свои расчеты в уме. Смысл написанного ускользал от него, строчки отъезжали в сторону, а многочисленные помарки расползались на пол-листа.
Возможно, стоит рассчитать координаты заново?..
Руслан в сердцах бросил карандаш на стол, снял кепку и устало протер глаза, пытаясь избавиться от жжения и сухости. Бело-желтый свет подвесной лампы мигнул в экране электронных часов и солнечным зайчиком скользнул по переборкам. Руслан был одет в застиранные темно-зеленые брюки с накладными карманами и черную футболку и носил на голове небрежный хвост. За полгода плавания волосы отросли ниже плеч, и ходить с распущенными, как он привык в обычной жизни, стало неудобно. На шее висело короткое тотемное украшение из серебра и дерева с двумя разъяренными львиными головами, не поделившими одно кольцо посередине. Руслан был похож не то на рок-музыканта, не то на просоленного серфера, поджидающего исключительно плохую погоду и гоняющегося только за смертоубийственными волнами.
От резкого сухого стука Руслан вздрогнул. Он убрал руки от лица и окинул нижнюю палубу сонным взглядом, но не заметил ничего странного. Наверно, просто задремал на пару минут… Или это Максим копошится наверху.
В глаза бил яркий свет подвесной лампы. Руслан прищурился, пытаясь защититься от его болезненных пульсаций, которые отдавались прямо в лоб, привычным движением зачесал за уши длинную темно-каштановую челку и надел кепку. Козырек он надвинул на самые глаза, чтобы не так было заметно, что они воспаленные из-за недосыпа.
С тихим шелестом отодвинулась дверь носовой каюты, в проеме показалась невысокая худенькая девушка в джинсовых шортах и сине-белой футболке с капюшоном. Руслан поднял голову, посмотрел на сестру, и жесткий взгляд его карих глаз сразу смягчился. Собранные на затылке волосы открывали узкое девичье лицо с высоким лбом, полной нижней губой и аккуратно закругленным подбородком. Глаза зеленые, с желтым ободком вокруг зрачков, далеко посаженные, в зависимости от ракурса миндалевидные. Веки от природы полуопущены, что придавало взгляду обманчивую томность или усталость. Брови светлее русых волос и почти не выделяются на фоне загорелой кожи. Лола казалась подростком, не старше ученицы выпускного класса, но на самом деле в начале мая девушке исполнилось двадцать три. Примерно тогда же они планировали вернуться на материк. Ее день рождения должны были отмечать уже дома.
Руслан внимательнее вгляделся в Лолу. В искусственно подсвеченном сумраке тени под скулами и на впалых щеках вытянулись и вместе с полуопущенными веками придали девушке нездоровый усталый вид. Но стоило Руслану заглянуть в ее глаза, сверкающие чистым блеском золотых колец, и тревога сразу отпустила его. Он с облегчением выдохнул: показалось…
Девушка улыбнулась сводному брату, и Руслан, при всей своей мрачной задумчивости, не смог не улыбнуться в ответ. Рядом с ней он всегда чувствовал себя как дома. Так умела улыбаться только она одна.
– Слышно что-нибудь в эфире? – спросила Лола. Она все еще находилась под впечатлением после поездки на лодке вокруг острова и говорила взволнованным голосом.
– Только помехи, – отозвался Руслан.
Девушка проскользнула вперед, нагнулась, поднимая что-то с пола, и положила на штурманский стол простой карандаш. Руслан удивился, как тот мог оказаться на полу, если все время был у него в руках, и машинально отодвинул его подальше от края.
– Максим еще не спускался?
Руслан глянул время на часах.
– Пока рано. Еще нет девяти.
Взяв несколько книг с полки над диваном кают-компании, Лола сбросила мокасины, забралась с ногами на диван и стала не спеша перелистывать страницы.
Без семи девять с кокпита спустился Максим с портативной морской рацией на поясе. Руслан отвлекся от тригонометрических формул, поднял голову и взглянул на друга.
– Есть движение?
– Нет, все тихо, – ответил Максим, наливая себе полный стакан воды. – Только рыба плещется. Жаль, поздно заметил… Мог бы порыбачить, пока вы на динги катались. Но следующую смену я точно проведу с удочкой. Совмещу приятное с полезным.
– Что по ракетам и шашкам?
– Сигнальных ракет – шесть. Дымовых шашек – три.
– Мало… – пробормотал Руслан, задумчиво почесывая заросший подбородок. – Но хоть что-то. Пусть лежат под рукой, но больше не тратим их впустую. Будем жечь костры. Пиротехнику использовать только в крайних случаях: например, если кто-то из нас заметит на горизонте судно, дым или солнечный блик. Все понятно?
– Понятно, камрад. – Максим допил воду, сполоснул стакан и поставил его на мойку.
– Лола, ты слышала?