Страница 6 из 11
– Иди, радость моя, иди! – промурлыкал Скандаровский. – Дари наслаждение своим слушателям.
– Тебе понравилось?
– Мне всегда нравится, как ты поешь. – И Скандаровский припал к ее руке. Когда певица ушла, он поморщился. Около него витал резкий запах духов. Надо бы пройтись по свежему воздуху, проветриться. Нехорошо, если Наташа этот запах учует. Женщины – они всегда такие ревнивые. Подозрительные. Не надо этого допустить ни в коем случае… Да. Прогуляться. А потом у него встреча. Он был рад, что отделался от Кумарина. Простоватый малый, можно сказать, болван. Не понимает момента, не разбирается в политике.
Матильду Французскую на самом деле звали Розалия Шварцман. Псевдоним она взяла для звучности. Скандаровский слушал Розалию, но думал о своем. Времена наступают смутные, что делать – он не знал. Трон под царем шатался, и, похоже, на этот раз он не устоит. Романовы – невезучая династия, и не надо было им с таким упорством жениться на этих немках. Лучше бы породу улучшать и разбавлять. А тут еще и гемофилия добавилась. Ну вот зачем Николай влюбился в Алису… И с той поры все пошло наперекосяк. Скандаровский помнил, как бубнил ему в ухо старый масон Трапезников: Романовы обречены, Романовых не будет… Тогда он отмахнулся от этих слов, посчитал, что у Трапезникова несварение желудка или пошаливает печень. А сейчас вдруг подумал, что, наверное, в этих словах что-то есть… И вообще не мешало бы побеседовать со стариком, пока он не собрался на тот свет. Или, как говорили в их среде – «уйти на Восток». Да, лучше всего не откладывать это дело… Если Романовы падут, то неужели к власти придут эти ужасные большевики, которые все отнимут и поделят? Хотя это несерьезно, кто допустит горлопанов к власти. Тогда – кто?..
Скандаровский напряженно думал. Та интуиция, которая позволяла ему всегда быть на плаву и вовремя менять, как он выражался, «диспозицию», похоже, ему отказывала… Неужели все пойдет прахом, и он, Лев Скандаровский, окажется на улице? Все отнимут, поделят. Наташа с Олечкой станут голодать. Если бы у них еще были дети… Но Наташа почему-то не беременела. Нельзя сказать, что Скандаровский обладал особым чадолюбием, но еще пара детей им с Наташей не помешала бы… Сына хочется, чтобы с ним везде ходить. Потом записать в какой-нибудь приличный полк… Хотя о каком полке он говорит, если все вот-вот пойдет прахом… Он сощурился. Сейчас пение закончится, Розалия опять проскользнет к нему, надо будет как-то объясняться. Она будет настаивать на свидании сегодня. А ему сейчас делать этого не хочется. Он на нервах. Весь в напряжении…
Он взял фуражку и покинул кабинет. Внизу швейцар спросил его:
– Уходите Лев Степаныч?
– Да, дела… Вот. – Протянул он ему монету. – Пошлите мальчика, чтобы купил букет цветов Розалии Шварцман.
Швейцар многозначительно посмотрел на него.
– Будет сделано… Не беспокойтесь…
Выйдя на улицу, Скандаровский поежился. Нужно не откладывать и нанести визит барону Майнфельду.
Барон жил в красивом каменном доме недалеко от Аничкова моста. Служанка, статная Поля, сказала, что Эдуарду Оттовичу очень плохо и он никого не принимает…
– Доложите обо мне, – сказал Скандаровский. – Может быть, он меня примет… Если нет, значит, не судьба, – он окинул оценивающим мужским взглядом Полю. Этот взгляд выходил у него почти автоматическим. Он был знатоком женской красоты и всегда говорил, что в каждой можно найти свою изюминку.
Поля вернулась через несколько мнут.
– Вас примет, идите за мной…
У Майнфельда Скандаровский был всего один раз. Поэтому он покорно шел за Полей длинными коридорами, в которых царила полутьма; они поднялись по лестнице. Поля буквально взлетела перед ним, приподняв длинную юбку.
Он очутился перед белой дверью, Поля распахнула ее.
– Эдуард Оттович очень плох, сегодня утром был доктор…
В комнате горел ночник. В глаза бросилась большая кровать. На подушках темным пятном выделялось лицо Майнфельда. Он натужно дышал, хрипы были слышны даже у двери.
Поля подошла ближе к больному:
– Эдуард Оттович, Лев Степанович пришел.
Майнфельд повернул голову. В глазах царила тоска, смешанная с ужасом… Такого взгляда у него Скандаровский никогда не видел.
– Подойди ближе. Поля, оставь нас одних.
Когда Скандаровский наклонился ближе к Майнфельду, тот прохрипел:
– Возьми в шкафчике коньячок. Там же бокал стоит хрустальный. Плесни сколько хочешь.
Скандаровского долго упрашивать не пришлось. Он налил в бокал коньяк, отпил и снова подошел ближе к Майнфельду.
– Бери стул и садись рядом, – скомандовал тот. – Хорошо, что пришел сам. Я думал за тобой послать. А тут ты сам явился собственной персоной. Никак мой зов услышал.
Скандаровский сел, не имея понятия, о чем с ним будет разговаривать Эдуард Оттович.
– Ты, наверное, думаешь, что я выжил из ума, – начал его знакомый без всякого предисловия.
– Нет, – ответил Скандаровский и тут же отругал себя за это: слишком быстро.
– Правильно думаешь. Хотя думай, не думай. В моем положении…
– Каком положении?
Майнфельд был и правда плох. Лицо приобрело желтоватый оттенок, глаза впали, из горла вырывались хрипы.
– Похоже, моя песенка спета.
– Что вы, Эдуард Оттович! – проговорил из вежливости Скандаровский. – Не берите в голову. Еще поправитесь и спляшете краковяк. – Почему он сказал «краковяк», Скандаровский и сам не знал.
– Лев Степанович! Оставьте. Мы с вами как два брата понимаем, что есть моменты, когда слова – излишни… Наклонитесь ближе… Времена наступают страшные, я б сказал – последние…
– Вы и впрямь так думаете? – по спине Скандаровского пробежал холодок.
– Я не думаю, – теперь Майнфедьд смотрел на него, широко раскрыв глаза, в его взгляде сквозили настойчивость, всегдашнее высокомерие и что-то еще… Чему Скандаровский еще не мог дать определение. Может быть, усталость? Да. Наверное, это так… Хотя раньше Майнфельд был бодр и подтянут. Сейчас будет жаловаться на жизнь, внезапно подумал Скандаровский. Но он был не прав. То, что он услышал, не просто его удивило. Нет. Здесь нужно было подобрать другое слово – озадачило…
А на прощание барон сказал:
– Видишь на стене справа от окна висит резной крест из кости. Возьми его.
Скандаровский снял крест со стены и поднес к своим глазам. На нем были изображены рунические знаки. Он спрятал его в карман и посмотрел на барона.
– Ну… прощай. Поля проводит тебя обратно.
Глава третья. Нежданная весть
Бойся данайцев, дары приносящих.
– Привет! – в комнату к Анфисе заглянул Николай Шепилов, сотрудник фонда, который должен был поехать на место и там уже скоординировать маршрут.
Анфисе Николай нравился. Спортивный подтянутый мужчина, бывший военный. При одном взгляде на него сразу можно было отметить такую его черту, как надежность. Про таких говорят: как за каменной стеной.
– Добрый день! Завтра вылетаете?
– Так точно!
– Сегодня надо это отметить.
– Да, главный обещал приехать, дать последние наставления. Не по телефону, – подмигнул ей Николай.
– Дать нагоняй в реале?
– Это начальство завсегда любит.
– Чай, кофе? – спросила Анфиса, вставая из-за стола.
– Давайте чай. Покрепче.
– Будет сделано, – отрапортовала Анфиса.
Они дружно рассмеялись.
Приготовив чай, она поставила чашку перед Николаем.
– Вы всегда такой загорелый.
– Я так и говорю всем: вернулся с Мальдив, чтобы окружающих немного подразнить. А они все принимают за чистую монету. Легковерный все-таки у нас народ. А на самом деле этот загар в меня уже въелся намертво за всю жизнь. Не вытравишь. Когда начал с Нелей вместе работать, так регулярно и стал загорать.